- Знаете, - говорил он, - знаете, что убивает людей?
- Нет, - говорили, улыбаясь, друзья.
- Нет, не пришельцы из космоса, не метеориты или вирусы, не катастрофы и даже не гангстеры, знаете, - говорил он, - знаете, что уничтожает людей?
- Нет, - повторяли лица вокруг.
- Скука, - говорил он, - скука…

Звонок 1.

Что заставляет нас делать это? Воспоминания, совесть, может просто сентиментальность? Трудно сказать, трудно решить для себя даже когда ты уже это делаешь. Трудно понять, даже когда трубка уже в руке и номер набран, и все что разделяет нас, нашу жизнь на момент «сейчас» и «потом», на мгновения «до» и «после» - это лишь несколько протяжных гудков.

- Алло… - сказал он тихо в трубку.
- Да? – ответил удивленный мужской голос.
- Привет, - в том же тоне продолжил он.
- Здоров, - в голосе было слышно непонимание.
- Это я, - поняв к чему, идет разговор, сказал он, - Андрей.
- А-а-а-а! – протянули с того конца. Голос значительно повеселел, но его веселость была такой же естественной, как вкус Кока-колы, - Андрюха! Как дела то?
- Да нормально, - убедительно врал он, - а ты как?
- Да все хорошо, - так же убедительно соврали в ответ. И не потому, что сейчас ему было плохо, а просто потому, что «все» хорошо быть не может. А у кого-то, «все», не может быть даже нормально. Но ведь никто не признается, только если случится что-то, настолько ужасное, настолько плачевно отчаянное, настолько мерзопакостное, что кому-то захочется, что бы его пожалели.
- Слушай, Илья, я чего вообще звоню то, у тебя телефона Лены случаем, нет? – самый неприятный момент разговора, когда всплывает истинная причина звонка.
- А-а-а-а… Лены? – переспрашивает Илья, хотя прекрасно слышал все в первый раз. Теперь в голосе немного обиды, возможно разочарования, однако откуда? Они не созванивались шесть лет и, если бы это не произошло сейчас, и ему не позвонили бы, он бы тоже не позвонил еще шесть, а может и десять, а может и никогда.
- Да, Лены, - подтверждает он, прекрасно зная, что его услышали в первый раз, а теперь еще и обиделись, но уже все равно. Уже очень давно все равно… уж лет шесть как.
- Смольной? – спрашивает голос, прекрасно зная, что других общих знакомых Лен у них никогда не было.
- Смольной, - подтверждает он, не понимая, зачем вообще был этот вопрос.
- Я щас поищу, - говорит голос, - где-то был. Теперь в голосе растерянность от самих слов «где-то».
- Хорошо, я подожду, - отвечает он. С того конца слышно шуршание бумаги. «Просто ищи, - проноситься у него в голове, - ищи и ничего не спрашивай»
- Так как ты там вообще? – интересуется голос, не переставая шуршать.
- Да нормально, - «Черт, начинается»
- Не женился еще? – продолжает голос.
- Нет, – теперь придется спросить в ответ, - А ты?
- Да…, - голос замолкает на пару секунд, и шуршание прекращается, - два с половиной года как уже.
- Ясно, - конечно же, голос считал, прошло не так много времени, что бы считать, но он считал. Первый признак того, что брак ему уже наскучил и, теперь, нет смысла отмерять точно, когда это началось.
- А чего ж ты все никак не соберешься? – оживляется голос.
- Да все как-то не складывается, - монотонно отвечает он.
- А девушка, то есть? – не отстает голос.
- Нет, - в голосе резкость, он просто хочет получить телефон и положить трубку.
- Хм… ладно, - «Вот чудак» - думают на той стороне,
- Да… - у него начинают потеть руки.
- Эм-м-м, ага! – голос снова приобретает былую наигранную веселость, - нашел! Записываешь?
- Да, - конечно он записывает.
- Пиши ***-**-**, - диктует голос.
- Ага, спасибо, - его начинает злить этот бессмысленный, по его мнению, разговор.
- Слушай, - спрашивает неуверенно голос, - может, как-то соберем «наших» да встретимся?
- Может быть, - отвечает он, прекрасно понимая, что никаких «наших» уже не осталось, - просто щас времени нет, работы много.
- Да, понимаю, - говорит голос с наигранной досадой. Ибо ему даже страшно представить, что было бы, если бы он согласился, - ну ладно тогда, ты звони, если что, не теряйся там.
- Да, конечно, - говорит он почти уверенно, - давай.
- Удачи.
- Пока.

Короткие гудки… Голос, он всего лишь бесплотный, искаженный и почти забытый голос в старом телефонном аппарате. Вот все, что осталось от человека, которого он когда-то знал, иногда боялся, иногда ненавидел, может быть, даже уважал, а теперь…. Теперь это лишь голос.

Переписка.

Жужжат вентиляторы на процессоре и видеокарте, играет музыка. Это рабочий день. Теперь каждый рабочий день одинаков. Единственное чем рабочий день отличается от выходного – это музыка, ее жанр, громкость. Он не пользуется радио и музыкальным центром. Он вообще не понимает, зачем они стоят в квартире. Их надо бы выкинуть, но если он за это возьмется, в квартире окажется слишком много вещей на выброс. Потому заниматься этим лень. Жужжат вентиляторы, играет музыка. Он не пользуется ни радио, ни музыкальным центром, поэтому музыка играет только тогда, когда жужжат вентиляторы. Открывается окно ICQ:

Ему пишут: Привет! J Меня зовут Надин, давай знакомится!
И он пишет: Иди на хуй.

Не со зла, не от противности натуры, просто криво улыбается и пишет, потом заносит контакт в список игнорируемых. Все так делают, или делали хотя бы раз в жизни. Это верный способ избежать нежелательного общения, а те, кто так не делают, еще не осознали, как сильно заедает тоска и такое, на первый взгляд, новое общение только способствует этому. Не хочешь разочаровываться в людях, не общайся с ними. Но помни их воспоминания о тебе, главное свидетельство для мира о твоем существовании. Что же делать? Ограничивать круг общения и периодически напоминать ему, что ты есть. Так он думает. Так он живет.

Ему пишут: Утро. Туман. Сидит одинокий рыбак на берегу реки. Тишина. Вдруг где-то далеко раздается: "Пошел на х*й.". Рыбак в непонятках, что за ерунда такая, но вроде больше ничего не слышно. Вдруг уже ближе снова раздается: "Пошел на х*й!" Мужик вообще ничего не понимает... Тут из тумана медленно выплывает лодка. Приближается, и рыбак замечает, что в лодке сидит мужик и гребет ЛОЖКАМИ. Улыбнулся рыбак и говорит:
- Ты бы ещё вилками греб!
- ПОШЕЛ НА Х*Й!!!!!!!! )))))))))
И он пишет: Зачет))))))

Ему не смешно. Просто пишет, что ему весело. Все так делают, или делали хотя раз в жизни. Старый друг, шлет бородатые анекдоты. Грустно, но не из-за самого факта, а из-за того, что вспоминаются времена, когда эти анекдоты были без бороды…. Как и он. Это была молодость, беззаботная и далекая как Новая Зеландия, распечатанный плакат с видами которой висит у него на стене. Ему пишут:

Doremon: Ага, а тебя Андрей, ищу с утра! Где пропал, почему трубку не берешь???
Amenis: В смысле, Толь?
Doremon: Я тебе звонил!
Amenis: Серьезно? – глупый вопрос, конечно, он звонил иначе, как бы он знал?
Doremon: Ну да, сегодня утром, часов в 9.
Amenis: А-а-а-а, - конечно звонил, тот самый звонок, что он пропустил пока ходил в туалет и уже успел забыть о нем, - Я курил на балконе, не слышал, - да, конечно, ведь так стыдно признаться в том, что делают все на этой планете, не правда ли?
Doremon: Короче слушай, мне Игорь Владимирович звонил, ему отчет надо за эту неделю, ты его хоть закончил???
Amenis: Да, сейчас доделаю, а что так срочно? – конечно, срочно, сегодня же пятница.
Doremon: Ну блин, конечно, сегодня же пятница!
Amenis: Я так и думал.
Doremon: Не сомневаюсь, - пауза, - ладно, ты как вообще?
Amenis: Нормально. А ты там что?
Doremon: Да я пока в офисе, щас жду Алёну и тулим в центр, там забираем Саню и на пиво, ты не хош подъехать???
Amenis: Ну, можно было бы.
Doremon: Ну думай быстрей, ты отчет за 2 часа составишь? Мы раньше не соберемся???
Amenis: Думаю да, где встречаемся?
Doremon: Возле выхода с метро, рядом с нашим складом, со стороны МакДональдса.
Amenis: Надеюсь хоть заходить туда не будем?
Doremon: Та ну нах)))
Amenis: Тогда ок, через часа 2-2,5 буду там, наберу тебя.
Doremon: Ок, бб.
Amenis: До встречи.

Разговор 1.

Тихий бар. Холодное пиво. Они разговаривают. Алена молчит. Каждый второй работник офиса мечтает ее трахнуть. Может поэтому она и молчит. Он и Толя курят. Это разговор ни о чем и обо всем на свете, это те моменты, когда забываешь, кто ты, а еще немного пива и забудешь с кем.

- И я те говорю, если бы я был джедаем… - громко вещал Толя.
- Да никогда бы ты не был джедаем, ты был бы приемником Дарта Вейдера!- перечит ему Саша.
- Это еще, почему же?
- Да потому, что на твою рожу без кастрюли на ней смареть не возможно!
Все смеются. Искренне. Это сейчас редкость.
- Га-га-га, - перекривляет компанию Толя.
- Не, не так, - не унимается Саша, делает глубокий вдох, прикрыв руками рот и нос, а затем медленно – Га…га…га!
- Да, представляю, - заходясь хохотом, говорит Толя, - Люк, я твой отец Бу- га-га…
Все смеются. Искренне. Он молчит. Он смотрит на Алену. Он «каждый второй работник офиса»
- Слушай Андрюх, - обращается Толя к нему, - а помнишь мы, когда только на фирму пришли, ты, как-то раз, отвесил подсрачник Владимировичу!
- Ого! – выкрикивает Саша.
- Та ну ты тоже блин вспомнишь еще! – он немного краснеет, теперь он в центре внимания.
- Расскажи! – требует Саша, стуча полупустой кружкой по столу.
- Да ладно, тупой случай был, - демонстративно стесняется он, на самом деле он очень хочет рассказать и сам толком не понимает, зачем говорит, что не хочет.
- Расскажи, пожалуйста – говорит Алена.
- Ну ладно, ладно, – говорит он, - короче. В те далекие времена, когда Владимирович еще сам что-то делал, - все хихикают, - Да, да, было и такое. Так вот, как-то вырубилось у нас электричество, ну думаю опять этот хрендель – он указывает на Толю, - перегрузил сеть, иду к щитку, смотрю, открыт и торчит из него жопа. Ну, думаю, щас ты у меня отхватишь электрик хренов. Подхожу ближе и как влуплю с ноги, а от туда такой знакомый голос «Йоб твою мать, че за нахер!»

Все смеются. Искренне. Алена смотрит ему в глаза. Да, иногда он очень хочет ее. Но Толя один из немногих его друзей, а она жена Толи. Что это меняет? Если ты человек, в идеале, все. Но он все равно смотрит на нее, не из похоти или необузданного плотского желания, а просто потому, что ему нравиться на нее смотреть.

- А помните, - говорит он, что бы отвлечься, - как у нас кто-то в шредер, пардон, насрал?
- А-а-а-а, - восклицают Толя и Саша.
- О Боже, и такое было? – искренне удивляется Алена.
- Да, было, - продолжает он с улыбкой, - как того черта звали?
- Коля, - говорит Толя.
- Да-да, - подтверждает Саша – у него, по-моему, что-то с головой не так было. У него ж каждый день какое-то ЧП!
- И то, правда, помните, как в работающий куллер таракана бросил?
- Да-да..
- Фи, гадость – морщит, нос Алена.
- Да, тоже вспомнили, а как…

Алена внимательно слушает. Он смотрит на нее. Он хочет поговорить. Но не с ней. Он хочет позвонить. Сегодня пятница. Сегодня уже можно. Надо только дождаться позднего вечера. Дослушать беседу, доехать домой, допить пиво… как много в нашей жизни всяких «до». Думает он.

Звонок 2.

Он допил, дослушал, доехал…. Теперь он хочет только дозвониться. Он включает компьютер, что бы включить музыку. Как же все сложно. Но так есть уже слишком продолжительное количество времени. Он берет трубку и набирает номер. Там ему говорят «Вы позвонили в горячую линию компании «Эрос», самую горячую из горячих линий, наши девочки исполнят любые ваши желания. Нажмите 1, если хотите поговорить с Элеонорой, нажмите 2, если хотите пофантазировать с Жоржеттой, нажмите 3..» Он нажимает 2.

- Привет полуночник, - говорит томный голос, претендующий на сексуальность, - меня зовут Жоржетта, я исполню любое твое желание. А теперь давай, скажи, с чего мы начнем, что мне сделать для тебя?
- Постирай мои носки и приготовь ужин, сука, - тихо с улыбкой говорит он.
- Ой, - она смеется, - приветик!
- Привет, Марина.
- Давно ты не звонил, - говорит она, улыбаясь, он не видит ее улыбку, он чувствует, он ее… слышит. Ее голос теперь естественный, живой, звонкий, мягкий и добрый.
- Да… много работы было.
- Ой, да кому ты заливаешь, забыл, с кем разговариваешь? – она снова смеется.
- Ну да, с дипломированным психологом, - смеется он в ответ. Искренне. Ей он всегда улыбается искренне и она ему тоже. Он так думает. Он в это верит.
- Ну, так вот, что там случилось опять?
- Ой… - у него снова потеют руки, - чувствую себя как на приеме.
- Да… - она улыбается, - можешь считать, что это так. Ты же платишь, я тебя слушаю, чем не прием?
- Я не хочу говорить с тобой как с врачом.
- А кем ты хочешь, что бы я была?
- Просто другом.
- У тебя же есть друзья?
- Ну, это не то.
- Тебе нужна подруга?
- Возможно…, - немного помолчав, говорит он.
- Тебе нужна Жоржетта? – улыбается она.
- Ну, это уж точно нет! – они снова смеются.
- А, по-моему, она тебе не помешала б, не в том понимании, как Жоржетта, а как девушка. Когда ты, наконец, начнешь с кем-то встречаться?
- Я взял телефон Лены, - тихо бормочет он.
- Той самой? – удивляется она.
- Той самой, - подтверждает он.
- Ты хоть сам понимаешь, зачем это сделал?
- Ну,… я думал позвонить.
- И что? Сколько лет уже прошло?
- Шесть.
- Шесть лет, Андрюша, шесть лет. Ты же сам знаешь, как много может поменяться за год, за два,… а тут шесть.
- Да, я все прекрасно понимаю.
- Она, наверное, уже замужем, может, уже родила и растит ребенка.
- Может быть, но ведь не факт же.
- Ну да, ну да. Ладно, представим, что ты ей все-таки позвонишь и что ты ей скажешь?
- Ну,… привет.
- О да, - она смеется – чертовски оригинально!
- Ей, я всего лишь скромный экономист.
- Ну, а я психолог, работающий в сексе по телефону, и что?
- Да нет, ничего.
- Вот именно, это просто отмазки, ты сам это прекрасно понимаешь!
- Да.
- Ну вот. Ведь она не единственная, чей телефон ты еще раздобудешь через пару лет?
- Посмотрим, может своего бывшего шефа.
- Оу, это уже по Фрейду.
- Да нет, это уже по рылу, - он улыбается, - через пару лет может, соберу деньги на адвокатов и дам ему по лбу лопатой.
- М-м-м, - она улыбается, - да ты злюка.
- Я не злой, - говорит он, - я справедливый.
- Я уверенна, Гитлер тоже себе это повторял, - они смеются. Искренне.
- Ты как там вообще?
- Да ничего, сегодня Маришку в детсад первый раз отвели.
- Ох, бедный ребенок.
- Да ладно тебе, там такой садик классный.
- Еще бы, могу представить, сколько они щас гребут.
- Да не так уж и много на самом деле. Пятьсот долларов в месяц.
- Хрена се!
- Да, но зато образовательная программа на десять предметов, пятиразовое питание, экскурсии, спектакли, всякие.
- Круто… у меня в те годы из развлекательно-культурной программы были только экскурсии в столовую, и потом спектакль одного актера на горшке, - он улыбается.
- Ага, так вот откуда у тебя все комплексы, - она смеется.
- Так! Хватит меня анализировать! – он наигранно сердится.
- Молчу, молчу!
- Какой молчу!? За мои деньги? Я те помолчу! – они смеются. Искренне.
- Ладно, как там старшая?
- Да ничего, учиться, пятый класс, боюсь приближающегося все ближе, подросткового возраста с его проблемами.
- Да ладно. Вспомни себя в пятнадцать, шестнадцать лет.
- О да, вот поэтому и боюсь, - они смеются.
- Как там Вович?
- Да батрачит целыми днями.
- Ты ему так и не рассказала?
- Да нет, собственно и зачем?
- Ну не знаю, если бы у меня была жена, я бы хотел знать, где она просиживает по ночам.
- А он знает.
- Стоп. В смысле?
- А где я щас, по-твоему?
- Э-э-э-э…
- Правильно, - смеется она, - подрабатываю в психушке, дабы набраться опыта и знаний для защиты диссертации!
- А, ну да, действительно, - он улыбается.
- Так ты скажешь зачем собрался ей звонить или нет?
- Хм, - он вздыхает, - это трудно объяснить, это… я думаю я сам пойму, только после того, как позвоню ей.
- Интересно. Знаешь, из всех извращенцев, что мне попадались, ты самый интересный, - она улыбается.
- Спасибо, мне еще не делали такого комплимента.
- Красивая музыка на фоне, что слушаешь?
- Megaherz - Augenblick
- Надо будет поискать.
- Тебе не все понравиться, они в основном тяжелую музыку играют. Только это песенка с последнего альбома исключение.
- Ну, ее и поищу. Скажи, как там она по буквам пишется?
- A-u-g-e-n-b-l-i-c-k, - медленно диктует он.
- Я твоему вкусу в музыке всегда доверяла.
- Спасибо, - он улыбается.
- И тебе.
- Слушай, я ведь ничего от нее то и не хочу. Ты пойми правильно.
- Я понимаю, ну, допустим, что я поняла. Тогда что это?
- Оправдание.
- Перед кем? За что?
- Перед… перед собой, - тихо говорит он, - да, скорее всего перед собой. За что? Ни за что, а скорее для чего…
- И для чего же.
- Что бы быть уверенным.
- Да в чем же?
- А вот это, я и смогу объяснить только после звонка ей.
- Какой то ты слишком грустный.
- Нет, я просто выпивший.
- Ты же знаешь, этим ничего не решишь?
- Да, знаю.
- Так зачем?
- Так легче.
- Чем легче?
- Жить легче.
- Жить?
- Жить, - он переложил трубку в другую руку, - если это все можно называть жизнью.
- Все не так плохо.
- Я знаю. Все вовсе не плохо, все не хорошо, все… никак.
- О, Андрей, ну что ты опять?
- Опять, да именно, все еще, опять.
- Перестань, я не это имела ввиду, - она растерялась.
- Я знаю, прости, но… я уже говорил тебе. Зачем снова к этому возвращаться?
- А зачем ты к этому возвращаешься каждый раз? Каждый день?
- Каждый день…, - его голос стал тише. В нем появилась хрипота и усталость, глаза закрылись, рука крепче сжала телефон, - а что происходит каждый день? Что ты видишь, когда просыпаешься?
- Ну, своего мужа, детей, солнце за окном.
- Потолок.
- Прости, что?
- Ты видишь потолок, большую часть своей жизни просыпаясь. Первое что ты делаешь после того как звонит будильник переворачиваешься на спину и только потом открываешь глаза. А там потолок.
- Ну, правильно, а чему там еще быть?
- Ничему, он всегда там будет. Может однажды, ты напьешься и заснешь на улице, услышишь звук, что угодно, голос, сигнал машины и, перевернувшись на спину, откроешь глаза. Что ты увидишь?
- Небо?
- Да… небо, а что ты сделаешь?
- Я… я не знаю.
- Ты испугаешься. Ты испугаешься того, что над тобой, нет этого блядского потолка, который видел и ненавидел всю жизнь. Это натура людей, это их природа.
- Андрей, стой, но ведь…
- Нет, нет никаких «ведь» и «стой». Тебя гонят, толкают в спину, каждый день ты неделями не видишь родных и близких. Ты просто перестаешь замечать людей, они существую для тебя, только пока толкают, ты существуешь для них, пока они толкают тебя. И тут ты сидишь вечером ничего не думая, потому, что это лучшее из занятий, которые ты мог придумать на вечер и начинаешь вспоминать, - его голос становится громче, в нем проскакивают гневные нотки, - эта дрянь лезет из тебя как дерьмо на срачку и нет способа перестать. Нет сил остановиться. Заснуть? Нет, засни и эта дрянь станет еще реальней, еще осязаемей. Ты вспоминаешь людей, всех людей и всем людям от тебя что-то нужно. А те добрые, бескорыстные люди, которых ты называл друзьями, их уже нет. Нет. Они исчезли. Они остались только бестелесными голосами в трубке, маленькими черными буквами на мониторе, цифровыми сигналами и цифровыми фотографиями! И каждый раз, созваниваясь, вы говорите что да, надо бы встретится, прекрасно зная, что может, вы и не увидитесь еще пол года, а может и год из-за нехватки времени, из-за нужды выживать. А какой-то урод, которого ты ненавидел всю жизнь, вдруг приглашает тебя на пиво и собрать толпу еще таких же, подобных ему, потрепанных жизнью гандонов! Знаешь, знаешь, что убивает людей?
- Что, - тихо, почти не слышно говорит она.
- Их убивает скука… Они смотрят на мир пустыми, безжизненными глазами. У них никогда не было счастья, хотя они пропахали всю жизнь ради него и, осознавая это, они придумывают отговорки. В конце жизни они начинают говорить о семейных ценностях, о женах, о детях, о внуках. Чушь! Хватит врать себе! Ты всю жизнь хотел яхту, а езди на девятке, ты хотел на ямайку, а ездил только на дачу. Где в тут проблескивало счастье? Первая любовь, верная жена? Где это все у них? Куда теряется жизнь из ваших глаз, когда вас становиться за сорок? Пустые ходячие оболочки, требующие повышения зарплат и бесплатного проезда. Почему вы забыли значения слова «любовь»!? Они хуже бездушных голосов в телефонных трубках, они хуже тупых малолеток в интернете. Они масса, вязкая, жирная, блестящая на солнце масса без ума, но с желаниями!
- Андрей перестань, - просит она еще тише, чем обычно.
- Да что перестать? Видеть это? Думать об этом? Но это же везде. Везде! - он кричит в трубку и слышит, как стучит в стену сосед, - Иди на хуй! – кричит он соседу и стук прекращается, - Люди больше не мечтают! Они просто хотят! Хотят то, это, жить, пить, срать. А как же то, что вы так любили, а как же сама любовь? Как вы смеете забывать самое дорогое, что давно вам в это жизни. А когда, они остепеняются, когда они понимают, когда уже под восемьдесят, тогда люди говорят, глядя на пару держащихся за руки стариков «О, как же это мило». Да! Да, блядь! Это чертовки мило. И один из этих стариков говорит, да, я прожил тяжелую, но хорошую жизнь, о да! Это была жизнь! А ты ее прожил, как жаль, что они вспоминают об этом, как раз перед тем, как начнут забывать свое имя! Как можно не видеть всего этого? Что мы есть как не воспоминания других о нас? Что есть у нас, кроме воспоминаний о жизни. Кроме этого сна, длинною в реальность?
- У нас есть мы. Друг у друга.
- Каждое живое существо умирает в одиночестве. Так говорила Роберта Спероу, - он на секунду замолчал - Иногда мне кажется, что мы не рождаемся, мы просыпаемся, это сон внутри сна, никто не докажет обратного, так как никто не докажет, что обратное вообще есть. Это как Бог. Чье существование невозможно доказать, так как если он и вправду творец всего живого, то мы сами его доказательства, а как доказать другим, что существуешь, если им все равно?…
- Ты веришь в Бога?
- Я верю во все…
- Тебе надо меньше думать над этим всем, иначе ты просто сойдешь с ума, так ничего и не сделав.
- Я не могу…. Не могу не думать, не мечтать, не могу перестать заглядывать людям в глаза…
- Я понимаю, - она замолкает, - Но ведь так не всегда и не везде.
- Не всегда и не везде, - соглашается он, - Просто так не должно быть.
- А ты думаешь, все будет иначе?
- Будет иначе, главное не искать в этом смысл.
- Почему?
- Потому, что его нет.
- То есть, жизнь бессмысленна?
- Смысл жизни в ней самой. Что бы прожить ее, что бы хотеть чего-то аж до самого конца, иначе она превращается в существование.

Они молчат. Она думает о том, что он сказал. Он тоже.

- Черт…я до сих пор не могу в тебе разобраться, - улыбаясь говорит она, - Понять какой ты на самом деле.
- Хм, - он отвечает улыбкой, - так может я такой, каким кажусь.
- Тогда я просто не понимаю, как тебе удается жить тут? Это значит, что тебе приходиться быть чертовски хорошим актером. Что бы выживать. Что бы хоть как-то сосуществовать с этим миром. И если это так, то…
- То что?
- То могу ли я расценивать твои слова мне как искренность, или же это какой-то извращенный спектакль, для твоего удовольствия?
- Почему ты так думаешь?
- В том то и дело, я уже не знаю, что про тебя думать.
- Я же сказал тебе, Марина, еще пол года назад, с тех пор как первый раз тебе позвонил. Я всегда улыбаюсь тебе искренне.
- Да, но… только улыбаешься? – у нее был странный голос, как у человека говорящего в туман, пытающегося понять, что там, за его пеленой.
- Хех, - он улыбнулся и вздохнул, - ты слишком хороший специалист. Со всеми вытекающими.
- В смысле?
- Ты пытаешься копать там, где надо лишь приподнять листву. Не ищи во всем смысл, Солнце, иногда, вещи такие, какими они кажутся.
- Но…
- Спокойной ночи.
- Сволочь, я теперь нормально работать не смогу, - сказала она с наигранной обидой.
- Да, я такой.
- Спокойной ночи, мой любимый псих.
- До пятницы…
-
Он нажимает сброс. Короткие гудки. Облегчение от недельного груза. Раз за разом он звонит ей, что бы рассказать какой не идеальный мир вокруг. Но будет ли он что-то делать, что бы изменить его не? Нет. Такова человеческая натура. Он в это верит. Он так живет.

Разговор 2.

Музыка бьет по ушам в наушниках. Светит солнце. Привычная дорога. Прелесть такой дороги в том, что не надо думать куда идешь, ноги сами несут тебя по знакомому маршруту. На встречу идет мужчина. Останавливается и что-то говорит. Слов не слышно. Он вынимает наушники и переспрашивает:

- Простите что?
- Прошу прощения, - начинает тот, голос у него сиплый, на вид лет сорок, - вы не подскажите который час?
- Конечно, - он пристально смотрит на мужчину. Ему интересно, откуда он, кто он, кем работает. Пока он смотрит на часы, перебирает варианты, судя по одежде и манере держаться. Однако в таком пестром мире трудно угадать, - пол десятого.
- Спасибо, - говорит мужчина, улыбается и уходит.
- Прощай, - тихо бормочет он в след и возвращает наушники на место.

Он никогда ничего не узнает о нем, забудет пока дойдет до работы. Просто интерес? Да, скорее всего, просто желание узнать как жил… и жил ли он вообще.

Звонок 3.

Он дома. В одной руке телефон, в другой бумажка с номером. Он набирает. Слышно гудки. Длинные, монотонные гудки, каждый из которых кажется громче и длиннее чем обычно. Дни до этого, он продумал все, сотни вариантов диалога, что бы подвести к главному, что бы узнать и оправдать себя, выбранный путь, виток судьбы за который он ухватился. Гудок, еще гудок. Руки потеют. Кожа на щеках краснеет. Все сильнее сжимается трубка. Гудок, еще гудок. Неоправданное напряжение. Всего лишь разговор. Именно так он себя успокаивает. Слышно щелчок на том конце провода и тихий голос спрашивает:

- Да, алло?
- Добрый день, позовите, пожалуйста, Елену.
- А. Вы знаете, ее сейчас нет, ей что-то передать?

Он нажимает на «сброс» и смеется. Долго… и искренне…

… by William van Warg

1. Когда становится страшно.

Просветление наступило не сразу. Сначала пелена окутавшая глаза стала ярче. Затем появились краски. Потом резкость. Потом боль. Не сильная, как остаточное явление, как легкое похмелье. Он сел, огляделся, погладил онемевшей рукой затылок. Нечего не изменилось. Все тот же балкон, рама, ковер, диван…Диван!
- Блядь! – он дернулся и стряхнул с, уже начавшей тлеть, обшивки сигарету. Хлопнул пару раз по черному, дымящемуся пятну и плюнув на окурок выбросил его в окно. – Твою мать!.. Хух…
Несколько раз зажмурившись он сел на край, дурно пахнущего горелым, дивана.
- У-у-у-у… - вдохи были глубокими но не приносили ожидаемого облегчения. – Пиздец…
Рука потянулась за сигаретой. На полу лежала зажигалка, которую он крутил в руках до того как потерял сознание. Почему-то при взгляде на нее, курить перехотелось. Перехотелось думать. Перехотелось куда либо идти, а идти надо было. Только сейчас звук окружающего мира стал проявляться. Пение разноголосых птиц, смех и крики детей за окном, гул машин, где-то далеко, за лесом, ехала электричка, а где-то дома мерзко трезвонил телефон. Положив сигарету обратно в пачку, он встал, поднял зажигалку и медленно поплелся в коридор, там, на маленьком, декоративном столике стоял главный источник раздражения после компьютера и мобильного. Еще несколько секунд он смотрел на него в надежде, что звонивший все-таки одумается и положит трубку… Но нет.
- Алло… - тихо и с грустью прозвучало вместо приветствия.
- Сергей! Твою мать! Ты что, совсем охренел? – голос быстро и с явным раздражением принялся вычитывать. – Ты хоть знаешь который час? Почему ты до сих пор не на работе? Начальник отдела уже два раза приходил! Даже наша, вечно болеющая, Валя и то пришла, а тебя где черти носят?
- Нет… - флегматично отсек Сергей.
- … Нет? Нет!? Что, блядь, нет?!
- Нет, я не знаю который час.
- … Ты че окончательно ебанулся? Или просто накуренный?
- Нет…
- Нет… - тяжелый вздох – Что… нет?
- Нет, я не йобнулся, нет, я не накуренный, нет, я не знаю почему я не на работе, мне похуй пришла ли ваша, вечно болеющая, Надя…
- Валя…
- Один хуй, дела это не меняет… Жека, мне очень и очень не по себе и я не знаю когда я выберусь на работу.
- Воу, Серж, че случилось то? Ты что заболел что ли, те плохо?
- Нет, Жек, мне… страшно мне…
- Страшно?… Страшно?! Тебе, блядь, страшно?! Нет, ты таки ебанулся! Купи себе пистолет, заведи собаку, найми телохранителя, а лучше женись! Вот тогда ты поймешь, что такое страшно! Тебе страшно! Да мне похуй, страшно ли тебе, холодно или жарко, но что б ты был через полтора часа на работе! Я тебя еще раз не отмажу!
- Хм – Сергей улыбнулся. – Спасибо, Жек.
- Да… ладно, кто ж тебя, разпиздяя, как не я отмажет… но ты уже совсем оху…
- Да, я знаю, знаю…
- Ай, короче ладно, дуй на работу… я посмотрю, что там еще можно придумать.
- Пасиб
- Не за что, крепись там… не ссы, давай едь уже… пакеда.
- Ок, пака.
Сергей положил трубку и поплелся в ванную. Взгляд в зеркало не удивил ничем новым и это тоже было не так уж и плохо. Все те же немного покрасневшие глаза с синеватыми мешками под ними, непослушные, темно-русые волосы, немного опухшее лицо. «Интернет съест мой мозг» – мелькнуло в голове – «я уже на зомби похож». Постояв еще немного он умылся и пошел одеваться.

2. Ангелы не курят.

Утро было тяжелым и с этим трудно было спорить. Но впереди ждало еще много удручающих «приключений»: ожидание маршрутки с вечно курящими водителями, толкотня на остановках, а дальше по выбору, или вонь переполненных вагонов метро, или еще одна маршрутка и стояние в никогда не рассасывающихся пробках. Но, не было времени унывать. Есть плеер и пара аккумуляторов к нему, весна на улице и холодное пиво после работы ( а возможно и до), где-то на другом конце города, есть любимая девушка, а это уже серьезный аргумент, что бы прийти в себя и собравшись войти в новый день. Сергей еще раз проверил закрыта ли вода в ванной и на кухне, попробовал до конца ли повернуты ручки газовой плиты, открыл форточку и закрыв дверь побежал по ступенькам в низ. Остановившись на секунду что бы прикурить, он поднял глаза и увидел нацарапанную на стене надпись. «Ангелы не курят» - гласила она. Странно, сколько лет он уже живет здесь, в этом доме, в этом подъезде, а эту надпись он не замечал. А может ее здесь и не было, кто знает, может лишь пару дней назад, кто-то пытался этим сказать что-то целому миру и ему в том числе. Все возможно, но раздумывать не было времени. Выскочив на улицу он пошел к остановке, по привычке не здороваясь с угрюмыми соседями. Маршрутка подъехала на удивление вовремя, сигарета была докурена как раз до фильтра. Он заскочи внутрь, хлопнул дверью, дал деньги, забрал сдачу, сел, включил плеер и… ушел в себя. Мысли понесли его над домами, зеленеющими деревьями, знакомой дорогой. Думалось хорошо и обо всем. В том числе и о странной надписи. «Ангелы не курят… Хм. Почему нет? Конечно, они же ангелы, им, как бы и по статусу не положено. Они должны мораль защищать и все такое. Но… с другой стороны, интересно, они вообще могут курить? Есть ли у них легкие или… что-то наподобие этого. Хотя хрен его знает, есть ли у них вообще физическое тело. Они ж там походу с Люцифером воевали, ну дык значит как-то должны были держать меч, там, копье, или еще какую-нибудь хрень. В принципе, допустить можно, что тело есть, значит сигарету они тоже держать могут… А даже если легких нет, но можно дым всасывать, это ж тоже курение, тока не в тягу. Но тогда понту курить нет. Мож так, выебнутся просто. Но они ангелы, они не выябуются. Им по статусу не положено. Хотя мне вон по статусу тож не положено таким раздолбаем быть но… тем не менее. Они, интересно живые вообще. Если живые, то… а если нет? Тогда написали б, наверно, «неживые не курят». Не, не красиво «мертвые не курят», во! Хотя тупо, ясно что не курят. Но ведь я не о тех мертвых что люди, а о неживых, что ангелы, или они живые, в понимании того, что как мертвые когда люди только… жив… Блядь! Вот уж, в правду, нечем голову занять с утра… фух. А голова то еще побаливает. Блин, надо к врачу поехать. Мож не так че… Как его теперь… Не знаю… А как вырубился то сегодня? Понять не могу. Хотя тоже не удивительно, голова давно ведь болела. Говорила, Киса, сходи к врачу, а все что? А все лень. Сто причин найду что бы ни идти, а все равно одна главная – впадло. Надо курить меньше» - от этой мысли он улыбнулся – «Бля, сколько раз я себе это говорил, а толку. Вот дерьмо, ненавижу болеть, а когда еще и такая фигня случается – это просто капец. Ангелы не курят… да бля, наверно»
Это была последняя мысль, успевшая промелькнуть, перед тем, как машина притормозила у метро.
Говорят в метро отвратительно по утрам… и еще в час пик, и еще вечером, в общем, в метро, отвратительно всегда. Огромная куча людей спешащих куда-то по своим делам, половина из которых дурно пахнет. Как людей, так и дел. Толкотня, вечные женщины и мужчины с огромными сумками игнорирующие хоть какие-то правела приличия. Просящие на операцию, документы и просто помощи. Распространители медицинских пластырей, карт города, журналов, все на одно лицо, с отторгающей внешностью, неопрятного вида и противным голосом. Иногда одни переквалифицируются в других. И вот ты стоишь среди этого хаоса целей и мыслей, освобождается место, и никто не собирается садиться, но только соберешься ты, как тут же зайдет кто-то или старый, или беременный. Мелочь, а раздражает. Благо находится в этой массе, приходится не долго, такая шоковая терапия с оттаптыванием ног и нервов иногда, даже кажется полезной. Редко, но и такое бывает. Прекрасно то чувство облегчения, когда покидаешь это мерзопакостное место. Потом еще пять минут пешком и ты на, не повернется язык сказать любимой но, работе.

3.Если завтра умирать.

А на там все как всегда. Все бегают из угла в угол, а кто не бегает усердно что-то нащелкивает на клавиатуре и все дополняют создающуюся каждым по отдельности иллюзию умственного труда. Но чего кривить душой, некоторые даже делают то, за что им платят деньги. Однако таких не любят и не зовут пить кофе по пятнадцать раз за день.
Сергей зашел в, огражденную тремя стенками, кабинку именуемую рабочим местом. За синими листами фанерных стен скрывался стол, на котором стояли компьютер, фото его девушки, пара стопок бумаги, подставка для ручек и странного происхождения вазон. Что интересно, вазоны стояли на всех столах всех сотрудников, они все время умирали не выдерживая атмосферы, но кто-то всегда приносил новые. Кто это был не знал никто, по сему всё сваливали на уборщицу Антонину Ивановну, которая сама часто задавалась вопросом появления загадочных представителей флоры. Она в свою очередь подозревала высокое начальство, которое, собственно, вообще не подозревало о существовании этих вазонов, ровно как и Антонины Ивановны.
- Вот ты где сукин сын! – раздался голос с последующим хлопком по плечу. – А я уж заждался! Идем кофе пить.
- Ты что Жек, я ж только пришел! – удивился Сергей.
- Ага я в курсе, давай, давай, а то я от скуки тут умираю!
- Что-то я тебя не пойму, а как же начальство?
- Блин, мне тебя что, всему учить? Включи комп, зайди в какой-то вордовский документ, разбросай бумаги по столу, повесь на спинку стула пиджак, отключи скринсейвер, бери сигареты и дуй за мной!
- Лан, лан – улыбнулся Сергей – щас все так и сделаю. Буду через пятнадцать минут, возьми мне кофе и жди на курилке.
- Ок, давай шустрей.
Через несколько минут диалог уже продолжался в специально отведенном месте для курения за чашкой кофе.
- Ну так что там такого утром произошло то? – интересовался Евгений, глубоко затягиваясь.
- Да прикинь, отключился!
- Как так?
- Ну… не знаю. Помнишь я тебе говорил, что у меня часто стала башка болеть вот тут? – он показал на место чуть выше правого виска. – Ну там жечь начало, или даже не знаю как описать.
- Ну-ну.
- Так вот, похавал с утра, выхожу на балкон покурить, стою, там, солнышко светит, еще помню, подумалось, какой денек сегодня заебатый.
- Ну и, что?
- Да ниче… потом бах, в голове опять жжет, вот именно в этом месте, потом резкая боль и потом все… дальше не помню ничего.
- Бля…
- Ага…Очнулся, башка болит, руки не чувству, еще и диван тлеет!
- Охренеть!
- Во-во, поваляйся еще немного, хрен его знает, мог и сгореть, а так он, затылком в падении дверь нащупал…
- И что теперь?
- В смысле?
- Ну… ты к врачу то хоть пойдешь?
- А, ну да, конечно… стремно ведь как-то.
- Я думаю.
- Похвально – улыбнулся Сергей
- Что?
- Что думаешь – оба друга рассмеялись.
- Не, Серег, серьезно, давай дуй к врачу, когда у тебя выходной?
- Послезавтра, как у всех, воскресение все-таки.
- А, ну да…Ну так, что останавливает?
- Ну… больше всего, понимание того, что я проведу половину единственного в неделю выходного в очередях, ожидая приема на котором меня, скорее всего, пошлют делать кучу анализов или просто на хуй.
- Да лан, такие отмазки это просто не серьезно – погрозил пальцем Евгений.
- Ой, бля, нашелся тут серьезный тоже. Кстати, нас там начальник отдела не хватится?
- С чего бы?
- Ну, бля, мы тут уже, дай Боже, пол часа торчим!
- Та не, тут вечно кто-то шляется с кофе и сигаретами, тем более, придет он, посмотрит, кого-то не хватает и че? Там всегда кого-то не хватает, захочет поругаться пойдет к заму, а кто зам? Я зам! Вот так то.
- Блин, как все сложно – затянулся Сергей и посмотрел куда то в даль – Слушай… хм… э-э-э-э… как думаешь, ангелы курят?
Наступило напряженное молчание. Одна из бровей Евгения поползла вверх.
- Сережа… я не знаю на чем ты сидишь, но слезай с этого немедленно, – покачал головой Женя стараясь не засмеяться.
- Да нет, Жек… ой, как тебе объяснить, прочитал сегодня на стене надпись, ангелы не курят, вот и думаю о ней пол дня.
- Ага, у меня тож такое было, как-то прочитал, Ира сука, так ходил, вспоминал всех Ир с парадного – Женя улыбнулся и отпил кофе.
- Да я серьезно, что-то меня на философию потянуло.
- Лучше б тебя на баб потянуло, весна на дворе а ты о всякой хуйне думаешь.
- Ну, че сразу хуйне, просто…
- Сложно, чего ты вообще над этим голову сушишь, пожалей ее лучше и так болит.
- Да… такие утреца как сегодня удручают.
- Удручают? С первого раза в унитаз не попасть – это удручает, а в твоем случае ебанутся можно. Чего ты приперся вообще, объяснил бы мне все по телефону, я б отмазал?
- Так ты там орать начал, про время, чертей, Надю, какую-то.
- Валю…
- Один хуй.
- Хуй то один, но я всегда ору, у меня работа такая, пора б уже привыкнуть за три года то.
- Лан, проехали.
- Так что та там думаешь у тя с головой то?
- Да хер, его знает, пока в метро ехал уже все передумал, от тараканов до рака.
- Та ну нах! Сплюнь и перекрестись!
- Я в Бога не верю.
- Женишься, поверишь…
Оба обменялись тяжелыми взглядами.
- Лан, ты о всякой хуйне не думай, ок? Олька то знает?
- О чем?
- А о чем мы, блядь, тут трындим уже пол часа? О голове твоей знает?
- Ну, в губы целует значит догадывается, что они не просто так, а на что-то наклеены…
- … Факир был пьян…
- …Номер не удался?
- Угу.
- Лан, ну не пошутилось, бывает. Да, я ей говорил что, мол, болит. Но, про сегодня не знает.
- Скажи.
- Зачем?
- Пусть знает, нервов она себе не особо попортит, а вот к врачу сто процентов затащит.
- Да лан я…
- Не «да ланай» мне тут. Хорошо. Давай двигать, наверно, а это уже и в правду засиделись мы… - взгляд Сергея снова направился в пустоту - Ну, че загрустил то?
- Да знаешь Жек, не так уж и просто все это из головы выкинуть, а сегодня так вообще пиздец, как сложно.
- Понимаю – Евгений положил руку на плече Сергею. – Да образуется все как-то, все как-то будет. Пойдем еще пол дня отработать и домой.
- Да… Олька сегодня заехать обещала. – Он улыбнулся.
- Ну вот, вишь, уже все лучше, а грустить будешь когда женишься!
- Жек, ты что, свою Люду совсем не любишь?
- Ты что? Да больше жизни обожаю… просто «моя Люда» и «моя жена» понятия по природе одинаковые, а по значению, сука, разные.
Они вышли из курилки и разбрелись по рабочим местам. Потом еще несколько раз выходили на перекур. Болтали обо всем, о том, кто и что успел нового скачать с момента их последнего разговора. Жизнь текла привычным ручьем. Окончание рабочего дня проходило в ожидании его окончания, как, в принципе, на любой работе, к которой привыкаешь. Однако мысли про курящих ангелов не покидали Сергея, беспокойство ело душу и волей не волей закрадывались мысли, « а что, если завтра умирать?». От понимания степени возможного преувеличения легче не становилось. Как ни крути, а страх брал свое, ведь как бы тяжело не было, как сильно бы иногда не хотелось уйти, исчезнуть, пропасть, всегда были люди ради которых более чем стояло жить. Люди, на отношения с которыми не влияли степень алкогольного опьянения, политическая ситуация в стране, бытовые мелочи ежедневности. Люди которых любил. Любил как друзей, родственников и один, очень особенный человечек, которого любил просто, за все и всегда.

4.Универсальный язык вселенной.

Дорога домой всегда кажется короче. Это факт. А мысль о том, что там ты скоро будешь ждать приезда дорого человека, делает ее еще довольно приятной. Мечтая о предстоящем вечере и, чего уж скрывать, ночи, Сергей ехал домой с легкой, не принужденной улыбкой игнорируя человеческую тупость и наглость лезшую изо всех углов вечернего города. В голове он перебирал все, что надо еще успеть сделать: помыть посуду, прибрать немного в квартире, приготовить ужин, купить лимонов к чаю и еще конфет, может печенья или тортик, это решится по пути, на время ее приезда спрятать хлам со стола в него же, вот, кажется, и все. Еще пара минут, заскочить в магазин и он уже у дверей парадного. Сергей любил убирать и готовить, во время этого тело входит в своеобразное состояние, так сказать, домашней медитации. Можно отключится от всего и выполняя чисто на механике какие-то действия думать о прошедшем дне, анализировать его, все что произошло. Едва успев закончить с ужином, как в дверь позвонили. Он открыл дверь и улыбнулся, на что получил улыбку в ответ от невысокой, стройной девушки, достающей ему как раз до подбородка.
- Привет Солнце – поцеловал ее Сергей.
- Привет милый.
- Иди мой ручки, ужин готов, я щас тоже подойду.
- Хорошо – улыбнулась она и шустро сняв кроссовки и куртку юркнула в ванную комнату.
Разложив еду по тарелкам они уселись друг напротив друга. Чайник только что закипел.
- Ну рассказывай - начал он отпив чаю – как у тебя сегодня день прошел?
- Да что рассказывать, Костю сисадмина помнишь?
- Ну да… че, опять?
- Ага. Он же как с Игорем поссорится тот его уволит на неделю, потом опять возьмет.
- Тупо.
- Возможно, но он же брат все-таки, как-то, наверно, рука уволить насовсем не подымается.
- Ну так перевел бы его, ну, если из него такой хреновый сисадмин то?
- Ай, не знаю, у них там свои шифры в которое мы с девчонками не влазим. А ты то как?
- …
Вдруг перед глазами снова стала картина улетающей в темноту оконной рамы и целого мира за ней.
- Сереж? Ну? Чего замолчал?
- А?
- Б! – передразнила она – я спрашиваю, а как там твой день?
- А-а-а, да ниче, как обычно, посидели с Жекой кофе пропили пол дня. Там отчеты еще с прошлого квартала висят, никто ничего не делает, бардак короче, а мы с ним давно руки омыли, надо нормальную работу искать.
- Да, но Женя там зам… чего-то?
- Кого-то – улыбнулся Сергей – зам директора отдела по работе с общественностью. Да он вряд ли уйдет, у него там место насиженное, еще с универа, а я там сколько?
- Три года, тоже не мало.
- Не мало, но и не много… не хочу там сидеть еще три года. Да и еще год не хочу.
- Ладно, ладно, но смотри по своему состоянию, как тебе кажется правильным, но думай, что щас работу где так же платят трудно найти.
- Да, да. Вот поэтому я там и сижу до сих пор. Все в бабки упирается.
- Угу.
- Ладно, ешь, давай, а то остынет все, будет не вкусно, потом поболтаем.
Они закончили трапезу, Сергей пошел мыть посуду, а Ольгу отправил расстилать постель.
Расставив мокрые тарелки он принял душ и вернулся в комнату.
- Я, кстати, уже головку на душе поменял, теперь нормально… вода в низ течет, а не в разные стороны, можешь больше не волноваться
- Это хорошо, а то был не душ а черти что.
- Хм, есть такое.
- Лан, я пошла мыться, скоро буду, цем тебя – она чмокнула его в нос и убежала.
Он лег в кровать, положил руки под голову и тяжело вздохнул. «Как же я ее люблю» - мелькнуло в голове. Шум воды сливался с шелестом листьев за окном. Они были уже несколько лет в месте, а их страсть, влечение друг к другу не ослабла ни на грамм. Это должна была быть любовь. Та самая, настоящая, теперь, так неожиданно, поставленная под угрозу. « Любить то она меня будет всегда, точнее до конца, а потом, если вдруг любить станет некого… Э-эх… Мое милое Солнышко, как же я тебя подведу тогда, если такое случиться. Подведу всех. Киса, Киса, что ж не так в этом мире? Что я упустил? Почему нельзя быть просто счастливым? Почему?…» Его мысли прервала Ольга, залезшая под одеяло и страстно впившаяся ему в губы. За всеми мрачными мыслями он не заметил как прекратился шум воды и немного посмотрев на нее, улыбнулся и ответил таким же горячим поцелуем. После короткой прелюдии они уже растворялись друг в друге, в море нескончаемой нежности, в самой сущности каждого из них.
Спустя четыре часа, отдышавшись, она лежала крепко прижавшись к нему, тихо посапывая, а Сергей смотрел в потолок и гладил ее волосы.
- Я люблю тебя – прошептала Оля.
- Да, я знаю, Кис, я тебя тоже, больше всего на свете.
- Спасибо…
- Не за что – улыбнулся Сергей и поцеловал ее в лоб.
Так он и представлял себе счастье, радом с любимым человеком.
- Оль…
- Что, милый?
- Хм… как думаешь, ангелы курят?
- Нет конечно.
- А почему?
- Ну… они же ангелы.
- Ну и?
- Что ну и? Вот ты летать умеешь?
- Я? Нет, конечно.
- Ну вот, а они курить.
- Почему?
- Ну, блин, потому что они ангелы, а ты человек!
- … Воистину женская логика непобедима.
- А что тебе в моей логике не нравится? – возмутилась Оля и укусила его за ухо.
- Ай, да ниче, ниче – улыбнулся Сергей
- И что это вообще за вопросы такие, тем более после секса?
- Да причем тут… просто так, все… как тебе сказать.
- Что?
- Ну… приключилось что ли.
- Что? – Оля привстала – Что приключилось?
- Ну…
- Ну не тяни!
- В общем… я седня сознание потерял.
- Как?!
- Ну, вот я тебе помнишь, рассказывал, что тут вот - он показал – голова все болит. Ну и сегодня из-за чего-то там меня вырубило, а потом я прочитал эту хрень про ангелов и не могу это все выбросить из головы, куча мрачнючих мыслей крутится и переплетается с этими, а там уже всяко думается и… бля.
- Ну, все, все, все мой милый – она нежно обняла его и прижалась как можно сильнее – все, все, мой хороший ну не думай ты об этом, не надо, сходи к доктору, пожалуйста, мой ты любимый, хороший мой не думай, мой ангел…
«Ангел». Прозвучало как приговор. Он уже не слушал что она говорила ему хотя подсознательно понимал, что надо, что говорит она это из любви, но это слово, как огромный кусок льда, осколок чего-то, что еще требовалось понять. Упал. Влетел и застрял в головоломке из философии и паранойи. «Почему, ангел, ну почему сейчас?…»
- Милый, ну ты хоть слушаешь меня?!
- Да,… да Кис, схожу, обязательно.
- Что схожу?
- К доктору.
- Да нет, я уже не об этом, ну вот, ну где ты летал, а? Что в твоей голове происходить? Блин, столько лет уже вместе, а так до конца я тебя и не смогла понять.
- Да лан, Солнце, я сам себя до конца не понимаю…
- Ох, Сережа, Сережа…
- Да, Оля, Оля… - они улыбнулись друг другу и поцеловались.
- Так что, поедем отдыхать?
- Куда?
- Ну, блин, я ж тебе говорила! В санаторий!
- Да… поедем, Солнце, обязательно поедем. А теперь поспи, завтра рано вставать и тебе и мне.
- Да, хорошо, ток обязательно поедем? Тебе щас особенно надо.
- Да, да, я ж сказал, все Киса, давай спатки.
- Угу, поедем…
- Да, да…
- Обязательно… поедем – зевая все тише повторяла она.
- Да… да…
Через пару минут Оля уже заснула. Сергей лежал не сводя глаз с одной точки, на душе было не спокойно, приглушенная боль медленно сверлила череп. Любовь, вот – универсальный язык вселенной. Хотя ученые говорят математика, но что бы ее понять, ее все равно надо любить. Цифры слишком точные, слишком холодные. В них нет, да и не может быть страсти, всей той великой и прекрасной гаммы чувств. Ими нельзя сказать главного, ими нельзя признаться в любви, можно проинформировать об этом, но признаться никогда. Хотя космос тоже холоден, холоден и безразличен к нам, живимым существам. Математика его язык, язык звезд, астероидов, газовых гигантов и бесчисленных солнц. Но что человек может сказать им? Тоже что и они ему. Ничего. И как бы сильно не кричали о том, что прогресс вытесняет чувства, Сергей был уверен, если и есть где-то более развитая форма жизни чем люди, то она должна ценить любовь еще больше, чем все земные романтики…

5.Следующий!

Настало долгожданное воскресение. Долгожданное по двум причинам, во-первых: это был выходной, а во-вторых: наконец следовал визит к врачу, который должен положить конец, уже превратившимся в жуткую паранойю, догадкам или… лишний раз убедить мир, что паранойя не всегда бывает необоснованной. Больничные коридоры встретили Сергея мигающими люминесцентными лампами, грязными стенами и затертым линолеумом времен великого СССР. Он прошелся по коридору к расписанию и пробежался по нему глазами. Анатолиев В.Г. каб. 21а. Под кабинетом, несмотря на ранний час, уже собралась небольшая очередь состоящая из трех бабушек весьма и весьма преклонного возраста. Отсидев в ней двадцать пять минут, дверь скрипнув открылась и молодой голос крикнул «Следующий!». Сергей встал с кушетки у стены и подался внутрь.
Молодой мужчина, приблизительно, его возраста увлеченно копался в куче больничных листов.
- Проходите, присаживайтесь – кинул он не глядя.
- Спасибо – Сергей сел на расшатанный стул.
- На что жалуетесь? – все так же не глядя спросил врач.
- Да это… голова болит.
- Угу – он черкнул что-то в карточке и захлопнув ее глянул на пациента – Сильно?
- Ну… до четверга очень, а потом…
- Давно?
- Пол года уже но в чет…
- Чего так долго тянули?
- Да знаете – уже с некой злобой протянул Сергей – все как-то времени не было. Но вот недавно…
- Что принимали?
- Да ничего я не принимал! Вы дадите мне рассказать то, из-за чего пришел то сегодня?!
- Чего вы кричите?! Ведите себя прилично!
- А вы, пожалуйста, не перебивайте меня постоянно, хорошо?
- Кхем… хорошо, - как-то с недовольством ответил врач – рассказывайте.
- Так вот, в четверг этот я потерял сознание, очень сильно запекло чуть выше правого виска потом больно было и я отключился.
- … Хм… интересно.
Повисло молчание.
- Это все что вы можете мне сказать?
- Нет, ну, я не могу так на вскидку, есть конечно предположения но, что бы я дал окончательный ответ, надо сдать анализы, по стандарту, кровь, моча, как сдавать все знаете?
- Да, не впервой,
- Хорошо, вот-с, потом кардиограмму неплохо бы сделать…
- А это зачем?
- Надо.
- Ясно.
- Так вот… и... что ж еще.
- Доктор?
- Да?
- Скажите… Ну… это
- Да, да?
- Ну…это может быть рак?
- Вы знаете вряд ли но…, лучше было бы голову вам, все-таки, просветить.
- Просветить?
- Да, сделать снимочек, а потом с ним ко мне, в среду сможете?
- А я до среды успею все это?
- Ну, любезнейший, это уже не от меня зависит, в принципе должны успеть.
- Ясно.
- Так вот, я вам щас направления выпишу, на все это вам дня три хватит, нынче очереди не большие.
Это все что успел сказать доктор перед тем как погрузится в пучину пожелтевшей бумаги, периодически выдергивая листы и заполняя их мелким, трудно читаемым почерком. Через пятнадцать минут все было готово.
- Вот, возьмите это, там указаны кабинеты и советую начать сдавать как можно раньше.
- Ага, спасибо.
- Не за что.
Выйдя из кабинета Сергей услышал за спиной «Следующий!». Он обернулся и прочитал табличку на закрывающейся двери «Анатолиев Владимир Григорьевич», «мудак вы, Анатолиев Владимир Григорьевич» мелькнуло в голове.
По приезду домой, он разбулся, помыл руки и пошел к телефону.
- Алло.
- Да?
- Привет Люда, а Жека дома?
- Да, щас позову, секунду.
- Аллё?
- Привет Жек.
- О! Здоров Серега!
- Слушай, мне больничное нужно на три дня.
- Че так? Опять что-то стряслось?
- Да нет, у врача был.
- И что?
- Мудила неприятной внешности.
- Ну, не это главное, че сказал то?
- Да ниче, начесал какой-то фигни и не слова конкретно, вот надавал кучу анализов делать, сказал срочно, а когда у меня еще время будет?
- Ясно, ясно, ну хорошо не вопрос, я тетке звякну в поликлинику, она тебе больничку сделает, ты ей потом бутылку шампуня и конфет каких то.
- Не вопрос, все будет.
- Ну вот и отлично, будет справка, а уж начальство не приебется.
- Спасиб Жек, выручил,
- Спасибо не булькает.
- Все ясно, вопросов нет.
- Ну ладно, тогда я сразу справку и подошью в четверг?
- Да, давай, так проще.
- Хорошо, ну, тады до четверга?
- Угу.
- Пакеда.
- Давай.
Так появились планы на последующие три дня. Сулившие длительное времяпрепровождение в больничных кабинетах, коридорах, разного рода, очередях, знакомства с располневшими медсестрами в халатах не первой свежести, в общем, всем тем, что он так ненавидел еще с детства.

6. Вам лучше присесть.

Но все оказалось не так страшно, по крайней мере, вытерпеть назойливых врачей и долгие часы ожидания приёма, было легче, чем перебороть лень и начать всем этим заниматься. На дворе была среда и пришло время снова навестить кабинет 21а. Сергей собрал заполненные бумаги в записях которых он ничего не мог разобрать (в том числе и из-за почерка), положил в папку снимок, который он уже два вечера как разглядывал в свете настольной лампы, и поехал в больницу. В ней, с прошлого визита, ничего не изменилось, хотя что-то внутри подсказывало, что в скором времени должно. Пусть не в больнице, но в его жизни точно. Не обнаружив очереди, Сергей постучал в дверь и немного приоткрыв спросил:
- Можно?
- Можно, проходите пожалуйста – ответил сидящий в кресле пожилой мужчина, с седой шевелюрой внимательно что-то изучавший на столе.
На секунду, Сергей было подумал, что ошибся кабинетом.
- Простите, а это 21а?
- Да, да, заходите – доктор отложил листы в сторону.
- Прости те а где… А… Анатолиев…
- Владимир Геннадиевич?
- Да.
- А он заболел, сегодня я за него прием веду.
- А… гм – застопорился он.
- Ну, врачи ведь тоже живые люди – улыбнулся старик – тоже болеют. Вы не стойте в дверях, заходите. С чем пожаловали, молодой человек?
- Да вот, - Сергей подошел к столу и, как-то, неуверенно отдал бумаги и снимок.
- А-а-а-а, интересно, что тут у нас.
Врач взял бумаги, достал его карточку и принялся все детально рассматривать иногда поговаривая «Да… Угу… 115… хорошо… Хм… Угу… Да…». Потом принялся за снимок. Его брови сдвинулись вместе. Еще раз взглянув в карточку, он снял очки, посмотрел на Сергея и произнес:
- Вам лучше присесть.
В этот момент, можно сказать, момент истины, за доли секунды промелькнуло все. Все о чем думал Сергей в последние дни, все его страхи, кошмарные сны, та злосчастная надпись, Оля, ее глаза, ураган теплых чувств к ней, страх, сожаление, отчаяние и снова она. «Ангелы. Курят ли, со мной ли они». Онемевшей рукой он нащупал стул и медленно опустился в него.
- Спасибо, а то вы такой высокий, не вижу вас совсем – улыбнулся доктор.
- … - тяжело вздохнув, Сергей засмеялся – Хех! Ха-ха!
- Что? Что, я что-то не то сказал?
- Доктор! Да я чуть в штаны не наложил! Ваш тон, так смотрите, а потом «Вам лучше присесть»! Ха! Я уж думал все, как в кино щас как скажите что-то!
- Ой! Господи, простите, ради Бога, я ж… ой… - врач начал посмеиваться – Ну что ж это я так, старый дурак, вас напугал. Да еще и в вашем состоянии, простите.
- Да нет, нет… Фух… Но больше так не делайте, хорошо?
- Да-да, конечно, вы уж простите.
- Да нет… ниче, э-э-э-э, что значит в моем состоянии?
- А, ну, вот об этом мы сей час и поговорим. Я тут изучил то что вам Владимир Геннадиевич понаписовал, ели разобрался… - он замолчал – судя по вашей жалобе тут в карточке, там уже все понятно, конечно то, что вы обследовались лишним не будет, но можно было и сразу вам сказать, что бы душу ни томить.
- Ну, так, доктор, что там у меня?
- У вас, дорогой мой, был инсульт. И хотя странно для людей вашего возраста вам ведь всего…
- Двадцать девять.
- Ну вот, молодой ведь еще.
- Ну, относительно.
- Ну, относительно меня вообще юнец! Но, шутки шутками, а ваша молодость может, спасла вам жизнь, ведь так легко перенести его как перенесли вы, большая редкость. Обычно, у людей после инсульта что-то парализует, в зависимости от места обрыва сосуда. Но у вас, я смотрю, все функционирует.
- Более чем – подмигнул Сергей,
- Замечательно – рассмеялся врач – Вот так то, что вам теперь нужно так это волноваться поменьше, кофе не пить, вы курите?
- Да.
- Надо бросать, причем очень быстро. Пить надо бросать, ну и… благодарить вашего ангела хранителя, за то что вас так пронесло. А пока я вам лечение пропишу. И начинайте лечиться, вот прямо с сегодняшнего дня!
- Простите, доктор, а… на счет курения и питья, что совсем?
- Ну… - потяну врач – я вас попугал, но буду говорить серьезно, я рекомендую совсем, но… хоть и нельзя пациентам такое говорить, чуть-чуть, можно. Редко но. Сигареты бросьте, купите хорошую трубку лучше, к ней табак, оно тоже вредно конечно, но не так будет сужать сосуды, не так засорять легкие, давать на сердце, желудок, но опять же! Курить только изредка!
- Когда выпью?
- Ну, не надо, думаю, вам объяснять как оно… хочется то, после.
- Да, да, есть такое – оба понимающе переглянулись.
- Так что имейте в виду, сказать даже можно, что у вас микро-инсульт был, но, значит, странно что вы сознание потеряли, а выходит как раз микро, по вашему то состоянию… Хм… Значит так, что б не доводить до инсульта, вы держитесь от греха подальше, пейте, вот, лекарства и делайте что-то с курением, срочно. Вы сейчас очень ослаблены, успокаивающего тоже примите, не помешает первое время. В общем, берегите себя.
- Хорошо доктор, постараюсь, а то знаете за эти дни такого надумал, а тот врач еще ничего не объясняет, ну и…
- Ай, этих молодых берут сейчас после университетов, они не умею ничего, ладно еще инженеры. Те с механизмами работают, сломал, починят, а тут же люди!… Ох, тяжело нынче с молодёжью.
- Да…
- Ну, давайте, счастья вам, здоровья, всего наилучшего, даст Бог, вы сюда больше не вернетесь – врач встал и провел Сергея до двери.
- Спасибо доктор. Только…
- Слушаю вас.
- Тут такой, гм, вопрос странный есть…
- Да?
- Как думаете, ангелы курят?
- Хм… действительно весьма странный вопрос, молодой человек… думаю нет, не пьют они и не курят и вообще ведут здоровый образ жизни – улыбнулся врач.
- Да… наверно… прощаете.
Сергей захлопнул за собой дверь и широкими шагами пошел к выходу. Так вот, неожиданно он получил второй шанс, так же неожиданно как потерял первый. Такие вещи можно проигнорировать или забыть, но для этого надо быть полным идиотом. В такие времена учишься жить по-другому, заново. Постигаешь все, что казалось уже было постигнуто. Учишься любить еще сильнее, ценить все что у тебя есть, эту любовь и жизнь в общем, перспективы, возможность просыпаться по утрам, просто дышать, чувствовать. Жаль что, слишком часто, для этого приходится становиться лицом к лицу перед странными, а то и страшными, событиями. Жаль что не всем дают еще одну попытку. Говорят дураки учатся на своих ошибках, а умные люди на чужих. Как бы то ни было, но делают их все. Однако все же могут при желании предвидеть их последствия. Конечно, когда мальчуган в тринадцать лет берет сигарету и вдыхает горький дым, он не думает, что к сорока он уже не сможет его выдохнуть не закашлявшись, а его легкие будут похожи на сгнившее манго. Но судьба изменчива, этого может и не случится, и хотя его легкие, все-таки, будут похожи на гнилой фрукт, чувствовать он себя будет замечательно аж до смерти, которая придет к нему в глубокой старости. Это жизнь. Все может произойти. И у Сергея оно произошло. Встряска не прошла даром. Вернувшись он первым делом позвонил Оле и сказал как сильно ее любит. А потом уже рассказал всю эту историю. Они жили долго, вместе и счастливо… Хотя до конца, он курить так и не бросил. Однажды, спускавшись вниз, Сергей, снова оказался перед надписью, что так долго не давала ему покоя. Немного постояв, он улыбнулся и достав перочинный нож нацарапал пару слов от себя… «Ангелы не курят. Курят, но только когда выпьют)))» теперь гласила она еще в течение многих лет, пока в парадном не сделали ремонт…

...(с) William van Warg

Звонок. Звонок в дверь. Звонок в дверь с утра. Звонок в дверь с утра, который вас будит. Что может быть более раздражающим? Ненависть к нему не могла подавить даже мыль, что это пришли твои друзья, которых ты вчера позвал. И, скорее всего вы пойдете гулять по городу, пить пиво… может и не только, отдыхать морально от забот трудовой недели, веселится, одним словом… Но в тот момент, как же ты сильно ненавидишь этот звонок. Пока он шел открывать дверь, заспанный, с головной болью в одних трусах боксерского типа с абсолютно сумасшедшим узором, в голове текли бурные потоки утренних мыслей. О том, что надо заменить не раз проклятый звонок, каким-то более приятным звуком, о том как чертовски хочется пить и о том как, еще сильнее, хочется высвободится от того , что выпил вечером. Замок входной двери дважды щелкнул, и та, со скрипом, поплыла в темный предбанник. Затем еще один щелчок и отворилась дверь на лестничную площадку. За ней, с улыбкой, стоял неопрятного вида молодой человек лет двадцати, в кожаной куртке, армейский ботинках и реглане на котором красовалась надпись «Панки не умерли». - Серега, йоптермать! Я уже хрен знает скока звоню! - начал было тот. - Да… я заметил… - ответил хозяин, потирая затекшее лицо и припухшую шею. - Ого! – вскрикнул гость, глядя на шею – а та херня-то у тебя еще выросла! - Так, ты сюда на всякую херню пришел смотреть? - Нет. - Ну так вот, лан, а где Антон с Никитой? - Курят у парадняка. - А че, сюда подняться уже впадло было? - Да нет, мы думали ты уже готов, меня послали забрать тя и выдвигаться. - Я проспал – Сергей пожал плечами и зевнул. - Да… я заметил – перекривил его пришедший. - Коля, не выябуйся – улыбнулся Сергей – зайди, я их ща с балкона позову. - Окей, давай. Они прошли в квартиру. Это была обычная трех комнатная квартира, обычного дома, обычного города, хотя и обставлена с чувством вкуса… Не везде, но в основном. Обои на стенах и потолке сочетались вполне прилично, в тон им были подобраны и ковры, покрывающие дубовый паркет в каждой из комнат. В узком холле весело огромное зеркало, под ним складывалась обувь. - Слышь, Серега, я все хотел спросить, чего у тебя везде ковры? На полу, на стенах, на балконе? - А-а-а-а, -начал зевая отвечать Сергей – меня в детстве обделяли мягкими игрушками. - Ну, это многое объясняет – улыбнулся Коля. - О! Эта… Коль выйди на балкон, а то я в трусах – попросил Сергей - Че, простудить боися? – ехидно подмигнул тот. - Да нет, просто не прилично как-то, да с шеей эта херня, мало ли? - Овва! Нашел место стеснятся, вот где-где, а, по-моему, на нашем массиве, всем давно пох, кто как на балконы выходит,… да и на улицу тоже – немного подумав, закончил Коля - Оно то так, но все же - Лан, лан, я тада закурю? - Сигареты на стиральной машине. - О! А как ты узнал что у меня нет? - Патамуша у тебя, их никогда нет – с улыбкой закончил Сергей. Коля поспешил на балкон и крикнул вниз что бы парни подымались. Взял сигарету, подкурил и, пыхтя, пошел на кухню, где Сергей готовил кофе. Рядом стояли банка «Нескафе» и банка растворимых сливок. За его спиной была плита на четыре конфорки, полка с посудой, столик с выдвижными тумбочками, где хранились таблетки, полотенца и просто кухонная утварь. Далее шла раковина, над ней ряд плитки синего цвета и приклеенный к ней, вечно отваливающийся, крючок на который вешали полотенца… из-за чего он, собственно, и отваливался… - Коль! - Ась? - Захвати бутылку со стола в моей комнате! - Какую? - Блять, ту которая еще полная! – с раздражением ответил Сергей - Да расслабься , а че эта у тя там за батарея выставлена? Опять бухал всю ночь? - Угу. - А нам чёй – то осталось? - Вот, пол бутылки конины, все. - Я тада хлебну - Be my guest - Че? - Да пей, бля! - А-а-а-а – Коля открыл бутылку и, громко чмокнув, отхлебнул – Етить! Крепкий зараза! - Пять лет выдержки, не хер собачий – с улыбкой подчеркнул Сергей - Хух, есть чем захавать? - Колбаса в холодильнике, все остальное варить надо, а мне ща впадло. Коля полез в холодильник и извлек пол палки колбасы. - Мля, где этих пендосов носит?! - Докуривают наверно. Внезапно раздался звонок - ОТКРЫТО!!! – прокричал Сергей Дверь распахнулась, и в квартиру вошли еще двое друзей видом очень напоминающие Николая. У одного при виде Коли с бутылкой коньяка в руке и незаконченным бутербродом появилась улыбка. - Нормально! – выкрикнул он - Мы там торчим как пендосы, а они тут бухают! - Где-то я уже это слышал – ответил Сергей - То, что вы бухаете? – удивился второй новоприбывший - Нет, то что вы пендосы – Сергей глянул на Колю и тот удавился колбасой. - Кхе-кхе! А фто я? Кхе! Я ф ничфо! – начал было тот. - Так, это что за наезды? – улыбаясь поинтересовался первый. - Никит, на тебя наезжать себе дороже – так же, с улыбкой, ответил Сергей - И фафсе, я трепуфую сасисфакции! – не унимался Коля. - Сначала прожуй, потом пизди – золотое правело! – добавил парень которого, уже очевидно, звали Антон. Все сели на мягкий, полукруглый диван, вокруг белого кухонного стола. Сергей плеснул в кофе немного коньяка, остаток бутылки разлил друзьям по чашкам. Коля подтянул красный поднос, на котором лежали уже нарезанные ломтики колбасы и хлеба. Все закурили… Через несколько секунд на кухне уже точилась шумная дискуссия состоящая из последних политических новостей, пошлых и не совсем анекдотов, крепости распиваемого коньяка и личной жизни каждого из товарищей. - А я вам говорю тупо! – кричал Коля. - Тупо когда гандон рвется! – парировал Никита. - А я б всех этих гандонов порвал! – подхватил Антон. - А ты надуй и порви! – выкрикну Сергей и все засмеялись. - Да ладно вам, я бухой был, а ты сцуко – указал он на Колю – нехуй использование гандоны раскидывать! - Да лан, забыли… …секунда молчания… и снова взрыв хохота… - А Наташка –то, соседка твоя хороша стала! – толкнул Антон, в бок Сергея. - Та ладно, ей же пятнадцать лет всего! – возмутился тот. - Ну, ты же гот?… …зависла тишина. Коля по дружески обнял Сергея и с абсолютно серьезным лицом (что, смею заверить, для него не типично) пододвинулся ближе. - А родители то знают? … взрыв хохота… - Кста, ты там к родителям собирался съездить – начал Никита, обращаясь к Сергею – так, когда собираешься? - Не знаю, мож в том месяце. - Ого, а че так долго то? - Ну, блин, работа… да и ехать туда… - Что, ехать туда? - Ну,… долго… - Хуясе! От Киева до Белой Церкви! Охуеть как долго! – возмутились все. - Да бля, чего это вы так за них переживаете? Мои ж родители. - Бо ты за них не переживаешь! – рявкнул Никита, и отвесил Сергею подзатыльник. - Та съезжу, съезжу… Мне он еще отпускные не выдали! - До сих пор?! - Да! - Пидарасы! - Сволочи! - Гандоны! …все смотрят на Антона… взрыв смеха… - Та хватит уже, а? - Лан, лан… - А все ж Наташка, хороша – снова начал тему Антон, уводя ее от презервативов. - Может и так, но причем тут то, что я гот? – спросил Сергей. - Ну как? – удивился Коля – эти пятнадцатилетние готески так и лезут на тебя! - На меня не лезут – отсек Сергей - Ну, я фигурально выразился - Мне они нахуй не нужны, я романтик и все такое… - Дурак ты! – улыбнулся Никита и дернул Сергея за чёлку. - Они ща молодые почти все такие – поправив волосы продолжил тот – та же Наташка, ебется на чём свет стоит! - Но жопа у нее классная – подвел итог Антон. … на этой фразе все сделали такое лицо, которое обычно делаю ученые обдумывая важное открытие о котором еще не знает мировое сообщество… - Да – продолжил Сергей – но у нее что в голове мозгов, что в той жопе! - Ну, мля – разводил руками Антон – я ж ей не мозги ебать буду! - Ты ей нет - с видом знатока вставил Никита – а вот она тебе еще как! …снова повисло молчание, но этот раз их лица напоминали то самое мировое сообщество, которое задумалось, что же за открытие от них скрывают ученые… - Так, ладно, я пошел одеваться, а вы подождите меня внизу – сказал Сергей ставя в мойку чашку. - Ок – подхватил Коля – ток, давай быстрей. Ребята вышли, а Сергей пошел в ванную, почистил зубы, быстро принял душ, побрился и побежал в свою комнату. Хотя вся квартира была его, но с детства он уже привык так называть свой укромный уголок. Гардероб был внушителен, но, по старинке, он обошелся черной футболкой, черной, шелковой рубашкой поверх, черными брюками и, как не удивительно, черными же туфлями. Последний раз взглянув в зеркало на себя и сказав «ужас, нах», он закрыл дверь и выскочил на улицу. - И тут представьте себе – рассказывал что-то Никита – беру я этого муд… - Вот и я! – раздалось со спины. - Бля! – возмутился Коля увидав выходящего Сергея – че так долго то! - Пардон, утренний туалет занял почти все время. - Что, посрать быстрее не мог?! - Да нет, Коль, я про душ и т.д. - А-а-а-а! Так бы и сказал! Друзья рассмеялись, закурили и пошли на остановку маршрутного такси под бодрый анекдот Коли, о монашке и насильнике. Их день прошел чудесно, как и любой день, в компании верных друзей, которых, хоть это и не так, кажется, знаешь всю жизнь. Они гуляли по городу, пили пиво… и не только. В общем, как и планировалось, проводили субботний день. Иногда, между употреблениями спиртного они приставали к прохожим девушкам, иногда к парням, что правда, с абсолютно разными целями. Одних обольстить, других попугать. Хотя распугивать у них, вполне удачно, получалось всех. Но разве могло это испортить настроение гуляющей, пускай маленькой но все же, компании людей, готовых отдать жизнь друг за друга? Нет, конечно же нет… Их прогулка закончилась в 4:38 утра, когда они обессиленные но счастливые, лежали на крыше дома где жил Николай и смотря на звезды, куря и допивая остатки спиртного, думали о вечном… - Блядь, шея уже заебала – жаловался Сергей - Сходил бы ты к врачу – советовал Коля – не шути с такой хуней. - Угу, угу – поддерживал Антон, который уже не мог говорить и вообще непонятно каким чудом смог перелезть через прутья защищающие дверь на крышу. - Не Серег, Коля прав, сходи к врачу – голос Никиты был огрубевшим, но самым трезвым. - Схожу… - Ага, так же как к родителям съездил? - Бля-а-а-а… та съезжу! И к врачу схожу! Ток чуть-чуть позже… - Ну, ты сотри, не затягивай. – погрозил пальцем Никита. - Угу, угу. …на секунду все притихли… - А хорошо здесь – блаженным голосом произнес Коля. - Да-а-а-а – подтвердили ребята. - Угу, угу –подтвердил Антон. - А ты шо там мугыкаешь, уебан? – с шутливой злобой спросил Сергей - Угу, угу – лишь донеслось в ответ. - Все, с него, пока не проспится, толку ноль – заверил Никита всех. - Угу, угу – снова раздалось с права - Вот блин, хоть бы заткнулся – улыбнулся Коля. - Угу, угу. … все дружно засмеялись… кто мог… - Смотрите, солнце почти взошло – сказал Коля и все сели – а вон там видите, где свет почти затмил звезды? - Угу, угу … ребята лишь тяжело переглянулись.. - Так вот ТАМ– с каким-то немного безумный видом продолжил Коля - там кончается небо… И наступила тишина. Молчали птицы, притихли комары, сигнализация машин, кашель бомжа, лай собак… и даже Антон привстал и молча уставился на восток. Никто на самом деле не понимал, о чем говорил Коля. Может даже он сам. Но каждый глядя туда, туда где кончается небо, вдруг подумал о всем. Да, да, как бы странно это не звучало, но тот рассвет озарил не только небо, но и их охмелевшие души. А ведь и вправду, что если там кончается небо, ночное небо? Звезды? Облака? Все кто ходит под ними? Вселенная четырех молодых людей, у каждого своя, огромная, только внутри… А там и планеты, и люди, и дома, и крыши на которых сидят они. Ночь таяла. Солнце наступало и синь ночного неба словно стекала им за спины, освобождая голубизну небес дневных, что покоились под краской тьмы. Одна за другой гасли звезды, пока не осталась лишь одна. Та, на которую они сейчас смотрели. Звезда по имени Солнце. Огромный огненный шар, пышущий жаром и жизнью, вдохнувший искорку в лица четырех юнцов… Которые, как никто в тот момент, эту самую жизнь ощущали… Здесь я просил любезного автора оборвать сей рассказ, дабы вселять в души людей надежды. Но по велению его рук, выводящим и мои слова, я продолжаю… Сергей так и не поедет к родителям. Из-за работы и болей в шее, а еще потому, что раковая опухоль на щитовидной железе съест его быстрее, чем, даже он сходит к врачу. За, ровно, полтора месяца от конца этой истории… Николай спустя почти полтора года возьмется за употребление наркотиков. Начнется все как всегда, с легких, а закончится… Еще через 3 года и 4 месяца он, после значительной дозы героина вновь залезет на эту крышу и полетит туда где кончается небо… Никита же женится на прелестной девушке Анне, работающей в бюро ритуальных услуг, которую он увидит на похоронах Николая. Они отгуляю пышную свадьбу. А на десятый месяц у них появятся два замечательных малыша. Но через 6 лет Анна погибнет в автокатастрофе, пьяный водитель новенького «лексуса», каким-то образом окажется невиноват и Никита сам вырастит двух детей. Один из них станет юристом, второй геем… Последние дни Никиты пройдут в лечебнице, когда у него откажут рассудок и мочевой пузырь. Антон. Антон всегда много пил, но после смерти двух лучших друзей, запил пуще прежнего. Единственной его отрадой станет его жена, Дарья, его же одноклассница, которую он случайно встретит на базаре, через 4 года и 6 месяцев после смерти Сергея. Однажды в баре он, сильно подвыпивший, польстится на незнакомку которая подарит ему 6 часов наслаждения и ВИЧ. О инфекции он узнает случайно, на плановом мед.осмотре от предприятия где он работал. Через 6 дней, ночью, убедившись что Дарья не инфицирована, Антон, выскользнет из дому и уедет в Тундру… Больше о нем никто, никогда и ничего не услышит… На ту крышу больше никто не подымался, после самоубийства Коли дверь заварили. И лишь солнце, будет, каждый раз просыпаясь, искать на ней тех самых четырех парней, с огоньком в глазах, а находить лишь кучку углей из обломков радости… …by William van Warg

Порочна красота и тленны достижения,
Неблагодарен беспринципный героизм,
На крыльях всеземного притяжения ,
Летит апофеозный катаклизм.

Глобальна катастрофа общей лени,
Всемирной безразличности беда,
Цивилизацию поставят на колени,
Мы знаем кто, не знаем лишь когда.

Растаял снег, растаяли мечты,
Стекает в лужу чуда ожидание,
Засохли и увяли, как цветы,
Все наши сокровенные желания.

Но мир не без надежды, вовсе нет,
Она всегда была и будет рядом,
Как полумрак, а может полусвет,
Не пойманная ни рукой ни взглядом.

Не надо то, что было догонять,
Прислушайся, что сердце говорит,
Смотри, нам больше нечего терять,
Люби! И пусть весь мир горит...

А все так горды и высокомерны,

А все так добры и благодарны безмерно,

Двоичные люди, двоичные коды,

Считают минуты, забывая про годы,

А где же мечтатели, где же поэты?

В кого превратились вы - бывшие дети?

Куда вы засунули яркое детство?

Неужели забыли, что дружба не средство?

* * *(припев)* * *

Но я лишь вижу вакуум в вашей душе,

Но я лишь вижу вакуум в ваших глазах,

Вас здесь больше нет и не будет уже,

Вы потерялись где-то в черно-белых снах...

* * *

А все так сложны, умны и гениальны,

А все так просты, глупы и банальны,

Двусмысленны люди, двусмысленны фразы,

Панацея в руках глобальной заразы,

Нам светит любовь, но светит без толку,

Как светит луна, ослепшему волку,

Я кинул бы клич, но никто не услышит,

Спасать оптимизм, пока он еще дышит,


* * *(припев)* * *

И я лишь вижу вакуум в вашей душе,

И я лишь вижу вакуум в ваших глазах,

Вас здесь больше нет и не будет уже,

Вы потерялись где-то в черно-белых снах...

* * *

А все так красивы и благочестивы,

А все так противны, скупы и паршивы,

Двуликие люди, двуглазые змеи,

Что прячут глаза, отвернуться не смея,

Пустеют дома, города и глазницы,

И в упряжи смуты, пустоты колесница,

Нас тащит в глубины мирового прогресса,

Из детского сна в мир взрослого стресса...


* * *(припев)* * *

Но это лишь вакуум в вашей душе,

Но это лишь вакуум ваших глазах,

Вас здесь больше нет и не будет уже,

Вы потерялись где-то в черно-белых снах...

Вот они… Сотни пустых коридоров города, тысячи туннелей под носом у домов, под кругами на глазах. Километры пустых улиц, где толпы людей, но нет ни души. Протесты протестующих, политика политиков, цирк циркачей. Все это банально и было. Мы не хотим смотреть фильмы с насилием. Нет. «Нет!» кто - то крикнет один. «Нет!» отразиться десятками эхо. Пустые глаза полных людей, лживые языки защитников правды. Кто-то заходит через дверь, а кто-то уже выходит через окно… А там за окном уже осень, хотя только что было лето и скоро будет зима. Разве это не чудо? Нет. «Нет» кто-то скажет один. «Нет» повториться миллионы раз. Это банально, все это уже было. И мы поспешим. Сорвемся с места. Побежим, задержав дыхание, сквозь глупую ночь и умный день, под гул тихих улиц, по вытоптанным газонам разглядывая клочки неба, что еще видны средь небоскребов. Петляя и теряясь среди одинаковых входов и выходов. Забывая куда хотели попасть. К врачу? На работу? Домой?… А есть у нас дом? Вот ключ в замке, поворот, еще один, а что там дальше? Забота? Побои? Любовь? Теплый ужин? Холодный чай? Мирные дети? Беременная жена? Или там просто очередной коридор? Такой же пустой и темный как… любой пустой и темный коридор. Зайдешь, посмотришь, прислушаешься… тихо, темно, чем-то пахнет. А чем? А какая разница… Обувь странно коситься на паркет. Тени дотанцовывают последний танец под музыку звезд. Тихую. Почти не слышную песню тлеющего небосвода. Солнце садится со звуком виолончели, что бы проснуться завтра под звон пианино. Цветы не политы, тарелки не мыты, мусор не вынесен, ты так и не отдохнул. Мозг, серый и извилистый как город. Редкие мысли, словно бездомные псы, блуждают его шумными улицами. Как часы, тик-так, стучит в висках кровь. Черные точки перед глазами. Белый шум по всем телеканалам. Ты пришел слишком поздно, а уйдешь слишком рано, что бы узнать, что бы услышать из уст диктора «Нет». «Нет» продублируют по всем выпускам новостей. Это все слишком банально, это все уже и так знают. А вот раз! Взмахнув крыльями, ангел вспорхнул с фонаря… и снова никто не заметил...

Нас нет…
Мы застыли в хвостах бороздящих космос комет,
Каплей мудрости, слезой жалости, шлем привет,
С орбит одиноких, друг от друга далеких, планет,
Где нас больше нет…

Припев:
Исчезаем, пропадаем,
Из реальности прочь,
Убегаем, забываем,
Где день, а где ночь,
Мы боролись и пробились,
Сквозь жизненный фронт,
Но мечты наши разбились,
О пустой горизонт…

 Нас нет…
Нас не видел давно и уж стал забывать белый свет,
Мы прощаем всех тех, кого нам велел Новый Завет,
И идем собирая, всех кто жил исчезая, в рассвет,
Туда, где нас больше нет…

Припев:
Исчезаем, пропадаем,
Из реальности прочь,
Убегаем, забываем,
Где день, а где ночь,
Мы боролись и пробились,
Сквозь жизненный фронт,
Но мечты наши разбились,
О пустой горизонт…

Нас нет…
Мы забытые строчки в объявлениях старых газет,
Птицы, что разбивались об обшивку летящих ракет,
Мы хотели прожить, что бы вечный разбить запрет,
Но нас больше нет…

Припев:
Исчезаем, пропадаем,
Из реальности прочь,
Убегаем, забываем,
Где день, а где ночь,
Мы боролись и пробились,
Сквозь жизненный фронт,
Но мечты наши разбились,
О пустой горизонт…

***

Рассвет, заря туманной мглы,
В ней я от холода проснусь,
И кто-то с призрачной звезды,
На ухо шепчет «Я вернусь»
Неуловим как взмах крыла,
Летящей птицы за спиной,
Перед глазами он один,
В воспоминаниях, другой,
Он смотрит, видя берега,
Что нам увидеть, не дано,
И обращает зыбкий прах,
В кроваво красное вино,
Тот самый всадник в темноте,
Тот самый серый человек,
Что дарит счастье всем вокруг,
Переходя из века в век,
Закат, последний солнца луч,
Я буду верить, буду ждать,
И все надеяться в сердцах,
Что он не научился лгать…

 Епилог: Мы были счастливы не день, не час, а может только лишь мгновение, Но жизни мгла нас предела многозначительно забвенью…

© William van Warg

За плотной стеной из цинковых ящиков,
Давно уж не видно врагов нашей родины,
Не узнает солдат в камуфляжном плащике,
Как ожидание делает из невесты уродину,

А люди сидят, и все смотрят новости,
Мал помалу от них превращаясь в овощи,
Кто-то листает личные дела как повести,
А кто-то лежит в земле и просит о помощи,

Припев:
Давай, поедем с гробами домой,
Посмотрим, как их встречает мать,
Услышим ее тихий плач и вой,
Всех тех, кому в них теперь лежать,
Дождемся попутного катафалка,
Чей вид выбьет слезу из глаз отца,
Наша новая база – истории свалка,
Наша новая миссия – ожиданье конца.

Так от первого крика до первого выстрела,
Сложила судьба, кто мерился с ней силенками,
Они пришли воевать за забытые истины,
А их накрыли флагом как когда-то пеленками,

Не исчезнут душе, чей порядковый номер,
Помнят те, на кого мы больше не обидимся,
Пусть трясет лгун медалями, пока не помер,
Мы тогда уже с ним на другой войне свидимся,

Припев:
Давай, поедем с гробами домой,
Посмотрим, как их встречает мать,
Услышим ее тихий плач и вой,
Всех тех, кому в них теперь лежать,
Дождемся попутного катафалка,
Чей вид выбьет слезу из глаз отца,
Наша новая база – истории свалка,
Наша новая миссия – ожиданье конца.

С каждой новой весной отцветает нация,
С новой ямой в земле, тлеет человечество,
Все вокруг словно яркая иллюстрация,
Того, к чему так стремится наше отечество,

Золотую звезду на грудь, что бы помнили,
И еще одну на небо, тоже посмертную,
Так хотелось, что б люди просто поняли,
Что не надо закапывать мечту заветную...

Припев:
Давай, поедем с гробами домой,
Посмотрим, как их встречает мать,
Услышим ее тихий плач и вой,
Всех тех, кому в них теперь лежать,
Дождемся попутного катафалка,
Чей вид выбьет слезу из глаз отца,
Наша новая база – истории свалка,
Наша новая миссия – ожиданье конца…


by (me) William van Warg

В продолжение темы вчерашнего поста, песенка написанная сегодня навеянная... всем по чуть-чуть...

Что ты будешь делать?

Что ты будешь делать, если скажу я, что больше нет цели?
Той, до которой мы так долго бежали и все не успели,
Той, до которой, идя, мы так много, друзей пар стоптали,
Счастья, что мы организованно и коллективно просрали…

Что ты будешь делать, если скажу я, что это все, правда?
Что мы можем все, вот просто и глупо, не дожить до завтра,
Что мы можем взять всем миром собраться и не проснуться,
И весь земной шар, может бесцельно взять и наебнуться…

Припев:
А снег все течет, грязной рекой,
И ты мне лениво помашешь рукой,
И станет ясно как белый свет,
Что я еще есть, а тебя уже нет,
И станет понятно как Божий день,
Что я устал, как столетний пень,
И станет вдруг как-то, чуть холодней,
Средь бетонных лесов и трехполосных полей…

Что ты будешь делать, что будешь думать, как будешь жить?
Как сможешь ты, если вдруг мне поверишь, здесь не тужить?
Как сделать так, что б из разума буйства не вырос психоз?
Сможешь ли жить и не стряхивать впредь социальный наркоз?…

Что ты будешь делать, если скажу я, что все это ложь?
Что б облегчить муки и в коленках унять непонятную дрожь,
Что бы как раньше, опять улыбаться привычным вещам,
Я солгу тебе, я солгу себе, я солгу всем нам…

Что теперь делать?… Что теперь делать?…

Припев:
А снег все течет, грязной рекой,
И ты мне лениво помашешь рукой,
И станет ясно как белый свет,
Что я еще есть, а тебя уже нет,
И станет понятно как Божий день,
Что я устал, как столетний пень,
И станет вдруг как-то, чуть холодней,
Средь бетонных лесов и трехполосных полей…

by William van Warg