Я спустился с помоста в толпу - сияющий искренним светом среди людской черни, словно обыкновенный европеец выглядящий рослым среди низких туземцев - маленький среди баскетболистов, но большой в Японии. Тысячи рук потянулись ко мне, начали фанатично рвать мои одежды, истово отщипывать кусочки моей плоти, взахлеб упиваться моей кровью. Я растворился в этом безликом океане отдельных индивидуумов, но вместе с тем стал связующей частью их общего сознания, колыхающимся жизненным морем разлитом мелкими порциями по костяным черепным коробкам. И так, растекшись вездесущим духом в мириады плотских воплощений, я одновременно взглянул из бессчетного числа глаз сам на себя.

Тугие пеленки, ползунки, штанишки, брюки и наконец едва держащаяся набедренная повязка. С рождения прошло лет шестьдесят и всего пара дней как я все вспомнил, точнее вспомнил только себя, вернее то, что кроме меня никогда ничего не было. И озаренный этой идеей я собрал вокруг себя паству алчущих познать смысл жизни и ищущих цель бытия. Каждый день рассказывал им какой я вездесущий и всеобъемлющий, а за это адепты просветления несли мне свою десятину, избранные женщины были удостоены чести подарить мне свою любовь, в то время как привилегированные юноши несли мои мысли в массы пополняя всевозрастающие ряды почитателей моей особы. Пока я дышу - этот мир существует, говорил я им и они охотно верили, рыдали слезами умиления и покорно склоняли головы. Через три года величественный белокаменный дворец был готов, мой золотой трон украшенный бриллиантами исключительной величины сиял отраженным светом искусно спрятанных софитов, на троне восседал я во главе полукилометрового молитвенного зала живым Богом во плоти, сверхчеловеком среди таких же практически идентичных мне особей, страстно желающих поклонятся лишь одной из своих бесчисленных ипостасей. Что ж я рад услужить, пока мне это не наскучило. Да, пока еще не наскучило.

И в ту ночь я уснул как обычно - умиротворенно и быстро, а проснулся в темноте невесомо зависшим в жидкости и с гнетущим чувством предстоящего преображения. Мускулистый мешок плотно сжался вокруг и волнообразные колебания увлекли меня в утомительное продвижение по узкому тоннелю. Мозолистые уверенные руки схватили мою голову, с силой потянули - в глаза ударил раздражающий свет, я зажмурился. Раздался треск и шелест, после которого приток живительной силы оборвался и я стал задыхаться. Шлепки, удары по телу, встряска, требовательный голос приказывал: - Кричи, ну же, кричи! Что ж вы меня так мучаете?! Сейчас и вправду закричу... И я закричал! От души, вдохнув полной грудью, со всей младенческой ненавистью на неуютное внешнее пространство. А грубый голос саркастично произнес: - Ну, добро пожаловать в реальный мир!

Из глубин подсознания всплыло давно забытое слово, слышанное мною неоднократно в детстве и ранее. Теперь мне подвластно все. Я произнес "абракадабра" и вокруг раскинулся утопающей зелени сад, зажурчали прохладные чистые ручьи, защебетали благозвучные птицы изысканного оперения. Я гордо встал посреди цветущего кустарника - гол как Адам, и устремился к манящей телесными переливами Еве. Яблочный пирог на завтрак придал мне силы на весь полный хлопот предстоящий день. Я встал из-за стола, уже по пути к двери допил из стакана апельсиновый сок и вышел к остановке как раз во время к приходу служебного автобуса. Тесный душный офис, рутинная однообразная работа счетовода - изо дня в день цифры в строках и колонках, спешный обед в перерыв, чашка кофе в четыре и в шесть снова на автобусе домой. Ужин, телевизор, расслабляющий секс и вот я уже засыпаю свернувшись калачиком на сбитой простыне. Тихая семейная жизнь. Я счастлив.

Взлет вверх, твой стан в моих руках трепещет и силища моя растет, ты стонешь - я смеюсь, ты заставляешь меня ощущать (чрезвычайно реально) пульс мироздания - он втекает в меня вместе с тобой, вместе с мерно поскрипывающей кроватью, задрапированной бардовым комнатой и особняком белого мрамора на берегу лазурного моря. Впрочем, что-то мне подсказывает, что с твоей стороны все выглядело таким же образом. И вот подо мной циновка, ноги сложены в позе лотоса, на голове чалма, я медитирую на открытом воздухе под безжалостно палящим солнцем. Сквозь приоткрытые щелки век я вижу простирающуюся передо мной пустыню, а слух мой ласкает шелест нависающих позади меня джунглей. Все - майя, движение потока разума задевшего ненароком мой мерно покоящийся ум. Волнение в незыблемом и вечном ничто вернуло меня к жизни из небытья, чтоб привести меня снова в состояние полного спокойствия. Ом-м-м-м... и белые обезьяны покидают меня, солнце гаснет, шум утихает.

Дни шли без остановки. Да что там дни - года! И где-то на исходе второго десятка, помнится, я попросил тебя о передышки. Остановись на минуту, биение жизни, насыщенное, но однообразное - пусть все замрет, зависнет в воздухе - и капли дождя, и падающий с моста, и ты, дева моя, в надире движения наездницы, а я пока передохну, поразмышляю - мне нужен хитрый план, чтоб выбраться от сюда, вернуть себя хотя бы в пустоту, ну а потом уж воссоздать мир снова, но так уже, как только я хочу. Застыло все и лишь звенят секунды - сорок девять, сорок восемь, сорок семь... ну, значит, для начала стану сильным, мощней тебя чтоб сбросить груз оков... тридцать четыре, тридцать три, тридцать два, тридцать один... потом, мне нужно будет заклинанья слово, так чтоб сказал и мигом все исчезло... двадцать, девятнадцать, восемнадцать... а после будет крик рожденья новой жизни, чтоб свет начать с нуля как будто все забыл... восемь, семь, шесть... дыхание начнется, а дальше что же... три, два, один... пора!

И я согласился на слияние. Сначала, конечно, было больно и стыдно, но потом вошел во вкус и уже сам искал близости при первом удобном случае. От сопряжения начал плодились и множились несметные конгломераты живых существ, копошились на островах структурированной материи в океане безграничного хаоса. Но вот помню, в одно особенно солнечное воскресенье у меня прямо с утра было какое-то торжественно-приподнятое настроение, в груди нестерпимо свербило жгучее желание сделать что-то прекрасное и вечное. По такому случаю я надел свой самый ослепительный костюм, купил букетик тюльпанов и тортик, сел не в маршрутку, а словил таксомотор, и отправился на спаривание не как на исполнение долга, но вроде будто бы  по своей инициативе и на романтическое свидание. После символического шампанского и восторженных вздохов, на ложе любви в этот день я был особенно искусен, самозабвенен и ненасытен, и в последний импульс экстаза я вложил всю свою радость томной неги истечения благодати, так что зачатая этим актом счастливая нация была обречена на вечное существование в Эдеме, не зная горя, боли и душевных мук. И это был самый мой большой подарок бесконечному мирозданию, я даже немного сожалел, что не появился сам среди блаженного народца.

Меня приволокли в гулкую просторную комнату, привязали к стулу стоящему по середине. В мое лицо направили ярко светящую лампу, так что, как и в темноте, так теперь и на свету я ничего не мог разглядеть, глаза попросту не аккомодировались к такому переходу от полного отсутствия к максимальной интенсивности. Тем временем, властный женский голос вопрошал о моем имени. Я сначала не собирался отвечать, но был облит холодной водой, что позволило мне сконцентрироваться на происходящей реальности и даже что-то ответить. Последовали новые вопросы и такие же рефлекторные ответы эмулированные помимо моего сознания. Потом повисла долгая напряженная пауза, после которой, по логике событий, должен был последовать последний решающий вопрос, ответ на который и определит мою дальнейшую судьбу. Однако вместо вопроса, прозвучала страстная полная горячего отчаянья мольба-просьба: - Дай мне, дай мне свою любовь, иначе не будет дальше ни тебя ни меня! Что уж тут скажешь - придется отвечать...

Только вышел на свежий воздух, как получил удар в пах, упал лицом на асфальт, за спину мне заломили руки и потащили по острому гравию. Уверенным натренированным броском закинули в багажник авто и повезли в неизвестном направлении. Я наверно потерял сознание, потому что когда очнулся уже лежал на холодном цементном полу в сыром каменном мешке. Сначала казалось, что в окружающей тишине и темноте никого нет, но потом я ощутил чье-то присутствие совсем рядом, порывистое дыхание возле своего уха и нервный сбивчивые шепот вливающийся в мое сознание судорожно вещавший: - ... и потом, когда она поняла, что ты потерян для нее навсегда, она натравила на тебя своих цепных псов, да-да, это они сунули тебя в эту камеру, где ты и сгниешь заживо, но вот скажи мне, если б тебя все-таки отпустили и вот если будет все и дом - полная чаша и, значит, деньги, любящая жена, долгая сытая жизнь, как захочешь, но для этого прямо сейчас вот здесь можешь ли ты простить её, забыть все что произошло и жить с чистого листа, чтобы никогда так как я, извинить так и не сумевший, уже фактически отошедший в мир иной, вот смотри же - я таю, прямо сейчас и меня уж нет... Судорожный бредовый монолог обовался, но тут громко лязгнул железный засов, тяжелая дверь приоткрылась впуская во внутрь расширяющийся сектор ярко-желтого света.

На пике расслабления я узрел лик Господен и мне явилась Истинная вера. Божественное лицо, впрочем, было весьма традиционным в моем восприятии и в целом совпадало с моим образом и подобием, но вот сакральный смысл всего и вся поражал своей оригинальностью, глубиною и в то же время простотою понимания, которую однако невозможно выразить словами, но я попробую. Итак, по сути дела нет ни материализма, ни идеализма - это все условности, материя и дух - суть одно и тоже, мне даже стало смешно как я мог раньше разделять эти два понятия. Потом, добро - это приятные ощущения, но чтобы они стали приятными обязательно необходимо испытать дискомфорт и чем сильнее и отвратительнее испытанные тобою неприятные ощущения, тем сильнее амплитуда достижения последующего блаженства. Кроме этого, мнимо разделение на личностное и божественное, так как... ну это... значит... Действие опьяняющего дурмана развеивалось, иллюзорные образы распадались и с ними уходило и Абсолютное знание, которое теперь уже казалось набором затасканных штампов, прошло чувство прикосновения к чему-то большому и вечному, вместо него вернулось яркое конкретное ощущение здесь и сейчас - надо было идти, действовать, жить и я покинул этот уютный райский уголок, чтобы погрузиться вновь в пучину телесных ощущений и водоворот чувственных переживаний.