Я облизал её два пальца, рассказ

Пылен бурьян пригорода. Многополосная автотрасса пахнет гарью и серой. Смотрим с прищуром: видно всё, но всё же блёкло.

Понурый троллейбус тормознул, тяжко распахнул дверцы. Ездоки, слегка сгорбленные, вошли внутрь, разбрелись по салону, расселись. Двум товаркам не досталось сидячих мест, они ухватились за поручни: Молодая, повыше- за верхний, а Старая, та пониже- за свой. Большинство новеньких оказались сектантами: рядом с остановкой был молельный дом, собрание закончилось.

- Молишься?! И что?...

- М-м-м-молюсь....

Старая наседала, дрожала от нетерпения. Молодая, устремив взор в железный потолок, отвечала односложно бледнея на  моих глазах.

Я зажмурился. Вспомнил как познакомился с... На собрании какой-то "народной партии" Она сидела на "камчатке", а я -поближе к "кюре". Страна катилась в трамтарарам. Нам с Ней , не страной, было всё пополам: речи в Раде, "ялынки", "вышиванки". Она меня приянла из любопытства, а потом, спустя недели, влюбилась, но не так сильно, как мне хотелось. Я-то , сентиментальный и доверчивый "бе-е-е-е-елая ворона", валился в кровать рыдая, шептал себе "сердце, не молчи, сердце поплачь, ну ты!". Я страдал две недели, прежде чем решился познакомиться. 

 Да, вот как мы поцеловались впервые. Чаевали, у меня...нет, у ней! потому что варенье...в дешёвой стеклянной вазочке. Я ухватил Её два пальчика ЛЕВОЙ руки да с размаху, не думая особенно, не рефлексируя по пустякам, макнул их в гущу. И облизал поодиночке, сначала указательный.

--- Что за вкус! Ох!

--- Ежевика.

--- Назову Тебя Викторией. Вика ты.

--- Но я...

--- Принято единогласно!

Вика сомневалась в моей венерологической "профпригодности". Мне чуть не пришлось, о срам, идти за справкой. Впрочем, соврал: всё-таки сходил, но об этом- в следующем (может, опять вру?) рассказе.

Мы как-то пошли в кафе, оказавшееся пивной с мангалами. Пришлось заказать по пиву и колбаски две. И ещё что-то. Мы с Ней не слишком разбирались в кафе. Меня чуть не стошнило от пива. Крутили "Машину времени". Перестройка закончилась.

Мы смотались в Алушту ,в гости к Владику-менту, уволенному из "органов" по психиатрической статье. Владик продал мне всего за 30 рублей шинель и форму с лейтенантскими погонами: "Будешь, Масик, митинговать- менты своего не загребут".

Я настоял: палатку, одноместную, мы поставили на плоской крыше бетонного гаража, а дневное логово раскинули в тенистом запущенном саду. Там чирикали, особенно по утрам, по-восточному нежно, незабывемо, о да! доселе мне неведомые птички.

Однажды мне приснился сон. По периметру гаража кто-то насыпал полуметровый слой каштановых, свежесорванных, пахнущих парфюмом и колбасками из того "машинного" кафе, листьев. Вика, совсем голая,  призывно оттопырив едва загоревшие ягодицы вверх, присев, глядела вниз с бетонной кромки. Я ,стараясь не спугнуть дичь, на цыпочках крался сзади.

Когда убили шоумена Листьева, это случилось четыре года спустя нашей экскурсии, я рассказал по телефону сон Вике. Та ничего не поняла:" Масик, да ты совсем!... выдумщик!" 

Я сочинял самиздат, писал каллиграфически тушью на ватмане газеты. Владик тиражировал. Мы втроём продавали "готовый продукт" богатеньким курортникам,  а еще - сувениры пластмассовые, и ракушки. Психованный мент арендовал за копейки заброшенную бактериологическую лабораторию. Там мы с Викой обретались две недели.

Вика меня развратила: я запустил дешёвую журналистику. Сумасшедший мусор принёс ворох руховских, прибалтийских и московских газет. Наказал: "Масик, ты слишком затрахался и  демократию забыл! Чтоб завтра коллаж про Бандеру был готов". Я пообещал и выполнил. Просил Вику, она оказалась украинкой, говорить со мной для практики только на державной. Зря просил. Она меня учила другому...

Да, так вот...После венеролога Виктусик послала меня к урологу, это было за неделю до нашего отъезда. У меня не вставал. Хотя мастурбировал я лихо, а только воткну, бывало- и опускается! Ах ты...Вика хмурилась. Я плакал от бессилия. Уролог посмотрел внимательно, мазнул: "Всё в порядке. Воспалялся?" Да,  я  нехотя признался. И... "Здоров".

"Вика, давай прижмёмся крепко-крепко, но пока без секса. Я ,так чувствую, поможет ". Мы склеились на тридцать минут- очень понравилось. Попили чаю с вареньем. Слиплись на три часа , да так и уснули. Я проспал на работу. Утром он дико восстал:  до полудня я кончил два  раза , один- на справку от этого шамана, Вика -четыре. Я ещё раз поплакал , по-детски: от счастья. 

....Старая, ей всего-то было лет пятьдесят, шипела:

--- Молись ещё! Истово!

Я попробовал представить их голыми, наедине: не вышло. Сектантов было всалоне всего особ двадцать: мужчины в угольно-чёрных двубортных костюмах, женщины в строгих платьях, в коротких вуалях из "конского волоса". Пассажиры жадно, с отвращением и любопытством, тайком осматривали богомольцев: те ловили урывки их благостных бесед, эти, наоборот, глушили "голос веры" своим кухонно-бытовым трёпом.Казалось, молодая рухнет в обморок- я бы подскочил первым, я был к  э т о м у готов- и облизал бы ей  д в а  пальца, сначала -указательный...

...Когда нам  не только понравилось, но и привыклось  прижиматься, я невзначай сболтнул: "Вика, а если б я был девочкой, и мы обе учились в пищевом техникуме, и жили в одной комнате общежития,а? Через СКОЛЬКО циклов у нас бы синхронизировались МЕСЯЧНЫЕ?"---"Дурак ты, Масик, а ещё языки знаешь!"

Вику не отпускала "народная партия". Меня однажды ночью в старом квартале Симферополя догнали два активиста, здоровые, но подвыпившие, это нас с Игорем, он теперь работает в какой-то редакции фотографом, спасло. Мы с Игорёшей отмахались и удрали. Мне эти дали по носу и поцарапали скулу. Зато я сорвал пиджак с народника: в кармане оказался кошелёк с некоторой суммой.  Ждал визита...- обошлось. Денег хватило на многое хорошее...

Троллейбус тормознул. Я вышел. Молодая не свалилась. Я не облизал её...Ну и ладно. Не судьба.

П.С. От автора: Гранит Крик и Жорж Батай ни при чём, они на меня не повлияли.