Звёзды в детстве

Узнайте как ваши кумиры выглядели в детстве.

Борис Моисеев

- «Я родился в тюрьме, так как моя мать, недовольная властью, в те годы была политзаключенной. Детство прошло в маленьком еврейском гетто провинциального Могилева. Отца я не знал и к тому же был очень болезненным ребенком. Для того чтобы укрепить здоровье, мама отдала меня в танцевальный кружок. С тех пор я понял, что танцы — моя жизнь. Я устраивал уличные концерты для жителей своего дома, это приносило колоссальное удовольствие. Наверное, уже тогда я понял, что сцена — это мое! Окончив школу, собрал чемодан со скромным гардеробом и самостоятельно уехал в Минск.»

Денис Клявер

«В школе я учился, в принципе, неплохо. Поэтому и пользоваться шпаргалками мне особо не приходилось. Но как-то вдруг, без предупреждения, вместо урока литературы нам влепили внеплановую контрольную по физике! А ее даже в расписании в этот день не было. Короче, я взял у приятеля из параллельного класса учебник, выписал из него необходимые страницы и пошел на контрольную. К нашему счастью, учитель был немного подшофе и во время урока уснул. Весь класс радостно списал контрольную и сдал листочки. Я поступил так же, но сглупил и вместе с листочками положил шпору! В итоге весь класс получил одни пятерки, а я — пару! Да еще и родителей в школу вызвали!»

Дима Билан

Детство у меня было бурное. Я интересовался буквально всем происходящим вокруг, за что и получил во дворе кличку Шерлок Холмс. В школе я учился хорошо, учителя любили меня за самостоятельность. К тому же я всегда был готов что-нибудь спеть или станцевать. Все началось с того, что однажды в школьной столовой я ни с того ни с сего пропел «Прекрасное далеко». Зачем — никто не понял, но всем понравилось. А дальше были конкурсы, фестивали… и «Евровидение».

Илья Лагутенко

Я вырос в основном с бабушкой и дедушкой. Они оба были преподавателями вуза. В нашей семье считалось, что человек, которому нечего делать, — самое худшее, что можно себе представить. Работа, самообразование — это хорошо, безделье — плохо. С такими простыми правилами я и вырос. Я ходил в обычную, музыкальную и художественную школы, а в свободное время занимался тем, чем хотел. Писал книги и журналы, устраивал хит-парады. В моих мечтах, фантазиях жили герои, собранные из разных миров. Был образ космонавта-путешественника, это что-то из области фантастики, будущего, образ средневекового пирата-мореплавателя (моряки во Владивостоке дело обычное) и образ актера-музыканта, которого краем глаза можно было увидеть где-то в кино. Теперь я понимаю, что те детские идеи воплотились в моей жизни, в сегодняшнем дне.

Иосиф Пригожин

Я родился и провел детство в Махачкале. К сожалению, оно у меня было сложным. Мама получала зарплату в размере семидесяти рублей, папа — сто тридцать. Первые блюда мы ели только по праздникам или у бабушки в гостях. И всетаки мои родители жили по правилу, что лучше отдать последнее, чем кого-нибудь объегорить. В детстве я был обделен, у меня не было почти ничего: ни игрушек, о которых мечтал, ни новой одежды — я донашивал вещи родственников. Поэтому я рано начал работать, уже в двенадцать лет освоил профессию парикмахера и устроился работать в парикмахерскую на автовокзале.

Максим Леонидов

В классе, наверное, втором мы с приятелем нашли в кустах пять рублей. Стоит ли говорить, что такие деньги мы держали в руках впервые. Потратили свой клад с умом. Прежде всего купили каждый по водяному пистолету, потом — мороженое. Остаток денег поделили, так как мнения о том, что делать дальше, разошлись. На свою долю я купил две банки болгарских голубцов в томатном соусе. Содержимое одной жадно съел, а вторую решил спрятать. В самом деле, не домой же ее нести — не поймут. Закопал я свое сокровище во дворе да и забыл, где именно. Там оно, наверное, и лежит до сих пор. Желающие могут произвести археологические раскопки.

Михаил Боярский

Когда я был ребенком, наша семья жила на Гончарной улице. Частенько мы с друзьями пробирались на Московский вокзал, где без присмотра стояли грузовые тачки. Мы забирались в них, разгонялись, потом быстро спрыгивали, а тачки продолжали катиться и куданибудь врезались. Еще были такие забавы: достать в мороженице сухой лед, взять его в рот и выпускать пар или бросить карбид в лужу, чтобы она запузырилась. Но самое интересное происходило на стройке: мы забирались на подъемный кран, а те, кто посмелее, спускались вниз по канату — все руки в кровь, но, слава богу, без несчастных случаев.

Роман Трахтенберг

Как-то, когда я учился в третьем классе, одна девочка в школе обозвала меня «черножопым». По приходе домой я сразу доложил об этом маме. Она ответила: «Не слушай дураков. Ты такой же, как все». Тогда я спросил: «А почему тогда она дразнится, ведь у меня попа чистая?» Мама объяснила: мы, дескать, евреи, а у некоторых российских индивидуумов есть такая точка зрения, что все инородцы отбирают у них и хлеб, и вообще материальные блага. Дальше были выходные, а в понедельник я все наболевшее высказал классной руководительнице. Она, надо отдать ей должное, меня выслушала и пообещала разобраться. Было созвано внеочередное собрание пионерского отряда, на котором все меня защищали, а после уроков, выходя из школы, я заметил толпу (человек двенадцать-пятнадцать), ожидающую кого-то. Пройдя несколько шагов, понял: меня. Парни улюлюкали, девчонки визжали… В меня летели снежки, обидные прозвища и харчки. Мне было обидно, и я хотел стать таким, как все: русским, злым и агрессивным ко всему чуждому. Поэтому в шестнадцать лет, получая паспорт, я в своем свидетельстве о рождении исправил национальность матери на «русскую» и получил «русский» паспорт…

Пять лет, съемка в ателье: впервые в профессиональной фотостудии

Стас Костюшкин

В детстве мы с другом придумали беспроигрышный вариант, как из двадцати копеек, данных на карманные расходы, сделать рубль, а то и два, коих вполне хватало на поход в кино, газировку и гору любимых пышек, продававшихся недалеко от дома. Действовали мы следующим образом: я подходил к взрослым на улице и говорил, что другу срочно нужно позвонить домой, а у него только двадцатикопеечная монетка (в те времена звонок с таксофона стоил две копейки). И чаще всего, вместо того чтобы разменивать двадцать копеек двушками, ребенку просто давали две копейки. После часа такой работы, счастливые, с полными карманами мелочи, мы бежали в пышечную! Что, кстати, никак не отразилось на наших фигурах. Сейчас мои детские увлечения переросли в бизнес: я открыл в СанктПетербурге сеть недорогих пышечных.

Юлия Савичева

Когда я думаю о детстве, в первую очередь вспоминаю Чена — немецкую овчарку. Именно благодаря Чену я стала певицей. Когда он появился в нашем доме, мне было года три-четыре. Пес постоянно носился за мной, пытаясь прихватить за пятки, а я от него пряталась. Кончался этот ритуал тем, что я вскакивала на стол: уж там Чен точно не мог меня достать. Однажды мы разбушевались прямо на глазах у Максима Фадеева — в то время он солировал в группе «Конвой», в которой мой папа играл на барабанах, и бывал у нас в гостях. Я, как обычно, забралась на стол и вдруг начала петь и приплясывать. По словам Макса, именно тогда он решил, что из меня получится певица.

Вера Брежнева

В детстве у меня были пухлые щечки, и мои друзья по садику кусали их как булочки. Поэтому я приходила домой с синяками. А вот случай, который я часто вспоминаю. Однажды, когда мне было девять лет, мы всей семьей были в гостях у наших друзей. Еще одним гостем оказался мужчина с фотоаппаратом, который в тот день делал фотографии гостей. Тогда я позировала первый раз в жизни, получилось несколько красивых снимков. Каково же было удивление нашей семьи, когда через некоторое время именно его мы увидели в местной газете над статьей с названием «Открывая мир».