Железный аргумент.

Как правило, наши пациенты свои в своих взаимоотношениях с властью ограничиваются перепиской. Нередко довольно насыщенной. Или устной речью — но в этом они ничем не отличаются от электората в целом, даже выражения примерно те же самые. Эта история — про человека, который предпочёл роскошь прямого человеческого общения.

Мы познакомились с ним на судебно-психиатрической экспертизе — Фёдор Петрович (назовём его так) уже несколько раз лежал в психиатрической больнице, и суд хотел знать, насколько вменяем человек, пытавшийся порешить главу сельской администрации.

В селе Фёдора Петровича знали все: ещё бы, за свои восемьдесят два года он покидал его только на время службы в армии. Знали и немного побаивались — нет, не эпиприпадков, которые он честно заработал двумя черепно-мозговыми травмами и десятилетиями непосильной алкогольной нагрузки. Побаивались его въедливости и готовности бороться за правду. Чаще всего — с чем-нибудь тяжёлым в руках и с погонями за предположительно неправой стороной по всему селу.

Последняя пара лет, правда, выдалась сравнительно тихой: Фёдор Петрович ходил злобно-задумчивый и мрачно-сосредоточенный, стал усиленно интересоваться бюджетом родного села, состоянием улиц и домов, и всё что-то писал в своём блокноте. Иногда писал письма в сельскую администрацию. А потом пришёл на приём к председателю и имел с ним беседу при закрытых дверях. После чего за председателем приехала «Скорая», а за Фёдором Петровичем — полиция.

- За что же вы его так? - поинтересовался доктор.

- За правду, - честно ответил Фёдор Петрович. - Я ведь ему сколько писем писал, сколько раз на ошибки указывал — всё бесполезно.

- И поэтому решили сделать насильственную смену власти?

- Что вы! Я хотел всё сказать ему лично. Письма-то он, поди, и не читал. Вот я и решил — скажу всё в глаза, потребую, чтобы меры принял, и пусть только попытается соврать или отвертеться! Пришёл к нему, говорю — мол, вот у меня тут всё по пунктам записано, чтобы чего случайно не забыть, а ещё у меня есть АРГУМЕНТ. И давай ему всё по этим самым пунктам зачитывать. Асфальт в селе где положен? Только перед клубом, магазином, сельсоветом и твоим домом. А ведь обещал ещё в каком году везде всё в три слоя закатать? Фонари на столбах тоже только в центре села есть. Сельхозтехника старая, по десять раз списанная. Зато машина у тебя новая, и не одна, и у свата твоего, и у брата. И хоромы себе отстроили — на зарплату, что ли? Я тебя, говорю, спрашиваю — где те четырнадцать миллионов, что каждый год выделяют на село? Я электорат или хрен собачий? Вот давай прямо сейчас и отчитайся передо мной, как перед представителем народа!

- А он что?

- А что он? Ругаться стал. Грозиться. Психушку припомнил. И ведь ни на один вопрос, барчук недоделанный, так и не ответил.

- А дальше что было?

- Так я же его предупреждал, что у меня АРГУМЕНТ есть. Предупреждал? Предупреждал. А он у меня железный. Хорошо наточенный. Хоть полено располовинить, хоть карандашик заточить. Достал я, значит, его из-за пазухи, говорю — мол, сейчас приступим к дебатам. А председатель-то весь бледный стал, что полотно — у него-то контраргумента при себе не было!

- И что, вы вот так просто собрались его убить?

- Сынок, - Фёдор Петрович строго посмотрел на доктора. - Если б я его собирался убить, я бы это сделал. Чай, сноровка имеется. Нет, в первый момент желание такое было, уж очень он меня разозлил, крысёныш. Молодой такой, наглый, сытый. А потом я всё-таки решил не брать грех на душу. Так, попугал немного.

- Но по виску всё же чиркнули.

- Это я ещё сдержался. Воля у меня железная!  

- А потом?

- А потом я обратно АРГУМЕНТ припрятал, сказал, что у него есть ещё год на исправление недочётов, и пошёл домой.

Мы ещё немного порасспрашивали Фёдора Петровича и отправили его работать с психологом — экспертиза была комплексной. Повисла долгая пауза.

- Эх, оставить бы его при себе! - мечтательно промолвил Александр Алексеевич. - Столько нерешённых вопросов с департаментом ЖКХ накопилось!

- Да и горздрав непуганный, - поддержал Денис Анатольевич. (Максим Малявин. Россия)