Отрывки. Отрывок третий.

Запах сырости вперемешку с запахами, которые доносились от удобств, был настолько противным, что хотелось выть волком. Что я понял, так это то, что нахожусь в одиночке, какого-то исправительного заведения. Эх, вот так вот, из князей в грязь… Не зря я не хотел просыпаться.

Тихо, пустота камеры начинает меня сводить сума. Время настолько долго тянется, что хочется его хоть как-то ускорить, но что бы я, не делал, оно продолжало тянуться. Один, посреди камеры, склонив голову, сижу и думаю, захлебываясь, проклинаю все, что только есть в этом мире. Хочется настолько сильно взвыть, что бы хоть кто-то услышал.

Не знаю, сколько времени прошло, но казалось целая вечность. Открылась затворка и грубый голос приказал мне стать к стене, закинув руки за спину. Я не сопротивляясь, выполнил все, что от меня требовалось. Открылась дверь, издавая ужасный, раздражающий скрип от трения метала. Кто-то прошел за моей спиной и вышел обратно. Дверь захлопнулась.

– У тебя есть полчаса на твой последний ужин. Так, что поспеши. – Как холодным лезвием по сердцу, прошлись его слова по моему сознанию.

За эти полчаса, я даже не притронулся к той еде, что стояла на кровати. Не до нее было. Снова прогремел затвор, и я стал к стене. На руки одели на ручники, и сказали, что бы я двигался к двери. Когда я вышел из камеры, меня под руки взяли два человека в форме, которой я ранее еще не встречал. На левом плече у них была не понятная пиктограмма в виде волка с красными глазами. 

– За разжигание восстания против строя нашего идеального общества, за распространение запрещенной литературы, за проявление неподчинения власти, суд Единой Азиатской Империи признал Вас виновным и приговорил к испепелению. Вам дается право на последнее слово.

В ответ я промолчал. После чего открыли эту металлическую конструкцию и поместили меня внутрь. Через секунду камеру наполнил едкий запах, а через две, меня всего охватило пламя.

 А далі буде?