(Я)сказал Любви
"Теперь тебя забыли:
ведь происки твои боготворили,
поди лови;
звали` тебя Амуром, Светом, Тем-
-кто-небо-стелет-ниже-солнца-всем",
сказал Любви.

Сказал я ей:
"Ты знакома, а тогда,
когда в неведеньи суда
дабы больней,
к тебе вопили, нам изволь
в сердца агонии дай боль",
сказал я ей.

(Я) сказал любви:
"Ты не млада`, не свя`та ты,
ни райских стрел, ни доброты...
голубка, лебедь? нет, твои
черты лихого палача,
кинжалом колет что сплеча",
сказал Любви.

"Подь прочь, Любовь!
Родам конец-- грозишь нам, что ль?
Нам, современникам и ноль
что нимб на лоб?
Не страшен нам твой гон игры:
мы апатичны и стары!
Пусть... вымрем мы",
сказал Любви.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

"I Said to Love"

  I said to Love,
"It is not now as in old days
When men adored thee and thy ways
   All else above;
Named thee the Boy, the Bright, the One
Who spread a heaven beneath the sun,"
   I said to Love.

   I said to him,
"We now know more of thee than then;
We were but weak in judgment when,
   With hearts abrim,
We clamoured thee that thou would'st please
Inflict on us thine agonies,"
   I said to him.

   I said to Love,
"Thou art not young, thou art not fair,
No faery darts, no cherub air,
   Nor swan, nor dove
Are thine; but features pitiless,
And iron daggers of distress,"
   I said to Love.

   "Depart then, Love! . . .
- Man's race shall end, dost threaten thou?
The age to come the man of now
   Know nothing of? -
We fear not such a threat from thee;
We are too old in apathy!
Mankind shall cease.--So let it be,"
   I said to Love.

Thomas Hardy

Я не дружил с твоей братвой, смехач.
Тишь, одиночество, и штиль, и шторм,
к живым взыващий надежды плач,
что с тризной схож, и радужный убор

сознания твой оголтелый двор
не принял на престол; страсть горних сил,
что скрасила мне месяцы тоски
тебе не выпала. Уйди как вор!

Тебе претят великий глаз луны,
укор улыбки ангела-дитя,
краса, добро. Вы, шалуны, шутя
над Правдой и Невинностью, слышны.

Бесстыдно, одинок, поплачусь наконец
над грудой вами скомканных сердец.

перевод с английского Терджимана Кырымлы
(Кажется, этот сонет Шелли впервые на русский перевёл я ;"To Laughter", погулите "Thy friends were never mine, thou heartless friend...",-- прим. Т.К.)

Дрозды 

В масляный воздух наскоком скользят и парят
те, голоса чьи из пустоши светлой
ветренный за`мок дрожаньем до ночи творят
от полыханья зари до заката, отпеты,
смело в верхушках деревьев вьют гнёзда в упор
людям надменным, сердца чьи в тенетах
шёпотом духов лесных донимаемы, гор
думы чьи ищут на крыльях убитой кометы,
уши чьи всячески Божий пронзает укор,
тем, кто из корысти бьются в Ворота запрета.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

145. Thrushes
 
Tossed on the glittering air they soar and skim,  
Whose voices make the emptiness of light  
A windy palace. Quavering from the brim  
Of dawn, and bold with song at edge of night,  
They clutch their leafy pinnacles and sing          
Scornful of man, and from his toils aloof  
Whose heart's a haunted woodland whispering;  
Whose thoughts return on tempest-baffled wing;  
Who hears the cry of God in everything,  
And storms the gate of nothingness for proof.

Siegfried Sassoon

I.
When passion's trance is overpast,
If tenderness and truth could last,
Or live, whilst all wild feelings keep
Some mortal slumber, dark and deep,
I should not weep, I should not weep!

II.
It were enough to feel, to see,
Thy soft eyes gazing tenderly,
And dream the rest--and burn and be
The secret food of fires unseen,
Couldst thou but be as thou hast been.

III.
After the slumber of the year
The woodland violets reappear;
All things revive in field or grove,
And sky and sea, but two, which move
And form all others, life and love.

  Percy Bysshe Shelley

1.
Как страсти транс давно погас,
коль правды с лаской есть припас,
живи, пусть чувств благая дичь
уснула намертво, поди,
я не опла`чу быль годин!
2.
Довольно мне глядеть в твои
глаза, где нежности мотив,
чтоб грёзам волю дав, сгореть
в огне невидимом: тебе
во мне быть прежней впредь.
3.
Не году впрок зимы укор:
фиалок стелется ковёр;
всё живо в семени своём;
А небо с морем, лишь вдвоём,
любовью полнят окоём.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

                       I.
                       Пусть отошли в былое страсти -
                       Еще покуда в нашей власти
                       Их след в сознанье сохранять -
                       Так сон и явь нельзя разнять.
                       К чему рыдать? К чему рыдать?

                       II.
                       Один твой взгляд, одно движенье
                       Едва поймав, воображенье
                       Мир воссоздаст в одно мгновенье.
                       Сжигай меня - я рад сгореть -
                       Лишь нынешней останься впредь.

                       III.
                       Смотри, упали сна оковы,
                       Цветы опять свежи и новы,
                       И роща дивно зелена.
                       Мир движут небо и волна,
                       А нам любовь и жизнь дана.

                       перевод А.Шараповой

Слабых Странниц мерцание прыткое по-над цветами;
о, живут лепестки на виду невнимательной к ним синевы
летних полудней, что их влечёт танцевать, назови,
на пирушке огнисто-нектарной, часами?

Их суть паузы дрёмы промежду
диким посвистом рати дроздовой, который
рай в лесу пробуждает с зарёю неспорой,
и ветры их эфирные, зелень что нежат.

И они же душа моя, та ,что на крыльях уносится в путь
изо тьмы звёздной в утро;
и они же моя дрожью сущая суть, что немудро
рождена, отражение блеска дневного, забудь.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

20. Butterflies

Frail Travellers, deftly flickering over the flowers;  
O living flowers against the heedless blue  
Of summer days, what sends them dancing through  
This fiery-blossom’d revel of the hours?  
  
Theirs are the musing silences between          
The enraptured crying of shrill birds that make  
Heaven in the wood while summer dawns awake;  
And theirs the faintest winds that hush the green.  
  
And they are as my soul that wings its way  
Out of the starlit dimness into morn:  
And they are as my tremulous being—born  
To know but this, the phantom glare of day.  

Siegfried Sassoon (1886–1967).  Picture-Show.  1920.

                     Поверженный тиран! Мне было больно
                     Прозреть в тебе жалчайшего раба,
                     Когда тебе позволила судьба
                     Плясать над гробом Вольности... Довольно!

                     Ты мог бескровно утвердить свой трон,
                     Но предпочел резню в пышнейшем стиле;
                     Ты памяти своей нанес урон,
                     К забвению тебя приговорили!

                     Насилье, Сладострастие и Страх -
                     Твоих кошмаров пагубный народец.
                     Ты шествуешь в забвенье, Полководец!
                     С тобой простерлась Франция во прах.

                     Но у Добра есть худший враг - химеры
                     Повиновенья, ослепленность веры!
                 
                     перевод А.Голембы

Feelings Of A Republican On The Fall Of Bonaparte

I hated thee, fallen tyrant! I did groan
To think that a most unambitious slave,
Like thou, shouldst dance and revel on the grave
Of Liberty. Thou mightst have built thy throne
Where it had stood even now: thou didst prefer
A frail and bloody pomp which Time has swept
In fragments towards Oblivion. Massacre,
For this I prayed, would on thy sleep have crept,
Treason and Slavery, Rapine, Fear, and Lust,
And stifled thee, their minister. I know
Too late, since thou and France are in the dust,
That Virtue owns a more eternal foe
Than Force or Fraud: old Custom, legal Crime,
And bloody Faith the foulest birth of Time.

Percy Bysshe Shelley

                     Мне гадок ты, былой тиран! Стонал
                     я, думая, что прежалчайший раб,
                     как ты, плясал, взобравшийся на гроб
                     Свободы: трон свой долго воздвигал,

                     он и остался. Ты же предпочёл
                     дешёвый шик резни, но Век
                     его смёл в Лету. Слуг твоих о чём
                     молил я: режьте мясника во сне,

                     Измена, Ужас, Похоть и Грабёж--
                     и закололи господина. Что ж, 
                     не сразу: Францию, ту, не вернёшь,
                     чью Доблесть тройка стережёт

                     врагов живучее, чем Сила и Обман:
                     Грабёж в Законе, Страх, что Веком дан.

     перевод с английского Терджимана Кырымлы

Не рубль не подымают,
не девочку не любят,
с унылым все не знают
как обращаться: "плюмбум".

Унылый ходит молча,
и косяки бросает,
ведь он чего-то хочет,
а все не понимают,

зачем не веселится
и глаз не подымает--
и озорные лица
цветут как розы мая.

А девочек желают,
а баксы держат дома.
А в банке баба злая,
а рынок просит лома.

Не мальчик не дерётся,
кирпич не отфутболят,
унылый не притёрся
чураясь общей боли,

которая за смехом
унылым корчит рожи.
Псы писают на веху,
прыщи не портят кожи,

коты гундят на крыше,
над ними пляшут мошки,
мертвец уже не дышит,
у месяца есть рожки.

Уныла эта шутка,
она вам не сгодится:
у кролика есть тушка,
на зад нельзя садиться.

Рогами с меткой "Сделано в Бабруйске"
жывотное с размаху бьёт забор,
котороым пойман ты как ёшкин вор
за то, что говоришь на чистом русском.

Гляжу на запад-- ахтунги летят
из голозадой, алчущей Европы,
где арабосы усмиряют копов
и не осталось корма для котят.

Готов вонзить их танунаху в яйца,
сжимаю вилы тонкою рукой.
Ответь мне, Пушкин, долго ли, на кой
на ахтунгов нет голого китайца?

И что там, за забором-Перекопом:
как свидомиты усмиряют копов?