18-й полк поморских улан и кавалерийская атака бронетехники под Кроянтами

Сопротивление, оказанное поляками вероломному агрессору, располагавшему значительным превосходством в танках и авиации, продолжалось недолго (с 1сентября по 6 октября 1939 г.), но эта короткая кампания отмечена многими славными для польского оружия боевыми эпизодами. К числу последних, безусловно, относятся конные атаки польской кавалерии, которые на фоне тогдашней «войны миров» воспринимались как романтический анахронизм и породили известную легенду о храбрых, но безрассудных уланах, бросавшихся с пиками и саблями на немецкие танки. Созданию этого мифа немало способствовала фашистская пропаганда, которая хотела доказать «природную дикость» поляков, пытавшихся подобными архаичными методами бороться с могучей машиной - творением военного и технического гения германского рейха.

Подлинные факты разоблачают лживость этих утверждений. Действительно, в 1939 г. польская кавалерия совершила,не менее шести атак в конном строю, однако только две из них отмечены присутствием на поле боя немецких бронеавтомобилей (1 сентября под Кроянтами) и танков (19 сентября при Вульке Венгловой), причем в обоих эпизодах бронетанковая техника противника не являлась непосредственной целью атакующих улан.

Следует отметить, что в польской кавалерии конная атака (szarza)(1) не являлась тогда  регламентированным видом боевых действий. Согласно «Общей инструкции для боя» (Ogolnej instrukcji waiki), изданной еще в 1930 г., кавалерия должна была двигаться в конном строю, а сражаться - в пешем. 

     Честь проведения первой в истории второй мировой войны кавалерийской атаки принадлежит 18-му полку Приморских улан (2). Полк насчитывал 35 офицеров, более 800 подофицеров и рядовых, 850 коней, 2 противотанковых орудия калибра 37 мм (вместо 4-х штатных), 12 ПТР, 12 тстанковых пулеметов (4 вьючных и 8 на тачанках), 18 ручных пулеметов, 2 мотоцикла с коляска­ми и 2 радиостанции. 29 августа к 18-му полку была придана 2-я батарея 11-го конно-артиллерийского дивизиона: 180 канониров, 248 лошадей, 4 легких орудия (с боекомплектом из 1440 снарядов) и 2 тяжелых пулемета.

     31 августа 1939 г. поморские уланы занимали позицию вблизи границы, вдоль шоссе, ведущего из Хойнице на юг. Утром 1 сентября сторожевые посты полка доложили, что на них движется сильный неприятель (пехота и броневики 76-го мотопехотнго полка (3) 20-й мотопехотной дивизии (4) XIX-го танкового корпуса генерала Гудериана). Ближайшей задачей этой дивизии являлся захват города Хойнице, а в дальней­шем она должна была продвигаться через Тухольскую пустошь и город Оше на Грудзендз. 

Сторожевые посты 18-го уланского полка не могли сдержать натиска во много раз более сильного противника и отступили, потеряв убитыми своих командиров - подпоручиков Дембского и Московского. Немцы устремились на оборонительную линию улан, перед которой, однако, были задержаны огнем пулеметов и противотанковой пуш­ки. В 5.45 над наблюдательным пунктом и позицией 2-й батареи 11-го конно-артиллерийского дивизиона начал кружить самолет противника. По приказу капитана Пастурчака оба батарейных пулемета (под командой подхорунжего Карнковского) обстреляли эту воздушную цель и поразили ее.Сбитый немецкий самолет упал недалеко от наблюдательного пункта батареи, его пилот был убит, а штурман тяжело ранен.

76-й мотопехотный полк, поддержанный бронеавтомобилями, возобновил вскоре свое наступление, одновременно угрожая обходом левому флангу улан. Последнее обстоятельство вынудило полковникаМасталежа около 8.00 начать отвод своих эскадронов на новую линию обороны в районе Павлово-Рацлавки. 

Чтобы избежать окружения других отступающих частей польской армии командир района обороны полковник Маевский, посовещавшись с генералом Гжмот-Скотницким, приказал полковнику Масталежу с частью 18-го уланского полка, оторвавшейся от противника, нанести контрудар по немецкой пехоте в районе деревни Кроянты. 

Оценив сложившуюся ситуацию, командир поморских улан приказал конному маневренному отряду во главе с майором Малецким (1-й и 2-й эскадроны и два взвода 3-го и 4-го эскадронов)  через деревни Крушки, Кроянты и Павлове выйти к 19.00 в тыл немецкой пехоте, атаковать ее, а затем отступить на Граново и далее к линии укреплений в районе местечка Рытель, занятых польской пехотой.

Узнав об этой диспозиции и приказе пол­ковника Масталежа, поручик Цыдзик (офицер связи генерала  Гжмот-Скотницкого)  усомнился в целесообразности такого реше­ния. «Не лучше было бы, пан полковник, наступать в пешем строю?» - спросил он с беспокойством. В жилах Масталежа взыграла кровь старого солдата. «Не учите меня, пан поручик, как следует исполнять невыполнимые приказы», - сказал он с раздражением в голосе. «Так точно», - ответил Цыдзик, но все-таки связался по телефону с начальником группы прикрытия «Черск» и сообщил ему о намерениях Масталежа. 

Пройдя около 10 км, дивизион майора Малецкого оказался в лесу недалеко от деревни Крушки, северо-восточнее Кроянт. Приближалось время, назначенное для начала атаки (19.00), а до исходного района Павлова было еще около 7 км, когда головная застава отряда обнаружила батальон немецкой пехоты, бивакировавший в 300-400 м от лесной опушки. Майор Малецкий решил атаковать этого противника в конном строю, используя эффект внезапности. Он построил свой дивизион в два эшелона: впереди 1-й эскадрон, а за ним на дистанции 200 м 2-й эскадрон. Численность обоих эскадронов составляла тогда примерно 200 всадников (5) . Уланы, одетые в полевые мундиры, были вооружены саблями и кавалерийскими карабинами (6) . На головах они имели каски французского образца (модели Адриана).

По старинной команде «szable dion!» (сабли вон!) уланы быстро и слаженно обнажили клинки, заблиставшие в красных лучах за­ходящего солнца. В тот момент, когда эскадроны лихо развернулись на опушке леса, на их фланге появился со своим штабом полковник Масталеж. Догнав дивизион Малецкого, полковой командир захотел лично принять участие в конной атаке. Повинуясь сигналу трубы, уланы стремительно понеслись на врага, ошеломленного столь неожиданным нападением. Немецкий батальон, не принявший должных мер предосторожности, был застигнут врасплох и в панике рассыпался по полю.

Кавалеристы, настигая бегущих, беспощадно рубили их саблями. Однако этот триумф кавалерии продолжался недолго. Ув­леченные своей блестящей атакой, поляки не заметили несколько бронеавтомобилей противника, укрытых в лесу. Выехав из-за деревьев, эти бронемашины открыли во фланг скачущим эскадронам частый пулеметный огонь. Спрятанная в зарослях немецкая пушка также начала обстреливать улан. Десятки коней и людей пали от вражеских пуль и снарядов...

Понеся большие потери, дивизион майора Малецкого отступил за ближайший лесистый гребень, где и укрылся от неприятельского огня. Кроме полковника Масталежа, были убиты два офицера  (командир 1-го эскадро­на ротмистр Щвещчак и 2-й адъютант, подпоручик запаса Милецкий) и 23 улана. Поручик Антоний Унруг и около 50 улан были тяжело ранены. Только половина участвовавших в атаке всадников собрались в лесу возле шоссе Хойнице - Рытель. Команду над полком вместо убитого полковника Масталежа принял майор Малецкий.

Бой 1 сентября 1939 г. дорого обошелся поморским уланам, потерявшим до 60% людей и коней, 7 пулеметов, 2 противотанковых орудия и радиостанцию. Однако эти жертвы не пропали даром. Благодаря самоотверженным действиям полка, в том числе и лихой атаке под Кроянтами, была сорвана попытка противника, располагавшего большим перевесом в живой силе и технике, отрезать путь отступления пехоте польского отряда «Хойнице» (последняя ночью собралась за Брдой и вновь организовала там линию обороны).

Возвращаясь к конной атаке под Кроянтами, следует привести посвященные ей строки воспоминаний «отца германской танковой мощи» Гудериана. «Польская поморская кавалерийская бригада из-за незнания конструктивных данных и способов действия наших танков, - писал знаменитый генерал вермахта, - атаковала их с холодным оружием и понесла чудовищные потери», факты, уже известные читателю настоящей статьи, разоблачают лживость этой цитаты, превратившей 3 неполных польских эскадрона в целую бригаду, немецкие броневики - в танки, а 26 убитых и 50 раненых улан - в «чудовищные потери». Подобную клевету маневренная, хорошо обученная, имевшая превосходный личный состав кавалерия 2-й Речи Посполитой неоднократно опровергала на поле боя. В трагические дни сентября 1939 г. она достойно противостояла сильному врагу и нередко побеждала его, сражаясь как в пешем, так и в конном строю, и в обороне и в наступлении.

 (1) -Словом «szarza» в польском языке обозначается исключительно конная атака, в остальных случаях употребляется термин «atak».

(2) - Последнюю кавалерийскую атаку второй мировой войны также совершили поляки: 1 марта 1945 г. два эскадрона улан Войска Польского (из 2-го и 3-го уланских полков 1 -и Варшавской кавалерийской бригады) под командой майора В.Богдановича захватили в конном строю местечко Шенфельд (Боруйско) - один из немецких опорных пунктов «Поморского вала». Интересно, что эта блестящая атака была проведена в том же районе, что и первая.

(3)- 76-й моторизованный пехотный полк (командир - полковник Рейнхардт) имел в своем составе три батальона. В каждом батальоне было четыре роты (три стрелковые и одна пулеметная), 27 ручных и 14 станковых пулеметов, 9 легких и б средних

"Жизнь и смерть генерала Карбышева"

 Что мы знаем о советском генерал-лейтенанте Дмитрии Михайловиче Карбышеве, кроме того, что во многих городах улицы носят его имя, и что он умер в немецком концлагере, замороженный в ледяную глыбу?

 Родился он 26 октября 1880 года в Омске в семье военного. То, что ему хочется стать военным Дима Карбышев понял  еще в раннем детстве. Впрочем, о какой же иной карьере может мечтать мальчишка, родившийся в семье, где и отец, и дед, и прадед были армейскими офицерами? Конечно, ни о какой. Блеск золотых погон напрочь затмевал то болотное спокойствие, которое гарантировала жизнь в должности какого-нибудь коллежского асессора.

 ...Сожалел ли он о своем решении, умирая в шестьдесят пять лет под струями ледяной воды в немецком концлагере?

Нам не зачем отвечать на этот вопрос. За несколько дней до своей смерти генерал-лейтенант Дмитрий Карбышев ответил на него сам: "...мои убеждения не выпадают вместе с зубами от недостатка витаминов в лагерном рационе. Я - солдат и навсегда остаюсь верен своему долгу".

Но в 1888 году восьмилетний Дима и не подозревал о том, что ему когда-то предстоит произнести эту великую и страшную фразу. В 1888 году Дима вообще мало размышлял на отвлеченные темы. Он был сильно занят: готовился к поступлению в Омский кадетский корпус.