Прибалтийский финал 2-й Мировой войны в Европе. Часть 3

Дальнейшие события на Курляндском фронте свидетельствуют о том, что все вышеотмеченные действия и обращения командующего группы армий «Курляндия» Карла Гильберта в реальности имели чисто камуфляжно-подстраховочное назначение, чтобы отвлечь внимание противника от своей основной цели. Подобная тактика сдерживания под камуфляжным прикрытием обещаний советскому командованию, в конечном итоге, позволила командующему группы армий «Курляндия», генерал-полковнику Карлу Гильперту выиграть время и успешно реализовать свою главную цель – во исполнение Приказа Главного Командования вермахта от 3 мая 1945 года, провести морскую эвакуацию части личного состава группы армий «Курляндия».

Судя по оказавшейся в российском распоряжении немецкой отправной портовой документации, из Лиепайского порта в ночь на 9 мая 1945 года, были отправлены сначала два конвоя в составе 27 катеров 14-й охранной флотилии и 23 корабля, на которых было вывезено 6620 человек. Спустя некоторое время отошел третий конвой из 6 кораблей, имевших на борту 3780 человек. Еще через час из Лиепайского порта отошел четвертый конвой, состоявший из 19 торпедных катеров, на борту которых находились 2000 человек. Из Вентспилского порта немецкое командование также отправило два конвоя из 15 катеров, 45 десантных барж, на которых находилось 11300 солдат и офицеров.

В целом это составило 135 судов и 23700 эвакуированных солдат и офицеров Курляндской группировки вермахта. При полном господстве в воздухе советской авиации, данная эвакуационная акция при господстве в воздухе советской авиации, могла происходить исключительно лишь в темное время суток, при отсутствии навигационных огней в акваториях обоих портов. В свою очередь, подобные условия предполагают необходимость значительных промежутков времени не только между конвоями, но и между отправлениями отдельных судов с немногочисленных сохранившихся после бомбардировок причалов. Иначе эти суда перетопили бы друг друга на фарватере портов еще до выхода в открытое море. Выход всех шести конвоев в открытое море, должен был быть осуществлен до рассвета, то есть до 4-5 утра 9 мая 1945 года.

Захваченная советскими войсками столь подробная портовая документация (с фиксацией численности эвакуированных по конвоям), свидетельствует о том, что данная эвакуация проходила в спокойной, отнюдь не панического страха, обстановке, при сохранении надлежавшего порядка.

Действительно, при потенциальной возможности одновременно эвакуировать не более 10 процентов номинального состава Курляндской группировки, эта эвакуация наверняка должна была проводиться на основе предварительного отбора  эвакуированных при соблюдении надлежащего контроля над остальной армейской массой.

Согласно информации Готтлоба Бидермана «В смертельном бою. Записки командира противотанкового расчета». Эта книга издана в Германии в 1995 году, переведена на русский язык в 2005 году). Все морские конвои, отправленные по приказу Карла Гильперта, благополучно достигли портов на севере Германии, которые должны были войти в британскую зону оккупации.

Более того, часть отправленных из Курляндии судов даже оказалась в нейтральной Швеции. Готтлоб Бидерман сообщает о 25 тысячах эвакуированных, судя по всему, принимая в расчет и состав команд 135-ти  плавсредств. Советское командование, фактически «прозевало» формирование и выход в открытое море 6 морских конвоев противника, успешно отразивших запоздалые атаки авиации и торпедных катеров Балтийского флота.

Генерал-полковник Карл Гильперт сделал все от него зависящее, чтобы в максимальной степени гарантировать благоприятный исход проведенной под его руководством морской эвакуационной акции, в ходе последовательной реализации своей многоходовой комбинации (с целью дезинформации противника).

Данная комбинация, по сути, началась еще с вышеотмеченного предложения Карла Гильберта, командующему 2-м Прибалтийским фронтом Леониду Говорову, направить своего представителя для переговоров об условиях капитуляции группы армий «Курляндия».

Германская сторона явно тянула время и дезинформируя советское командование, стараясь любым путем нейтрализовать его возможную ответную реакцию, с «профилактической» бомбардировкой портов Вентспилса и Лиепая.

План Карла Гильперта был явно скоординирован с гросс-адмиралом Деницем. Именно Дениц мог обеспечить вышеотмеченную дезинформацию, рассчитанную на перехват ее советским командованием о, якобы, приказе всем военно-морским силам Германии на Востоке спустить флаги и, фактически, капитулировать.

Данная «деза», полученная сразу после вышеотмеченного обращения командующего группы армий «Курляндия» Карла Гильперта в (6:55) 8 мая 1945 года, действительно убедила маршала Леонида Говорова довериться намерению Карла Гильберта капитулировать, с последующей отменой своего приказа об авиаударах по портам Лиепаи и Вентспилса.

Цель дезинформации советского командования фактически продолжила и направленная миссия генерал-майора Отто Раузера, фактически искусственно затянувшего процесс подписания капитуляционного протокола с 17:00 до 22:06, со вступлением его в силу в 23:00 8 мая 1945 года, то есть, с оттяжкой времени, вплоть до начала самой эвакуации.

Сам Карл Гильперт, априори, знал, что любой протокол о капитуляции, подписанный генерал-майором Отто Раузером, будет дезавуирован, чтобы он не противоречил выполнению главной стратегической задачи германского командования спасти от советского плена хотя бы часть германских войск из «Курляндского котла».

Во-первых, для переговоров о капитуляции был направлен ненадлежащий оперативный офицер, а именно - «тыловик». Во-вторых, еще 7 мая 1945 года, по указанию маршала Говорова, были изготовлены листовки, и разбросаны по всему Курляндскому полуострову, с призывом к немецким солдатам и офицерам капитулировать. Листовка была составлена от имени командующего Ленинградским фронтом Леонида Говорова, однако это не помешало Карло Гильперту уже 8 мая обратиться к тому же Леониду Говорову, как к командующему именно 2-м Прибалтийским фронтов, то есть, в полном соответствии с его должностью, зафиксированной в вышеотмеченном представлении от 5 мая 1945 года о направлении коменданта штаба 2-го  Прибалтийского фронта, подполковника Михаила Недюхи с мандатом на проведение переговоров непосредственно в штабе группы армий «Курляндия» относительно условий ее капитуляции. Более того, тот же Карл Гильперт наделяет полномочиями обер-квартермейстера Отто Раузера на проведение переговоров о капитуляции группы армий «Курляндия» именно перед 2-м Прибалтийским фронтом, о чем  германский «парламентер» информировал начальника штаба Ленинградского фронта генерала армии М.М. Попова. В третьих, все свои обращения и представления от 8 мая, командующий группы армий «Курляндия», подписывает как генерал от пехоты. На самом деле, уже в первый день вступления в должность, 1 мая 1945 года (по завещанию Гитлера), последний рейхе-канцлер Германии гросс-адмирал Карл Дениц, на фоне неминуемого краха Германии, занимается вопросом карьерного роста генерала от пехоты Карла Гильперта и, как Верховный Главнокомандующий вермахта, присваивает ему очередное звание – генерал-полковник вермахта, явно возлагая на него особые надежды и планы.

Об их чрезвычайной важности свидетельствует хотя бы тот объективный факт, что лишь после присвоения Карлу Гильперту звания генерал-полковника, рейхсканцлер Германии Карл Дениц приступил к формированию нового германского правительства, проведенного им 2-3 мая 1945 года во Фленсбурге.

Но радиошифровка о присвоении Карлу Гильперту звания генерал-полковника (вместе со соответствующими инструкциями), была направлена в штаб группы армии «Курляндия», лишь утром 7 мая 1945 года. Мотивация подобной задержки до 7 мая 1945 года изложена в интернет-публикации автора от 28 ноября 2012 года «Правда о 2-м Прибалтийском фронте. Прибалтийский финал Отечественной войны» и объясняется возложением на генерал-полковника Карла Гильперта с 7 мая 1945 года реализации стратегической линии  рейхсканцлера относительно спасения от советского плена хотя бы части германских войск на восточном фронте и в какой-то мере облегчить их участь в случае пленения.

Еще 6 мая 1945 года, представитель рейсканцлера Германии, генерал-полковник Альфред Йодль предложил, чтобы Реймский капитуляционный акт  вступил в правовую силу 10 мая 1945 года, но это предложение было отвергнуто командующим союзными экспедиционными силами в Европе, генералом армии Дуайтом Эзенхауром, разгадавшим замысел рейхсканцлера гросс-адмирала Карла Деница: успеть до капитуляции, отвести к границам Германии войска, дислоцированные в Западной Чехословакии, чтобы обеспечить условия их сдачи в американский, а не советский плен, и с той же целью вывести хотя бы часть войск группы армии «Курляндия» из Курляндского котла. После подписания в 02:41 7 мая 1945 года Реймского акта « о безоговорочной капитуляции Германии и вооруженных сил» (со вступлением его в силу в 23:01 8 мая 1945 года, по средне-европейскому времени), наступила очередь командующего группы армий «Курляндия» по части реализации вышеотмеченных планов своего непосредственного начальника -  главнокомандующего вооруженными силами Германии ,гросс-адмирала Карла Деница.

Следовательно, еще до своего радиообращения утром 8 мая, к командующему 2-м Прибалтийским фронтом маршалу Леониду Говорову, Карл Гильперт конкретно знал, что он уже не генерал от пехоты, а генерал-полковник вермахта.

Проведенная затем, в ночь с 8 на 9 мая 1945 года крупномасштабная морская акция по  эвакуации более 10% личного состава группы армий «Курляндия», является конкретным отражением реализации уже генерал –полковником вермахта Карлом Гильпертом, возложенных на него задач. Именно ради их выполнения пришлось самым грубейшим образом нарушить подписанный генерал-майором Отто  Раузером, протокол от 8 мая 1945 года, фактически так и оставшимся нереализованным. О чисто камуфляжном предназначении самой миссии генерал-майора Отто Раузера, свидетельствует тот факт, что командующий группы армии «Курляндия», генерал-полковник Карл Гильперт, даже не счел целесообразным сообщить  во Флейсбург, рейхсканцлеру Карлу Деницу, о результатах данной миссии , что он был обязан сделать по долгу службы в случае ее реальности.

Это фактически подтверждается в вышеприведённом ответе директора федерального военного архива Германии, доктора Менцеля, проинформировавшего Украинский Институт Национальной Памяти об отсутствии в данном архиве какой либо информации о капитуляции группы армий «Курляндия».

Основной парадокс Курляндской ситуации, на который не может дать ответ официальная историография, состоит в том, что при наличии возможности, по крайней мере, для высшего командного состава данной группировки, после подписания генерал-майором Отто Раузером капитуляционного протокола, покинуть морским путем Курляндию, предпочтение было отдано варианту советского плена. Это выглядит более чем «экзотичным» для генералов, участвовавших в осаде «голодного» Ленинграда. Ведь, на какие, в таком случае «поблажки» они могли, в принципе, рассчитывать?

Действительно, подавляющее большинство генералитета группы армий «Курляндия» после пленения, получили приговоры стандартного образца: 25 лет заключения в советских тюрьмах. В особой степени «желание» попасть в советский плен, а не оказаться, например, в нейтральной Швеции, касается командира 6-го корпуса СС обер-группенфюрера (соответствует чину генерал-полковника вермахта) Вальтера Крюгера, командира 50-го армейского корпуса в мае 1945 года в составе группы армий «Курляндия» вермахта, генерал-лейтенанта Эрпо фон Боденхаузена и других чинов, отказавшихся сдаваться в советский плен и покончивших жизнь самоубийством.

Такая ситуация могла иметь место лишь в случае непризнания оперативным командным составом «капитуляционного протокола»  подписанного в 22:06 8 мая «интендантом» Отто Раузером и при отсутствии по крайней мере до завершения морской эвакуационной акции на утро 9 мая 1945 года официального решения командующего группы армий «Курляндия», генерал-полковника Карла Гильперта относительно реальной капитуляции при наличии лишь вышеотмеченного чисто «декоративного» приказа от 12:00 8 мая 1945 года. По той же причине не хлынула к портам и основная армейская масса спасаясь от грядущего советского плена. Который являлся главным «аргументом» психологической обработки солдат и офицеров группы армий «Курляндия», на примере судьбы сдавшийся в советский плен 6-й армии под Сталинградом, фельдмаршала Фридреха Пауэльса.

Действительно известно, что из 92 тысяч попавших в советский плен германских солдат и офицеров этой армии, на Родину вернулись лишь 5 тысяч. Остальные погибли от репрессий, холода, голода и болезней.

Но все же, главной дилеммой для командующего группой армий «Курляндия» генерал-полковника Карла Гильперта, было грубейшее нарушение им пункта 2 Берлинского акта подписанного в 22:41 и вступившего  в силу в 23:01, 8 марта по центрально-европейскому времени: «Германское Верховное Командование немедленно издаст приказы всем немецким командующим сухопутными, морскими и воздушными силами и всем силам, находящимся под германским командованием, прекратить военные действия в 23:01 часа по центрально-европейскому времени 8-го мая 1945 года, остаться на своих местах, где они находятся в это время и полностью разоружиться, передав все их оружие и военное имущество местным союзным командующим или офицерам, выделенным представителям Союзного Верховного Командования, не разрушать и не причинять никаких повреждений пароходам, судам и самолетам, их двигателям, корпусам и оборудованию, а также машинам, вооружению, аппаратам и всем вообще военно- техническим средствам ведения войны».

Персонально, за все его «махинации», потенциальному военнопленному Карлу Гильперту, конкретно грозил пункт 5 того же Берлинского акта: : « В случае, если Верховное Командование или какие-либо вооруженные силы, находящиеся под командованием, не будут действовать в соответствии с этим актом капитуляции, Верховное Командование Красной Армии, а также Верховное Командование Союзных экспедиционных сил, предпримут такие карательные меры или другие действия, которые они сочтут необходимыми». Поэтому, в принципе у командующего группы армий «Курляндия», Карла Гильперта, уже не было другого выхода, как сделать «ход конем». Именно поэтому после прекращения официальных полномочий последнего рейсканцлера Германии Карла Деница в 23:01 8 мая 1945 года и завершение отправки последнего конвоя утром 9 мая 1945 года, командующий группы армий «Курляндия», генерал-полковник Карл Гильперт «организовал», фактически автономный Прибалтийский акт от 9 мая 1945 года о капитуляции группы армий «Курляндия», привлекая для этого находившегося ее в штабе официального представителя маршала Леонида Говорова, коменданта штаба 2-го Прибалтийского фронта подполковника Михаила Недюхи. До этого Карл Гильперт вел с подполковником Михайлом Недюхой, фактически такую же игру, как и с его шефом, маршалом Леонидом Говоровым. Ведь первоначально, командующий группой армий «Курляндия», Карл Гильперт, настаивал на непременном выполнении по сути сверх радикальных условий, типа сохранением у германских военнопленных, их личного имущества и т.п. Более того, сообщая вечером 6 мая 1945 года об отказе К. Гильперта безоговорочно капитулировать перед 2-м Прибалтийским фронтом, подполковник Михаил Недюха, также сообщил руководству, что лично ему грозит смертельная опасность со стороны радикально настроеной части генералитета, лидер которой, командир 6-го корпуса ваффен-СС, обергрупперфюрер Вальтер Крюгер, демонстративно заявил о том, что мол, нельзя доверять «большевикам», если они прислали на столь ответственные переговоры своего представителя, лишь в чине подполковника. Однако, несмотря на это, подполковник Михаил Недюха, не был отозван и ему приказали по-прежнему продолжать переговоры.  Так что, отдавая вышеотмеченное распоряжение об изготовлении и распространении 7 мая 1945 года листовок от имени командующего Ленинградским фронтом маршал Леонид Говоров, безусловно понимал, что этим самым он ставит под удар своего представителя «прибалтийца», подполковника Михаила Недюху. Но маршалу, Леониду Говорову, явно был необходим символ мщения, для поднятия боевого духа войск в ходе запланированного на 7:00 8 мая 1945 года, генерального наступления при отсутствии надлежащего превосходства в живой силе, а тем более при дефиците в танках, необходимых для прорыва глубоко эшелонированных оборонительных  позиций группы армий «Курляндия». Вопрос лишь в том не являлась ли потенциальное придание в жертву подполковника Михаила Недюхи, уже априори одной из реальных мотиваций направления его 5 мая 1945 года в штаб группы армии «Курляндия».