Хотел написать поэму,
А вышло четверостишие.
С одной стороны, проблема.
С другой - ничего ведь лишнего.

В экстазе, гордясь собою,
Мы так часто множим строчки.
А ведь вместо них порою
Довольно обычной точки.

Когда-то дежурная муза
В мой первый вояж на Парнас
Представила мерина с пузом:
- Вот это и есть твой Пегас.

Такая у нас разнарядка.
Твой номер 536.
У нас они все по порядку.
Бери уж такого, как есть...

Кому-то досталась Лизетта,
Кому-то еще - Буцефал,
А мне, молодому поэту,
Какой-то уродец попал.

Ведь я так нацелен в полеты,
Сквозь тернии - в свет напролом.
А тут непонятное что-то
С подбитым рогаткой крылом.

Каких это радостей ради
Я лез что есть сил на Парнас?
Но что-то такое во взгляде
С конем этим сблизило нас...

Пегасу ведь важен наездник.
Их души сливаются вмиг.
И в жизни теперь будут вместе
Всегда и навеки они.

Когда ты не стонешь и плачешь,
Когда на душе благодать,
То даже и старая кляча,
Как юная, будет летать.

Улыбкою вычистив разум,
Я тронул слегка поводок
И с доброй улыбкой Пегасу
Шепнул:
- Полетаем, браток!

...так много времени на ненависть мы тратим,
   что не хватает жизни на любовь.

Закрыты двери.
Плачут скрипки.
На лицах маски.
В душах ночь.
И даже прорези улыбки
Ничем
Не могут им помочь.

Обрывки фраз.
Пустая ссора.
Слова жестоки.
Солью - боль.
Смешное
Яблоко раздора.
И в клочья
Смятая любовь.

Архив обид.
Смешные позы.
И кто же первым
Позабыл,
Как каждый день
В постель ей розы
Он с поцелуем приносил.

Ушли в себя.
Ушли из счастья.
Путь одиночеств
В пустоту.
И только слез дожди
Струятся,
Сверкая болью
На свету.

Строчка за строчкой,
Точка за точкой,
Рифмы удачной прозрение.
Где-то цветочно,
Где-то порочно
Тянешься за вдохновением.

Каплею яда,
Вихрем услады,
Или язвинкой сарказмовой,
Точкою взгляда,
Следом помады
Мысль обнаженно показана.

Вера и слезы,
Ветка мимозы.
Радости солнечной хочется.
Грустные росы,
Капельки прозы
В серой фате одиночества.

Пишут поэты
Чудо-сюжеты,
Нервными нитками почерков,
Стрелами света,
Звездами лета,
С самыми разными точками.

Проходит детство.
В этой доброй школе,
Где наши души светлы и чисты,
Мы ждем мгновенья,
Чтобы выбрать роли.
Но если выбрал -
Раб театра ты.

Теперь мы подчиняемся законам
Неписанных комедий или драм.
Мы верим, мстим,
Играем во влюбленных,
Честны порой
И рассылаем спам.

Живем, как все.
Усиленно стараясь
Не хуже, чем там кто-то где-то жить,
За масками судьбы
Свою простую зависть
На сцене жизни
Смыслом заменить.

Ты выбрал роль.
Ты раб ее костюма,
Раб реплик,
Отношений,
Всяких дел.
Надень лицо.
Прикинься в чем-то умным.
Иди на сцену.
Ты того хотел.

Я помню: покупали "Огонек".
Тогда страна восторгами кипела:
Ну как же, до Луны путь недалек -
Гагарин вышел за Земли пределы.

Я помню: покупали "Электрон".
Тогда мы всей душою были рады,
Когда московский шумный стадион
Приветствовал гостей олимпиады.

Я помню: покупали "Panasonic",
Оправившись от смутных перемен.
Когда погас экран на "Электроне",
Наверное, эпохе той взамен.

Сегодня у меня Samsung и Canon,
На кухне - Rainford, в ванной - Indesit.
А в гараже мой друг родной и верный -
Серебряный Volkswagen - тихо спит.

Когда-то мы так верили в победы.
А оказалось - проиграли мы.
Не потому ли в доме нашем беды,
Что на попсу растратили умы?

Попсу едим, попсою размышляем.
Наш мир - одна мобильная попса.
И никогда, видать, мы не узнаем,
Что нам по силам делать чудеса.

Мы растворились в безрадельной лени,
В гламурных сплетнях, кто кого увлек.
Забыв о счастье прежних поколений,
Гагаринский купивших "Огонек".

Написан стих и рифмою причесан,
И мысль заложена искусно между строк.
Но все равно в мозгу шумят вопросы.
А ведь я лучше написать-то мог.

Но ты уже поставил жирно точку.
Другие рифмы в замыслах твоих.
Иные взгляды прикрепились к строчкам.
Закончен вечер, и написан стих.

С белесой вязью дыма сигареты,
С усталым взглядом из-под сонных век,
Ты стал уже не пламенным поэтом,
Ты - просто в кресле спящий человек.

Написан стих и рифмами украшен.
Пробрались звезды на ночной покров.
И ломтик лунный не сумеет даже
Шепнуть тебе о новой вязи слов.

Спали дьяволы на завалинке,
Утомившись в заботах адских.
Не дремал только самый маленький,
Потому что любил он сказки.

В тишине так приятно грезилось.
Он смеялся, душой летая,
И ему было очень весело,
Ведь мечталось ему о рае.

Но судьбу не выкрасишь набело,
Лишь взобьешь своей жизни пену.
Разве можно стремиться в ангелы
Тем, кто служит рабом Геенны?

Он сбежал в предрассветой дымке
С красным яблоком для обеда.
Он летел черной невидимкой
На иную свою планету.

Он летел через дождь и тучи,
Через злые судьбы ненастья.
Он хотел жить намного лучше
И дарить людям только счастье.

Своим яблоком в мире света
Поделился, души не чая.
А людей за поступок этот
Бог навеки изгнал из рая.

Да, судьбу не выкрасишь набело...
Не всегда и добро - отрада.
И остался он черным ангелом
На границе небес и ада.