Сященная книга оборотня. отрывок

Когда Александр попросил спрятать его, я сразу поняла, что лучшего места не придумать. Но добраться туда оказалось непросто - он шел все медленнее, часто останавливаясь, чтобы перевести дыхание.

Наконец мы дошли до оврага. Его скрывали разросшиеся кусты орешника и какие-то растения семейства зонтичных, называние которых я постоянно забывала - они всегда вырастали здесь до чудовищных размеров, почти как деревья, и я опасалась, что это из-за радиации или химического заражения. Александр кое-как спустился в овраг, согнулся и влез в трубу.

- Направо, налево?

- Налево, - сказала я. - Сейчас свет включу.

- Ого, тут даже свет есть. Ну и малина, - пробормотал он.

Через минуту я помогла ему снять плащ и уложила на циновки. Только тут я заметила, что его серый пиджак весь пропитан кровью.

- Там пули, - сказал он. - две или три. Сможешь вынуть?

Я успела кинуть в сумку свой «leatherman». Некоторый медицинский опыт у меня имелся - правда, последний раз я занималась этим очень давно и вынимала из мужского тела не пули, а наконечники стрел. Но разница была непринципиальной.

- Хорошо, - сказала я. - Только не визжи.

За все время процедуры - а она оказалась довольно долгой - он не издал ни звука. После одного особенно неловкого поворота моего инструмента его молчание стало таким гнетущим, что я испугалась, не умер ли он. Но он протянул руку к бутылке с остатками водки и сделал глоток. Наконец, все было кончено. Здорово искромсав его, я вынула все три серебряных комка - в двух остались впечатавшиеся волоски черной шерсти, и я поняла, что в него стреляли, когда он был... Я не знала, как называть его новый облик - слово «собака» казалось мне обидным.

- Готово, - сказала я. - Теперь надо перевязать чем-нибудь стерильным. Ты полежи здесь, а я схожу в аптеку. Тебе чего-нибудь купить?

- Да. Купи цепь и ошейник.

- Что?

- Да ничего, - сказал он, и попытался улыбнуться. - Шучу. Насчет лекарств не волнуйся, заживет, как на собаке. Купи несколько бритв и флакон пены. И воды минеральной.

…

Мало кто из оборотней знает, что такое радость за другого. А бесхвостые обезьяны не знают этого и подавно, они умеют только широко улыбаться, чтобы повысить свою социальную адаптивность и поднять объем продаж. Имитируя радость за другого, бесхвостая обезьяна испытывает зависть или, в лучшем случае, сохраняет равнодушие. Но я действительно испытала это чувство, чистое и прозрачное, как вода из горного ручья.

- Ты не представляешь себе, как я за тебя рада, - повторила я, и поцеловала его еще раз.

На этот раз он не отстранился.

- Правда? - спросил он. - А почему?

- Потому что у тебя наконец хорошее настроение. Тебе лучше. А я тебя люблю.

Он чуть помрачнел.

- Я тебя тоже люблю. Но я все время думаю, что ты от меня уйдешь. Наверно, тебе после этого будет лучше. Но я не испытаю за тебя никакой радости.

- Во-первых, я никуда не собираюсь от тебя уходить, - сказала я. - А во-вторых, то чувство, о котором ты говоришь - это не любовь, а проявление эгоизма. Для самца-шовиниста в тебе я просто игрушка, собственность и статусный символ-трофей. И ты боишься меня потерять, как собственник боится расстаться с дорогой вещью. Так ты никогда не сможешь испытать за другого радость.

- А как испытать радость за другого?

- Для этого надо ничего не хотеть для себя.

- Ты что, ничего не хочешь для себя? - спросил он недоверчиво.

Я отрицательно покачала головой.

- А почему?

- Я уже как-то тебе говорила. Когда долго смотришь вглубь себя, понимаешь, что там ничего нет. Как можно чего-то хотеть для этого ничего?

- Но ведь если в тебе ничего нет, то в других и подавно.

- Если разобраться, нигде нет ничего настоящего, - сказала я. - Есть только тот выбор, которым ты заполняешь пустоту. И когда ты радуешься за другого, ты заполняешь пустоту любовью.

- Чей любовью? Если нигде никого нет, чья это тогда любовь?

- А пустоте это безразлично. И ты тоже не парься по этому поводу. Но если тебе нужен смысл жизни, то лучшего тебе не найти.

- А любовь - это что, не пустота?

- Пустота.

- Тогда какая разница?

- А разница - тоже пустота.

Он немного подумал.

- А можно заполнить пустоту... Справедливостью?

- Если ты начнешь заполнять пустоту справедливостью, ты быстро станешь военным преступником.

 …