20 лет без Михаила Бойчишина.

 

15 января 1994 года в самый разгар избирательной парламентской компании, прямо из центра Киева бесследно исчез известный политический деятель и кандидат в народные депутаты, руководитель секретариата Народного Руха Украины (НРУ) Михаил Бойчишин – де-факто правая рука лидера партии Вячеслава Чорновила.

На брифинге для журналистов, который состоялся 29 декабря 1994 года в Администрации Президента Украины и транслировался по УТ,  первые должностные лица правоохранительных органов фактически констатировали полное отсутствие каких-либо конкретных данных относительно причин и обстоятельств исчезновения Михаила Бойчишина. На этом брифинге тогдашний Генеральный прокурор Украины В. Дацюк напомнил о десятках тысяч опрошенных лиц, о тысячах осмотренных зданий. Особо отметив, что у него нет каких-либо претензий к органам МВД относительно проведения комплекса оперативно-поисковых мероприятий. Возник естественный вопрос: чем же тогда можно объяснить практически нулевые результаты от такого впечатляющего объема поисковой деятельности правоохранительных органов? Весьма специфической была и сама эта «поисковая деятельность». Сначала (продолжительное время) правоохранительные органы не слишком утруждали себя проведением поисковых мероприятий. И лишь после многочисленных демаршей представителей НРУ, наконец, словно по взмаху дирижерской палочки, все задействованные правоохранительные органы продемонстрировали именно ту сверхактивную деятельность, которую отметил Генеральный Прокурор Украины В.Дацюк на брифинге от 29 декабря 1994 года.

Однако в условиях первоначальной бездеятельности тех же самых правоохранительных органов, что фактически дало преступникам возможность беспрепятственно «замести следы», судя по всему, «поезд» (или автомобиль) с похищенным М. Бойчишиным, как говорится, давно уехал, априори делая бессмысленной по своему функциональному назначению всю отмеченную выше правоохранительную «прыткость».

Не менее «специфической» была и деятельность органов следствия по делу о похищении М. Бойчишина. В газете «Киевские ведомости» от 18 января 1995 года было опубликовано интервью следователя по особо важным делам прокуратуры города Киева В.Мельника в связи с делом М.Бойчишина. чего только стоило с процессуальной точки зрения априорная уверенность следователя В.Мельника: «Я не допускаю мысли, что Бойчишина могли устранить по политическим мотивам». Однако после такого заявленного кредо своей позиции, что еще мог увидеть следователь В.Мельник по делу М.Бойчишина кроме упомянутого ним «чистого криминала». Поэтому неудивительно, что до брифинга от 29 декабря 1994 года криминальные и другие подобные версии по делу М.Бойчишина себя полностью исчерпали, не дав каких-либо заслуживающих внимания доказательств традиционных для сферы корыстных правонарушений. Сложилось впечатление, что кроме мнения следователя В.Мельника к делу М.Бойчишина вообще не допускались рабочие версии, которые не совпадали с позицией официальных властей, а следовательно, и «рабочими» настроениями следователя, интерпретированного председателем НРУ Вячеславом Черновилом, лишь как имитация следствия.

Альтернативная точка зрения автора по делу Михаила Бойчишина была представлена в газетах «Вечерний Киев» от 27 января, 22 февраля 1995 года и «Вечерние вести» от 7 февраля 2002 года.

Прежде всего, автор общественности, что после исчезновения М.Бойчишина, отвечавшего за финансовую сферу НРУ, правоохранительные органы успели очень тщательно «отработать» даже потенциально возможные источники финансирования деятельности НРУ за счет спонсоров и симпатиков внутри Украины, энтузиазм которых врядли мог повыситься при такой «спецопеке».

В принципе аналогичные операции относительно НРУ, как оппозиционной партии, должны были параллельно выполнять сотрудники СБУ, но уже во исполнение Указа президента Украины о запрещении финансирования избирательной компании 1994 года партиями и общественными организациями за счёт поступлений из зарубежных источников. Этот Указ Президента Украины, который возложил на СБУ контроль за его исполнением, на самом деле означал уже официальное подключение СБУ к проведению парламентской избирательной компании, в частности, с достаточно очевидной целью заблокировать поступление средств в избирательные фонды национально-демократических объединений от западно-украинской диаспоры, практически не касаясь «спонсоров» из ближнего зарубежья. Поэтому после выхода данного Указа Президента Украины М.Бойчишина автоматически становился (если только не был ранее) «клиентом» СБУ, и как прямое следствие этому, попадал под постоянный контроль соответствующих служб внешнего наблюдения СБУ. А последние, хотя бы для выполнения Указа Президента Украины даже чисто функционально, должны были в принципе контролировать всё без исключения контакты М.Бойчишина, так сказать, с окружающим миром, чтоб не пропустить «запрещенного плода».

После выхода избирательного Указа Президента Украины, какие-либо серьезные (а, следовательно, имеющие соответствующие возможности) криминальные или политические структуры не рискнули бы из-за М.Бойчишина очутиться в поле зрения интересов деятельности сотрудников СБУ, по крайней мере, без их ведома. Поэтому у автора имелись все основания утверждать, что если и были непосредственные свидетели похищения М.Бойчишина, то их нужно искать, прежде всего, среди штатных и нештатных сотрудников внешнего наблюдения СБУ.

Судя по всему, сам М.Бойчишин был достаточно хорошо проинформирован относительно этого.

Ведь известно, что, будучи перед своим похищением на застолье в кругу друзей и родственников он даже отказался на равнее с другими гостями употреблять алкогольные напитки. По тогдашнему мнению М.Бойчишина, даже следы алкоголя может использовать заинтересованная сторона с целью дискредитации политических противников. Действительно, возможность оперировать только следами алкоголя, делая из «мухи слона», имеют не какие-либо криминальные структуры, а именно власть предержащие, которые контролируют судебно-медицинские и наркологические экспертизы. 

И так, сам Бойчишин боялся «удара в спину», прежде всего, со стороны официальных властей, которые не без оснований рассматривали тогда своим основным политическим соперником в избирательной компании, которая на тот период только лишь разворачивалась.

В средствах массовой информации того времени были широко представлены сообщения Народного Фронта Белоруссии о причастности российских спецслужб к делу о похищении М.Бойчишина.

Казалось бы, именно Службе Безопасности Украины надлежало бы официально прокомментировать данную информацию, подтвердив или опровергнув её. Поэтому упорное молчание СБУ по поводу  сообщения Народного Фронта Белоруссии не могло быть, в свою очередь, проинтерпретировано автором иначе как одно из конкретных проявлений реализации договора от 20 июля 1992 года о сотрудничестве и взаимопомощи СБУ и российских спецслужб. Ведь одно лишь существование этого договора в принципе должно было означать, что сотрудники российских спецслужб не могли проводить какие-либо спецмероприятия на территории Украины без ведома СБУ. Не трудно также догадаться, что злоумышленники должны были чётко понимать весь излишний риск продолжительного удерживания на территории Украины её известного политического деятеля. Тем более при наличии несомненных «кооперационных» возможностей для проведения необходимой обработки «материала» в более комфортабельных условиях с надлежащим технико-медицинским обеспечением, например, в психиатрических спецлечебницах ближнего зарубежья. Косвенным образом об этом свидетельствуют многочисленные попытки явной дезинформации якобы о «Галицком» следе (тоесть диаметрально-противоположном по направлению от наиболее вероятного «ближне-зарубежного») в деле М.Бойчишина вплоть до «камуфляжного» демонстративного подброса его паспорта в один из почтовых ящиков города Львова.

Несмотря на неоднократные обращения автора к Президентам, к Генеральным Прокурорам, в Парламентские Комитеты и Комиссии, власти никоим образом не отреагировали на альтернативную авторскую версию похищения Михаила Бойчишина, фактически преднамеренно, как говорится, спустив его «на тормозах». На этом фоне не представляется чисто «стихийной» официальная версия гибели перед Президентскими выборами 1999года уже самого шефа М.Бойчишина – лидера НРУ Вячеслава Чорновила с закономерной последующей «девальвацией» политического значения Народного Руха Украины – одного из основных фундаторов украинской независимости.

Дело Михаила Бойчишина ознаменовало наступление в независимой Украине эры «реальной» демократии, когда де-факто снимаются все ограничения, в первую очередь для власть предержащих, на методы ведения предвыборной борьбы. Это позволяет констатировать, что «спецресурс» уже давно стал неотъемлемой составной частью общеизвестного административного ресурса, а во многих случаях и даже более эффективней конкурирующих технологий в предвыборном соперничестве. Исходя из вышеизложенного в плане обеспечения «техники безопасности» оппозиции следует, например, заблаговременно проиграть ситуацию, когда по «стихийным» причинам и в самый неподходящий момент вдруг «обесточатся» источники финансирования предвыборной кампании. Обо всем этом не излишне помнить, когда по оценкам многих экспертов предстоящая в 2015 году президентская выборная кампания станет наиболее грязной и ожесточенной за все годы независимости Украины.