Машина неслась на огромной скорости. Вырвавшись из города железный конь явил всю свою скрытую мощь на скоростном шоссе. Я встал в полный рост распростав руки, тугой встречный поток обдувавший кабриолет ворвался в мою грудь, наполняя естество силой воздушной стихии. Ощущение могущества переполняло меня. Берегитесь звери, фантомы и боги! Прячьтесь - человек идет, сметая мощью своего духа все на своем пути!

Чуть задев меня зеркалом заднего вида, рядом остановилась длинная машина с откидным верхом. Парень за рулем - гавайская рубаха и соломенная шляпа - скаля белоснежные зубы вопросительно смотрел на меня карими южными глазами. Тут я осознал, что стою посреди улице в откровенном неглиже и поспешно прикрыл стыд рукой. - Я Джеронимо, а это мой кадиллак, так что, парниша, плюхайся на сидушку да помчимся вдоль по улице, а то в таком виде лучше при чесном народе не стоять. Почти на автомате я впрыгнул в машину и Джеронимо газанул.

В легком, но не критичном недоумении я вышел из лилового тумана на белый свет. На улице было многолюдно.  Возле ближайшего фонарного столба стояла ярко накрашенная девушка в условной юбке, в колготках в черную мушку и в нескрывающей природные прелести полупрозрачной кофточке. Обратив на меня внимание юное создание предложило мне предаться плотским утехам за весьма умеренную плату. Я широко улыбнулся и спросил: - Почему, ну почему так происходит? - Потому что ты молод! - ответила гетера и вынув из промежперсий блестящий квадрат упакованного кондома протянула его мне.

В бушующем огне страсти я был сожжен. Изнеможденный, убитый, но находящийся на  седьмом небе от счастья я наслаждался эндорфинами пост-коитального генезиса. Ничто не нарушало тихой неги созерцания вечности. Амазонка лежала рядом вульгарно раскинув ноги обнажив врата мироздания. - Я хочу слышать биение твоего сердца... - нежно прошептал я ей и припал к распластавшейся груди. Но сердце красавицы молчало, хотя из уст ее исходило горячие дыхание извергшегося вулкана. - Я не жена человеческая, но дитя стихии... - томным выдохом прохрипела дева и растеклась по поверхности ковра густым сиреневым туманом.

Ничего себе утречко! На улице только я и эта угрожающая тень. Темная фигура с кинжалом в руке скинула плащ и предо мной предстала обнаженная амазонка исполненная грациозных форм переполненных жизненными силами. - Я пришла убить тебя! - низким голосом сказала удивительная дева и приставив нож к моему горлу затащила в черную щель между зданиями. Ловкое движение клинка и лоскуты моей одежды упали к нашим ногам. Твердая женская рука увлекла меня в неприметный дверной проем и я оказался в приторно пахнущей комнатке. - Я покажу тебе, что такое бандитская любовь! - властным голосом объявила дама и мы повалились на устланный персидским ковром пол.

Из созерцательной задумчивости меня выдернул чей-то фамильярный окрик: - Эй, ты!
Я оглянулся, но рядом никого не было. - Я? - нелепо спросил в пустоту. - Ты, ты! Не ждал, что за тобой прийдут что ли? - голос усилился и темная фигура в шляпе и плаще с поднятым воротником отделилась от стены дома, материализовавшись у меня за спиной. Я немного стушевался и находясь в некоторой прострации не нашелся что ответить. Тёмный человек вынул из полы плаща руку с тускло поблескивающем стилетом и вкрадчиво спросил: - Убежать хотел, не заплатив по счетам? В груди моей разрастался холодом животный страх, в тоже время разум мой саркастически хихикал над сложившейся ситуацией - угроза убить без пяти минут самоубийцу выглядела комично, но существо мое не желало такой смерти.

Выйдя на утреннюю улицу я услышал странный приближающийся шум состоящий из скрипов, топанья и лязганья железа. Издалека со стороны рассвета приближалась громыхающая процессия людей и каталок. Молодые негры в красно-белых ливреях и золотых шапочках катили перед собой подобия панцерных кроватей на которых возлежали во всей красочной экипировке утомленные завсегдатаи дискотек и данс-клубов. На флагманской кровати индуистского вида юноша в сиреневых лосинах и рубахе с петухами раскачивался в позе лотоса, повторя словно мантру: - Танцевать ночь напролет, танцевать ночь напролет, танцевать ночь напролет... Не прошло и пары минут как процессия пронеслась мимо, оставив после себя шлейф из запахов пота, перегара, никотина и выдохшейся туалетной воды.

Почти перевалившись через балконные перила, я заметил приближающуюся по улицу группу детей. Они весело что-то выкрикивали, толкали друг дружку, двое мальчишек громко пели песню о любви к мороженному, трое девчат по ходу крутили скакалки. Не желая омрачать детское веселье, я со значительным усилием удержался за металлическую решетку ограждения и снова встал на балкон. Ну что ж, подумал я, свидание с вечностью пока отменяется. И вторя мальчишечьим голосам подхватил ихнюю песню счастья.

Я стоял на балконе в ожидании первого луча солнца в полной готовности испытать чувство полета и нырнуть в небытье. За несколько мгновений до рассвета из-за угла простирающейся внизу улицы показалось человекоподобное существо в нелепых одеждах - шортах, водолазке, лапсердаке, в бутсах на ногах и с цилиндром на голове. Этот удивительный тип постоянно размахивал руками, выкрикивал во все стороны бессвязные слова, грозился кулаком небу и плевал на землю. Оказавшись под моим балконом странный прохожий замедлил судорожный шаг, на мгновение сфокусировал взгляд на мне и безудержно стал смеяться, хватаясь руками за живот и кивая головой. Его безумный разум на некоторое время отвлек мое внимание от ожидания предстоящей вечности, а тем времени над горизонтом уже показалась красная горбушка вечного светила. Заметив это я поспешно нагнулся через перила.

Ночной свежий воздух порывами врывался в открытую дверь. Я вышел на балкон. На небе мерцали колючие иглы звезд. На востоке уже чуть светлеет фон силуэтов городских многоэтажек. Ощущение смиренного спокойствия и легкое эхо давних воспоминаний укутывали мое сознание анастезирующей пеленой. С первым лучом утренней зари я шагну на встречу новому дню прямо отсюда, с балкона шестнадцатого этажа. Из комнаты доносится тихое звучание диско-шлягера времен далекого детства, воздух уже окрашивается в предрассветные тона и мне становится немного жаль уходящее время, реминисценции новой волной накрывают мой разум. Останься, ночь!