Мой союзник, вселявший в меня надежду, сдался. Его борьба давала мне опыт, силы, поддержку, уверенность в будущем. Я давала ему советы и вдохновение.

Он проиграл нашу войну. Он теперь женатый человек.

От этого мне горько, грустно, страшно. Самое время для поддержания морального духа пуститься в загул с искрами шампанского и беспорядочными сексуальными связями.

А вместо этого я говорю "Обними меня, дорогой" и планирую посмотреть всего Гарри Поттера за выходные.

Как будто я в белой хлопчатобумажной пижаме сижу на больничном окне и как будто светает за окном, а сизые ветки мягко темнеют над снегом. Как будто выздоравливаю.

Понемногу отрастают волосы. Процесс идет медленно, тяжело, болезненно. Я сменила тонкие шпильки на солдатские ботинки, брют и виски – на коньяк, веселую одержимость – на планы и списки. Как будто зима.
 
Мне надо закрыться на неделю в четырех стенах, замереть на сутки, очистить сознание. Мягко, аккуратно вывернуть себя наизнанку, рассмотреть и понять, что есть такого в тебе, что умиротворяет, замедляет, делает зиму теплей.

Как так получилось, что мое safe place вдруг перешло под твое одеяло с синим небом и голубыми кораблями. Баюкаюсь в твоих руках и сплю, как ребенок, и каждое утро солнечное. Как ты знал, где разместить на кухне ложки и бокалы, чтобы мне было удобно. Вот мое место, как будто я тут жизнь всю прожила.

Я так спокойна с тобой, так естественна, красива, изящна, грациозна. В твоих зеркалах я богиня, в твоих глазах я счастье.

Это вообще хорошо, когда новый мужчина чем-то похож на меня, хорошо, если много чем. Если мы совпадаем, допустим, в системе ценностей и любимых детских именах, или там взгляде на измены, или еще в чем-то. Хорошо, если мы похожи характерами, хорошо иметь одни цели, хорошо любить себя, кого же, как не себя. Плохо только, что я такая мерзкая сука.

Я очень надеюсь (и наблюдаю это уже сейчас), что кризис выметет всех непрофессионалов: горничных, которые помимо соды, чистящих средств не знают; таксистов и водителей, которым надо показывать дорогу; продавцов, не знакомых с продуктом; шефов, пересушивающих свинину (это вообще пиздец); стоматологов, не умеющих полировать зубы; баеров без вкуса и прочую шушеру. Список продолжать можно бесконечно.

Меня не волнует, как они будут жить и кормить кого-либо, кроме себя.

Хочешь зарабатывать — учись полезному, набирайся опыта, устанавливай связи, угадывай и удовлетворяй потребности людей, которые тебе платят деньги косвенно или непосредственно. Диплом с оценками за купленные экзамены от института, который может позволить себе только изучивших в совершенстве теорию преподавателей, отдай родителям, пусть хранят его в папке с акциями МММ. Не хочешь, не умеешь и не учишься — возвращайся в захолустье, грядки с морковкой тебя заждались.

В два часа ночи дорогой ресторан забит до отказа, но администратор знает в лицо и буквально за руку ведет к столику. И так повсюду, тихое место для неспешного разговора не найти. Кризис? Какой кризис? Сверкающий город празднует, смеется.

Но с грустью вижу за обилием неестественно оголенных рук, обнаженных плеч, слепящих камней понимание близкого конца. Прячусь за скромной серой рубашкой, узкими очками, уверенным спутником и как-то мне от этого неловко перед одинокими уже или скоро декольтированными ухоженными красотками.

"Если бы ты была чуть более доброжелательна, мы бы лучше друг друга понимали"
Я сижу, и плачу, и не могу остановиться.

Лето пришло ко мне поздно в этом году. Начавшись потерей, сумбурно, плохо, вылилось в безостановочный танец эмоций, переполненную память, редкие пятна сна.

Пленка событий дергается, где-то рвется, местами теряет цвет и голос, скорость ее сбивает с ног, а конца ей не видно.

События трехмесячной давности пульсируют свежестью, крошечные фигурки копошатся на ладонях моих, лето неистово бьется во мне до сих пор.

Вскрой мне вены — оттуда брызнет шампанское.

"Пойдем спать," — говорю я и первая ложусь в постель. Ты приходишь чуть позже и закрадываешься под одеяло, прижимаясь горячим телом. Знаю, что это потревожит, но не могу все же не провести ладонью от затылка по спине вниз, между лопаток, ощущая прохладными пальцами хрупкие позвонки. Обнимаю за живот и прижимаю к себе. "Моя самая красивая девочка," — дышу куда-то под ухо, а ты ворчишь, мол, не мешай спать.

Год назад ты от меня ушла, ничего не сказав, насовсем. Всего одна
бессонная неделя понадобилась, чтоб тебя дождаться. Ты не сама пришла,
но я не знаю, кто из нас был более счастлив.

Мы уже четыре года рядом. Конечно, многие недовольны, кто-то завидует. Кому-то ты не нравишься, муж так вообще был очень против. Но мы вместе и я все сделаю, чтобы так всегда было.

А у меня все хорошо.
Я теперь много сплю, по утрам ем мисо-суп, радуюсь морозной свежести воздуха и почти не снимаюсь.

Полагая, что в действиях и суждениях большинства людей присутствует какая-либо закономерность или логика, я делаю то, чего не хотела бы, чтобы совершали относительно меня, — приписываю им собственные черты характера и паттерны поведения.