Когда я вижу анкету, где
разведенка с прицепом одинокая женщина с ребенком ищет свободного (обязательно-преобязательно свободного) мужчину, меня всегда что-то смутно раздражает. Только недавно осознал – что.
Но сначала задам вопрос: в распавшемся браке, когда ребенок остается с матерью, у кого психоэмоциональная связь сильнее? У матери с ребенком, или у отца с ребенком? Мне кажется, что, как правило, у матери с ребенком.
То есть в психоэмоциональной сфере женщины есть значительная часть, безоговорочно отданная её ребенку. Такая женщина никогда не будет любить нового чужого мужика сильнее, или даже так же, как своего ребенка. То есть она априори несвободна. И при всей своей несвободе хочет свободного мужчину.
И не надо мне тут про разные
любови. Типа к мужчине одна – чисто женская. К ребёнку другая – чисто материнская.
Запас эмоциональных сил – он один на все чувства: на любовь такую и сякую, на ненависть, на сопереживание, на прочую фигню.
Так же как и запас физических сил один на всё: на отжимания, на пакеты с продуктами, на прогулки пешком и на дрочку.
Вообще, способность любить, она изначально у всех разная. Одни такие, что любят всех и вся. Другие, вроде меня, сильно любят только близких, а остальных – совсем нет.
Подозреваю, что любилку можно прокачать, как мышцы. Например, через религию.
Смотришь в просветленные стеклянные глаза истинно верующих, и страшно становится: тебя любят! А если посмеешь отказаться от их любви, то догонят и всё равно полюбят.
Такие глаза еще бывают у подростков с их первой любовью. Бескомпромиссные.
Так вот, собственно, формулирую вопрос: какое такое моральное право имеет несвободная женщина требовать себе в
ёбари,
сожители, партнеры свободного мужчину?
Так много вопросов, так мало ответов.