Кто-то сказал: "Ему везет!" И сразу понимаешь, везет тому - кто везет

Женщине свойственно, убирать в свою корзинку для рукоделия самый завалявшийся лоскуток, и удерживать в своей памяти самое незначительное, мимолётом брошенное словцо

Молодой квас и тот играет, а если млад человек не до бесится, то на старости лет с ума сойдет.

– Одним словом, я рванул так, что вытянул себя из болота вместе с конем.

Снова наступило молчание.

– Вы что же… – заморгал глазами один из охотников,– утверждаете, что человек может сам себя поднять за волосы?

– Разумеется,– улыбнулся Мюнхгаузен — Мыслящий человек просто обязан время от времени это делать.

Умное лицо — ещё не признак ума, господа! Самые большие глупости на земле совершались именно с этим выражением лица.

ТОТ САМЫЙ МЮНХГАУЗЕН

Если будут окружать тебя скорби, то знай, что они отверзут тебе райскую дверь.
Преподобный Ефрем Сирин.

Некто и из языческих мудрецов утверждал, что желчь и бедро не вкушаются богами, сам не разумея, как думаю, что говорил: ибо полагаю, что желчь символ гнева, а бедро – скотского вожделения.

Евагрий

Похвалили её (гордую душу), и она возрадовалась; а не удостоили внимания, — её объемлет зверский гнев, и великая скорбь покрывает её.

Максим Грек

И добродетели, и пороки делают ум слепым: при первых не видит он пороков, а при вторых – добродетелей.

АВВА ЕВАГРИЙ

Надо бы раз и навсегда выяснить, что там в действительности с этой лже-цитатой, да навряд ли удастся: народ у нас упрямый. Кто сказал, что красота спасет мир? Достоевский? Или кто-то из его героев? Открываем начало 5-й главы третьей части романа «Идиот».  «Правда, князь, что вы раз говорили, что мир спасет “красота”? Господа, – закричал он громко всем, – князь утверждает, что мир спасет красота! А я утверждаю, что у него оттого такие игривые мысли, что он теперь влюблен. Господа, князь влюблен; давеча, только что он вошел, я в этом убедился. Не краснейте, князь, мне вас жалко станет…» Монолог этот принадлежит Ипполиту Терентьеву, 17-летнему юноше, смертельно больному туберкулезом, который вслед за этой сценой пробует застрелиться и вообще выделяется своей экстравагантностью среди и без того неординарных героев «Идиота». Ничего подобного мы от князя не слышали, и вообще никакой связи между этими словами Ипполита и предшествующим содержанием романа не прослеживается, за исключением разве что назойливых напоминаний об уникальных женских достоинствах Настасьи Филипповны, из-за которых князь впоследствии лишается рассудка, а она сама – жизни. Однако к «тезису о красоте» автор возвращается еще раз – всего однажды, когда несчастный князь уже приближается к своему закономерному финалу. Напоминает нам про него Аглая Епанчина, девушка, любящая князя и вызывающая симпатию и доверие у читателя. «Слушайте, раз навсегда, – не вытерпела наконец Аглая, – если вы заговорите о чем-нибудь вроде смертной казни, или об экономическом состоянии России, или о том, что “мир спасет красота”, то… я, конечно, порадуюсь и посмеюсь очень, но… предупреждаю вас заранее: не кажитесь мне потом на глаза! Слышите: я серьезно говорю! На этот раз я уж серьезно говорю! Она действительно серьезно проговорила свою угрозу, так что даже что-то необычайное послышалось в ее словах и проглянуло в ее взгляде, чего прежде никогда не замечал князь и что уж, конечно, не походило на шутку».

Давайте и мы прислушаемся к этому серьезному голосу и прекратим вешать на Достоевского нелепую утку, брошенную одним эксцентричным персонажем в адрес другого.

http://www.pravoslavie.ru/jurnal/43084.htm