чайки и чашки

и когда маразм чересчур крепчает,
кажется, вот-вот твой мирок истон-
чится: ты превратишься в чайку
хоть бы и с фамилией ливингстон,

с пропуском на небо для всех скитальцев,
с опереньем белым, как героин.
в этом нет чахотки и тонких пальцев
истеричных чеховских героинь,

в этом нет трагедии, нет ухода
от себя, в себя ли, в меня, в него...
в этом есть свобода, одна свобода,
навсегда свобода и от всего,

это если некому слать «скучаю»...
и тогда я думаю: вот облом,
это очень грустно — всегда быть чайкой,
не умея тронуть тебя крылом,

отогреть собой или просто чаем,
смайлами дурными заполнить чат.
оттого-то чайки всегда печальны,
оттого-то чайки всегда кричат.

и когда мне с неба дадут отмашку,
мол зажился, хватит. труби отбой,
я останусь тут, превратившись в чашку,
да, твою, с каемочкой, с голубой.

(мкб-10)