Каждый из нас, без сомнения, даже не выезжая за границу, пробовал блюда разных народов, получившие международное признание – спагетти, шашлык, плов давно уже пересекли границы не только стран, но и континентов.
А кто не слышал рассказов или не читал о таких деликатесах, как суп из акульих плавников, жаркое из лягушачьих лапок, ласточкины гнезда, устрицы? И, без сомнения, многие мечтают отведать всего этого и когда-нибудь в разговоре небрежно обронить: «Захожу я как-то к «Максиму» и заказываю»… а дальше следует что-нибудь эдакое экзотическое, что у слушателей спирает в грудях.
Но в своей массе люди довольно консервативны в еде и, попав за границу, часто оказываются в неловком положении из-за боязни взять в рот незнакомую пищу, как бы привлекательно она не выглядела. Правоверный мусульманин с отвращением посмотрит на немца, с аппетитом, поглощающего бифштекс «тартар» из сырого свиного фарша, сдобренного перцем и мелко нарубленным репчатым луком; англичанин брезгливо отвернется от голландца, который прямо на улице у бочки съест только что выловленную из Северного моря и чуть присоленную нежную жирную селедку; многие европейцы поражаются «безрассудству» русских, которые собирают в лесу грибы и бесстрашно употребляют их в пищу, а мы с вами, вероятно, никогда не поймем сомалийца-кочевника, привыкшего утолять голод смесью крови и молока зебу, но которого ни за что не заставишь съесть кусок вкуснейшей океанской рыбы.
Как-то пришлось побывать мне с делегацией африканских общественных деятелей в ресторане «Седьмое небо» на Останкинской телебашне. На закуску нам подали по две тартинки с черной и красной икрой. После моего объяснения, что икра является исконно русским деликатесом, мои подопечные внимательно осмотрели тартинки, понюхали их, невозмутимо выковыряли из них икру на тарелку и… съели тесто, оставив икру нетронутой!
Нужно обладать изрядным мужеством, что бы полакомиться корейским деликатесом – мясом молодой собаки, любимым филиппинским блюдом «балутес» - яйцами, запеченными перед тем, как из них готовы вылупиться цыплята, или черпать ложечкой мозг из головы только что убитой обезьяны.
Но зачастую впросак можно попасть и там, где этого меньше всего ожидаешь. Однажды меня пригласили на баранину – национальное исландское блюдо. В предвкушении вкусного обеда я не стал перегружать желудок и прибыл в назначенное время с хорошим аппетитом. После взаимных представлений хозяйка пригласила гостей, которых было человек десять-двенадцать, в столовую. Перед каждым прибором рядом с карточкой, на которой была указана фамилия гостя, стояла крошечная рюмка с датской анисовой водкой «аквавит».
После краткой молитвы, прочтенной вслух главой дома, слуга обошел сидящих с блюдом вареного «в мундире» картофеля. Пока гости чистили картошку, в зал торжественно вошел другой слуга с большим блюдом, на котором горой лежали аппетитные куски дымящейся баранины. Все дружно зааплодировали. Хозяин глазами указал на меня, как на почетного гостя, и слуга первому поднес блюдо мне. Наклонившись, чтобы выбрать кусок побольше, я вдохнул поднимающийся над мясом пар и… остолбенел: от баранины несло настоящей тухлятиной! Почему-то первой мыслью, пришедшей в голову, было: «Провокация!» Быстро скользнул глазами по гостям – никто антисоветски не улыбается, а, наоборот, нетерпеливо ерзают, явно досадуя на мою медлительность. Вторая мысль: ради насмешки надо мною не стали бы портить целое блюдо такого мяса, следовательно, нужно спокойно положить себе и посмотреть, как поступят другие. С внутренней дрожью выбираю самый маленький кусок и кладу его на край тарелки, подальше от картошки. Все удивлены, советуют брать еще, но я отговариваюсь тем, что по вечерам ем мало. Мое объяснение принято, и гости оживленно сгружают себе куски побольше.
Я запоздало сожалею, что пренебрег общей молитвой, и начинаю молиться отдельно: «Господи, сделай так, чтобы я не осрамился и смог съесть эту проклятую баранину!» Когда на меня перестают обращать внимание, я, собравшись с духом, глотаю обжигающий аквавит, зацепляю вилкой кусочек мяса и отправляю в рот, быстро заедая его картошкой. Мясо непривычно скользковатое, почти не требующее разжевывания. Внезапно ощущаю на себе чей-то взгляд. Подняв глаза, вижу улыбающегося человека, сидящего напротив, который показывает на себя и говорит: «А я – датчанин».
Рассеянно киваю в ответ, а про себя думаю: «Да хоть китаец, мне-то какое дело, не до национальных проблем, лишь бы с бараниной управиться!» Наконец обед благополучно заканчивается. Когда я с явным облегчением выхожу из-за стола и выражаю хозяевам «искреннюю» благодарность за «превосходное» блюдо, ко мне подходит настырный датчанин и, широко улыбаясь, говорит: «Я получил истинное удовольствие, глядя на вас и вспоминая себя, когда я впервые приехал в Исландию. У меня был такой же ошарашенный вид, потому что меня также никто не предупредил об этой особенности местной кухни. Кроме того, рыбу они едят тоже тухлую, так что я очень долго мучился, пока не привык к их пище».
Как я узнал позднее, северные народы, к которым можно отнести и исландцев, живущих за Полярным кругом, не могут переваривать свежее мясо и рыбу. Они вынуждены «квасить» их для лучшей усвояемости.
Не меньшее впечатление на меня произвело и любимое суданцами национальное блюдо «кисра». Но повествование о нем хотелось бы начать с послесловия: некоторое время тому назад позвонил мне приятель, проректор по работе с иностранцами одного из вузов, большой любитель практических шуток, от которых страдали все его друзья, в том числе и я. Он сказал, что к ним прибыла группа суданских студентов, и, зная, что я бывал в Судане, попросил совета как быстрее найти с ними общий язык. Вначале я задумался, но затем мне в голову пришла мысль отплатить ему той же монетой. Стараясь говорить серьезно-деловым тоном, я ответил: «Скажи им, что ты давно мечтаешь попробовать всемирно известную кисру – и контакт обеспечен». Через несколько дней он позвонил вновь и поблагодарил за дельный совет: суданцы были польщены возможностью познакомиться с таким знатоком их страны и обещали удовлетворить его желание.
Еще через несколько дней он позвонил и, не поздоровавшись и даже не назвавшись, просто сказал: «Ну и свинья же ты!» - и повесил трубку. Я рухнул на стол и от души расхохотался, поняв, что он-таки отведал экзотическое блюдо. Мы были квиты!
С кисрой я познакомился в одной суданской семье, которую мы посетили с этнографами-американцами. По местным обычаям, скатерть была расстелена на полу, все сидели на коврах вокруг нее и должны были есть руками без помощи вилок и ножей. Скатерть была уставлена всевозможными мясными блюдами в острейшем соусе, различными овощами, фаршированными рисом и мясом, какими-то пирожками. Но «гвоздем» стола было дотоле никому из нас неизвестное блюдо – кисра, подаваемое, как нам объяснили, в самых торжественных случаях, самым почетным гостям.
Для его приготовления берется мука из местного злака «дурры», которая разбалтывается в миске с водой, а затем квачом размазывается по раскаленному железному листу. Через несколько мгновений вода испаряется и жидкое тесто превращается в тонкую пленку цвета старой мешковины. Пленку отдирают и складывают в другую миску. Отдельно готовят соус из «золотого пальца» - метрового закрученного огурца с бороздками, как будто процарапанными ногтями, во всю его длину. Его режут на кусочки, варят и перетирают, пока не получится однородная жижа, которой заливают готовое тесто. Суданцы показали нам, как нужно в общей миске перемешать все это пальцами, а полученную кашицу ловко заглатывать. Стараясь подражать хозяевам, мы приготовили себе по щепотке остро пахнущей давно не стиранными портянками серо-зеленой кисры и далеко не так ловко отправили себе в рот.
Возникшую немую сцену описать сложно: мы сидели вытаращив глаза, не осмеливаясь выплюнуть массу, напоминавшую по вкусу прокисшую кашу, но не имея мужества ее проглотить. Наконец один из этнографов сделал судорожное глотательное движение и жалобно спросил у хозяев, должны ли мы продолжать есть кисру или можем попробовать другие блюда. Услышав, что мы вольны есть все, что видят наши глаза, мы с жадностью набросились на другие, действительно вкуснейшие яства, стараясь поскорее отбить вкус и запах незабываемой кисры.
При прощании хозяйка вылила нам на головы из огромного флакона по пригоршне египетского одеколона, напоминавшего по запаху хлорофос. Это было пожелание еще раз посетить ее дом…
А иногда можно встретить и совсем необычную еду. Однажды мы с супругой были приглашены на обед к пакистанцам. Хозяева предупредили заранее, что щадя наши «слабые» европейские желудки, они приказали повару положить в кушанья меньше перца. Не знаю, сколько его кладется в пищу обычно, но каждый кусочек, аппетитно пахнувший неизвестными нам специями, производил впечатление раскаленной докрасна поковки, которую невозможно было не то что проглотить, но даже держать во рту. Что бы загасить этот огонь, каждый кусок приходилось сопровождать глотком ледяной воды. 
Наконец подали миску чего-то, напоминавшего густую манную кашу, прикрытую большим листом блестящей фольги. Я было подлез ложкой под фольгу, удивляясь, почему ее не сняли перед подачей на стол, но хозяйка, зачерпнув каши вместе с куском фольги, положила мне на тарелку со словами: «Не бойтесь, это настоящее серебро. Его можно есть. Оно очень полезно для желудка».
Мы с опаской отломили по блестящему кусочку и вместе с кашей отправили в рот. На мгновение я ощутил металлический привкус, почувствовал. Как серебро растаяло на языке и легко скользнуло в горло. Остальное мы съели уже без всякой боязни. 
Хозяева объяснили, что в Пакистане принято употреблять с пищей чистое серебро, потому что оно предупреждает кишечные заболевания. Изготовляют также съедобную фольгу из золота, которое еще более полезно. Но позволить себе это могут только богатые люди, к которым они себя причислить не могут.
«Но не отчаивайтесь, - добавил хозяин, - если мы разбогатеем, то обязательно угостим вас и золотом».
Мы очень хотим, что бы они разбогатели!
(С) Л.Градов.