Душа Алексея

Мужик в сиреневом комбинезоне с татуировкой на лбу (ангел с распростёртыми до ушей крыльями) в третий раз за последние двести лет пролистал страницы личного дела.

- Повторяю ещё раз. Новые воплощения невозможны в принципе. Каждая душа навеки привязана к одному и тому же телу. Вы можете либо снова вселиться в токаря Алексея Валерьевича Зинченко, либо в кого-то из его родственников, либо в тех, кого токарь Алексей Валерьевич Зинченко встречал на своём долгом земном пути. 

- У меня только два родственника, я уже в них вселялся. Оба - бездушные скоты. Помилуйте, вы и сами всё обо мне знаете! Дайте мне шанс на нормальную жизнь! 

Из двери уже сквозило мглою. Глазастый потихоньку всовывал своё полупрозрачное тело в кабинет.

- Ничего не можем сделать, - послышалось сухо. И далее напутственно - идите, душа Алексея. Идите и думайте. Как только найдёте подходящую кандидатуру, мы вас тут же в неё вселим. 

- Элвис Пресли!

Мужик в сиреневом комбинезоне только грустно качнул головой.    

2

Маленький Алёша родился с красивым маленьким пенисом, но так и не успел им погордиться. В практически бессознательном возрасте семи лет он начал коллекционировать вкладыши от жвачки "Турбо" и, казалось бы, трудноуловимая связь между первым и вторым предложением в третьем вдруг стала странно очевидной.  

К маленькому Алёше на переменке подошёл первоклассник Гена и сказал: "А у меня есть сто первый номер!"

Свиду бессмысленная фраза произвела на маленького Алёшу большое впечатление.

Он сделал большие неверующие глаза, на что Гена усмехнулся ехидной и вытащил пожёванный старый вкладыш с розовым "Мицубиши" и номером "сто один".  

- На что меняешь? - стараясь сдержать волнение осведомился маленький Алёша. Именно этой пожеванной машины не хватало ему для полной коллекции. Ради коллекции он был способен на всё. И противный Гена об этом знал.

- Ни на что, - собезъянничал Гена и показал язык. Самому-то вкладыши не особо нужны были. Так - чтоб позлить.

- На что меняешь? - упрямо повторил Алёша. 

- Ни на что, отстань, отмахнулся гнусный Гена  и убежал.

Через два дня они встретились за заброшенным дворничьим домиком на нейтральной территории. Алёша принёс из дома острый лобзик, Гена - заветный вкладыш с розовым счастьем. Обмен произошёл в спокойной дружеской обстановке - маленький Алёша снял штаны и протянул руку за вознаграждением.

Гена отвёл протянутую длань в сторону.

- Подожди. Вначале пипка, потом - "Турбо".

Пристроил острый лобзик к безволосому алексеевому лобку и двумя резкими движениями отпилил вопящему Алексеюшке всю красоту.  

3

Смена на заводе заканчивалась в шесть. Месячишко назад накрылся медным тазом крупный заказчик подшипников, и теперь мастера делали за день по одной детали. Чтобы не сокращать ненужную рабсилу - из жалости - директор завода просто поделил на них всех одну зарплату.  

Токарь третьего разряда Алексей Валерьевич Зинченко уже без пятнадцати пять был мертвецки пьян. Свою деталь он уже выточил, повторив единожды заученные простые движенья. Спустился в буфет, где столь же привычными движениями раздавил бутылку водки с парой сухих непупырчатых огурцов.

Проходя мимо ПТУ, которое закончил лет двадцать, а то и двадцать пять назад, Алексей Валерьевич пригорюнился. Причём пригорюнился настолько, что упал, разминувшись с бетонным бордюром на какую-то пядь.. Глядя на свою альма матер под прямым углом, он икал и плакал, даже не пытаясь подняться. Заведение, породившее в нём грязную апатию к профессии, будто обездвижило его, заставило вновь испытать унижение и страх.

В его голове директор ПТУ с головой директора завода громогласно орал: "Кому-то любые университеты по плечу, а кому-то - по хуй. Дебилы мои ненаглядные! Сколько ж вас расплодилось?! Ни одного техникума не хватит..."

Он заснул и во сне у него была и семья, и дети, а все токари мира отдавали ему честь.

Смолистая слюна заставила его поперхнуться, закашляться и прийти в себя. Вечерело.

Он отлепил одно веко от подбородка. На него, не мигая, таращился умный кот. То, что кот - умный, Алексей смекнул сразу же, потому что сам был далеко не глуп. Кот также был сер и внимателен, как галантный сэр - он не торопился приближаться к пьяному существу, полагая, что от него исходит угроза. Он из тех котов, понял Алексей Валерьевич. Из тех, кто уже не раз страдали от буйства токарей и пинков малолеток. Возможно, у него даже нет хвоста, с ужасом подумал Алексей Валерьевич, - его отрезали угрюмые подонки с Васильковской улицы. Он такой же несчастный бродяга, как и я. Приподнявшись на локте, он с нетрезвым ужасом наблюдал, как кот дёрнулся в сторону, как пугливо зашарили в поисках укрытия его умные глаза. "Не уходи!" - взмолился Алексей Валерьевич и протянул руку, с трудом понимая, чего же он действительно хочет. Директор ПТУ снова вернулся в его голову,  размахивая штангенциркулем.

Холодный шершавый нос ткнулся ему в ладонь.  

4

Душа Алексея страдала. Её категорически не устраивали правила мироздания, правила перевоплощений и вообще правила, которые невозможно было ни обойти, ни нарушить. А тот мужик в сиреневом и вовсе - нервировал. Сидя в туманном корридоре небытия, душа Алексея пыталась найти для себя новое пристанище.

Тело для души Алексея попалось живучее - девяносто восемь с копейками мерзких морщинистых лет. Целую вечность это тело - как и бессчётные толпища других - проживало одну и ту же некачественную мелкую жизнь. Душа в человеческом теле не имеет памяти (ещё одно дурацкое правило), и все мысли, которые душа, не переставая, думала здесь, в корридоре, там, у его несчастного токаря Алексея Валерьевича никогда не рождались.

Нырнуть в омут человеческой жизни, и лишь спустя 98 лет, вынырнув здесь, в этом злосчастном коридоре, вспомнить, что лучше бы не нырял... Это было действительно больно. 

У Алексея Валерьевича было два родственника по крови, в которых, согласно поправке к правилу 109884, его душа тоже могла вселиться. Но его племянница умирала в 13 лет от отупения, а её отец - брат Алексея Валерьевича -  садился на пожизненный за тероризм.  Ничего изменить в той ситуации душа Алексея не могла. Убийство  неизменно совершалось, отупение  наступало точно по расписанию. И что самое страшное - ни в первом, ни во втором родственнике не было ни грамма любви. В них было холодно и пусто ещё и потому, что и их самих никто не любил.

Переселятся в других людей, случайных знакомых Алексея Валерьевича, было очень рискованно. Душа в них могла не прижиться. Такие люди  теряли инстинкт самосохранения, переставали себя контролировать и, как правило, бросались под товарный поезд.  

Родители тоже отпадали - согласно примечанию под номером с огромным количеством нулей, Алексей Валерьевич никак не мог в будущем родить самого себя. 

Душа Алексея уже по четвертому кругу перебрала всех знакомых, но в голову приходил лишь один Элвис Пресли. Которого токарь Алексей Валерьевич Зинченко пару раз слушал, но никогда не встречал. 

5 

Алексей Валерьевич Зинченко праздновал свой 98-й день рождения. Он приоткрыл дверь в гостиную и увидел там с дюжину ярковыряженных гостей.  Закрыл дверь и понял, что то была галлюцинация. В его доме никогда не было гостей.

На негнущихся 98-летних ногах Алексей Валерьевич вышел на крыльцо своего персонального дома престарелых. Улица купалась в солнечных зайчиках. Играли дети. В домике напротив сидела симпатичная седая бабушка чужого дедушки. К ним хоть иногда приезжали взрослые дети.

Набитая махоркой самокрутка легла в ротовую морщину. Горькая усмешка искривила лицо.

 - Сука, блядь. Ни одна сука, ни одна блядь меня не любила.

Мальчик с паровозиком на мгновение прекратил играться. Девочка опасливо покосилась на странного высохшего старика, выползшего из заросшего сорной травой дома.

Алексей Валерьевич Зинченко молча курил на крыльце. 

6

Туманный корридор дал пробоину, из которой ей в лицо брызнул  свет. Заслоняя лицо руками, душа Алексея маленькими шажками пересекла черту - и всё: свет поник, туман развеялся и лишь мужик  в сиреневом комбинезоне продолжал стоять, держа в руках папку с личным делом.

- Душа Алексея, - по отечески качая головой - ну что, решила наконец?

Кивнула, шагнула, закрыла глаза.

- Уверена? - голос где-то далеко, он тоже сиреневый - как комбинезон.

Отвечать уже не нужно - только шагать с закрытыми глазами, в которых, нарастая, рождается свет до боли знакомого мира. Где-то там должно пройти узнавание, должна растворится память, зачёркивая мысли, которые могли сделать этот мир лучше. И где-то  там душа Алексея, уже теряя его навсегда, вдруг поймёт, почему выбрала именно этот путь. Билет в один конец.   

Увидеть мир глазами безмолвной бессловесной твари. И уткнувшись в свою...нет, уже в его ладонь, почувствовать не холод и пустоту. Почувствовать

любовь

- Мяу, - сказал кот Алексей Валерьевич Зинченко.

К нему тянулась чья-то добрая пьяная рука.