Я стоял и смотрел в бескрайнее голубое небо вслед удаляющейся темной точки запущенного мной охранного импульса. - Динг-донг! - где-то рядом раздался звук антикварного телефонного аппарат. Порывшись в снегу я нащупал подающий сигналы прибор связи и снял массивную трубку. Стал вслушиваться в шорох белого шума из динамика и сначала кроме статических тресков ничего не мог различить, но потом из звукового хаоса стала проявляться повторяющаяся фраза - НЮХАЙ СНЕГ, НЮХАЙ СНЕГ, НЮХАЙ СНЕГ... Весьма подивишись такому совету из ниоткуда, я, тем не менее, зачерпнул пригоршню снежинок и глубоко вдохнул полные легкие обжигающего холода.

Около моих ног вертелся и требовательно тявкал милый пушистый щенок. На зверьке был одет ошейник из желтой кожи на котором красовалась надпись ЭНДИ. Я взял это симпотичное создание на руки, прижался щекой к нежной шерстке, ласково дунул ему в нос, щенок зажмурил глаза и неодобрительно фыркнул. - Энди, мой друг, - сказал я ему, - я запущу тебя в мир детского счастья, полного ярких игрушек, забавных существ, леденцов на палочке и мороженного в стаканчиках, сладкой ваты и безумно вкусной газировки с сиропом, ты будешь охранять мир беззаботного детства, будешь олицетворять мое присутствие в нем, хранить вселенскую радость и теплоту в этом уютном мирке перманентного благополучия. Мордочка щенка сделалась неподетски серьезной, мой друг согласно кивнул головой и одобрительно гавкнул. Я аккуратно взял изумительного сучонка за хвостик, раскрутил над головой и запустил визжащий комочек счастья в нужный сегмент мироздания, где уже стали собираться свинцово-лиловые тучи над местом безмятежной радости.

Мой слух обновился и вокруг зазвучали веселые мультяшные мелодии, забавные персонажи освобождённые моим подсознанием повыпрыгивали из щелей мироздания и задорно запрыгали цветным хороводом у меня перед глазами. Я уже в пятый раз смахивал с головы синего гномика, который постоянно запрыгивал мне на макушку и заглядывая мне в глаза просил поддать еще жару. И я поддавал, вынимал его из себя большими горстями и рассеивая в окружающее пространство. Мультяшные герои спотыкались об алеющие угольки и с тихим шипение растворялись, так рисованный вихрь быстро рядел, пока подле меня не осталось прыгать лишь несколько симпатичных зверушек: кошечка, собачка, бельчонок и зайка. Их я ласково попросил очистить мое поле зрение и все они, кроме одного удалились.

На сколько хватало взгляда - до самого горизонта - простирались снега. Полностью обнаженным я лежал на белой плоскости и снежинки не таяли подо мной. В районе своего пупка я ощутил присутствие северного полюса планеты, немного пошевелившись мне удалось воссоединить земную ось со своей и я рефлекторно начал рекреационную деятельность. Легкая физическая активность немного согрело мое тело, начавшее уже блекнуть до серого оттенка кожи. Отдав Земле свои целительные соки я сам насосался геоэнергетики и встал на ноги полным сил и готовым к новым свершениям. С небес на меня опал фиговый листок и прилип прильнув к причинному месту - по телу тут же растеклось сладкое тепло, сознание прояснилось и стало подобно безупречному алмазному кристаллу.

Все пространство заполнила медленная лирическая музыка и кристально чистый девичий голосок запел минорную душещипательную песенку: - Только ты, когда все двери заперты - ключ найдешь, только ты, когда весь мир рушится - все спасешь, только ты, знаешь ли нет - лучше всех, только ты, даже в самый безрадостный миг даришь смех... И от этой песни легкие спазмы сдавили мою грудь, а из рта выкатился нервный смех: - Хе-хе-хе... Исходящий смех стал превращаться в туман, который вскоре заполнил все помещение. Температура резко упала, ленивый сквозняк превратился в пронизывающий ветер, сверху повалил снег, прибивший туман к земле, и, когда все прояснилось, я нашел себя лежащим посреди бескрайней белой пустыни под сияющим ночным полярным небом.

В темной, сырой, холодной комнатке меня встретило живое существо. Маленькая русская девочка, живущая в тесном чулане в каморке лесного извращенца. Тусклый свет коптящей  лучины освещал тонкий девичий стан, протянутые ко мне хрупкие руки, бездонные бархатные глаза. Вдвоем, прижавшись уже и не так зябко. На полу валялись сушенные тыковки, сломанные удилища и грязный ватный матрац. На полках под потолком стояли банки со снедью. Откуда-то из под половиц доносился мерный гул, как будто от работающего гигантского агрегата, и низкочастотная вибрация тревожно щекотала диафрагму. Девочка прильнула губами к моему уху и тихо-тихо зашептала: - Этот древесный мешок подобен катомке устланной лишайником, в ней захлопнулись два ужа - ты и я, двум ужам здесь не ужиться - стены жмут, как им выбраться из клети - к вечеру поймут. Голос утих, свет задрожав погас, из щелей потянуло пронизывающим сквозняком, а я ловил внутреннее шевеление в надежде вызвать освобождающую стихию из недр собственного сердца и после длительного затишья из моей утробы полились чарующие звуки всепроникающей как бритва мелодии.

В ветхом срубе за грубо сбитым деревянным столом я сидел напротив дюжего мужика исполненного сурового черного взгляда непредвещавшего ничего хорошего. - Ну, малюта, рассказывай как меня нашел, - пробасил дядька и возжёг зловонную козью ногу. - Не искал тебя - рассеянно мямлил я - просто по лесу гулял, на природу смотрел, пенье пташек божьих слушал. Мужик помрачнел еще боле, откинул в сторону едва тлеющую самокрутку, пошурудил рукой под столом и вынул оттуда ржавый обрез, постучал стволом оружия о край стола выбивая грязь из дула, степенно направил на меня. - Знаю, парниша, по мою душу ты пришел, в полной мере мужского начала твоей сущности недостает, ну да и я не лыком шит, так что поднимай руки вверх да шагай в чуланную комнатку, там тебе о многом задуматься прийдется. Повинуясь угрозе оружием я поднял свои верхние конечности, встал разогнув дрожащие колени и шагнул по направлению к открывшемуся в стене черному проему дышавшего холодом и сыростью.

Ни о чем особо не размышляя я шел по проселочной дороге и незаметно для себя попал в смешанный лес, где дорога выродилась в тропу, которая вскоре потерялась среди мхов и дерна. Наткнувшись на непроходимый кустарник я вышел из рефлекторного состояния и озадаченно стал осматриваться вокруг. Невозможно даже было определить с какой стороны я пришел. Где-то справа, совсем рядом раздались удары топора по дереву. Я устремился к звуку и вскоре увидел бородатого мужика в грязном рубище размахивающего внушительным топором, валящего небольшие деревья с одного удара. - Товарищ! - обратился я к мужику, - Не подскажите ли мне путь в благоприятную сторону? Мужик прекратил свое суровое занятие, перекрестился, вперился в меня суровым взором и ответствовал: - Ну, здравствуй, молодец, ты уже попавши в благоприятную сторону, подхватывай хворост, пойдем ко мне чай пить, о главном беседывать! Сказавши так, дюжий муж схватил в охапку бревна и двинул вглубь чащи. Я, подобрав пару веток, двинул за ним. - А как Вас звать, уважаемый? - осведомился я. - Распутин, - отозвался дядька, сплюнул на пенек и зычно затянул немелодичную песню: - Эх, вдоль по лесу, по лесУ-у-у-у, я ветки-хворост в дом тащу-у-у-у, будет в доме огонек прогорать-согревать, нече будет унывать-горева-а-а-ать...

Я двинул в путь. На выходе из города меня встретил почтальон, приходящий в десять утра в местное почтовое отделение из центрального офиса. Этот дядька всю ночь едет сюда на велосипеде, чтобы вовремя доставить утреннюю почту городским обитателям. Почтальон молча сунул мне в руки конверт и покатил дальше. Дрожащими от неожиданно накатившегося на меня волнения руками я вскрыл конверт из плотной серой бумаги и достал листок исписанный странными письменами. Повтыкав несколько минут в непонятные поначалу иероглифы, я постепенно начал понимать смысл написанного. В письме было сказано примерно следующее - "Далее по дороге ты обязательно встретишь притягательного человека, общение с ним несет для тебя большую опасность, но слова его наполнены важным смыслом, так что контактируя с ним будь осторожен, а не то он унесет тебя с собой в холодный край, куда есть вход, но нет явного выхода, удачи тебе, С******". Поволновавшись немного, а после поудивлявшись дивному посланию, я сунул конверт с письмом себе запазуху и продолжил путь.

Плотный туман страсти окружавший меня потихоньку таял, еще один легкий порыв ветра и я обнаружил себя лежащим на тесной пыльной улице среди прилавков со снедью и красных бумажных фонариков. Я с трудом вспоминал кто я, что делал и как мог оказаться в этом месте. Пунктирная канва воспоминаний не давала однозначного ответа на все эти вопросы. Передо мной простирался бесконечный китайский квартал - Чайнатаун. Я нанялся грузчиком в базарную лавку и проводил дни перетаскивая корзины с овощами и фруками. Жизнь превратилась в размеренную однообразную рутину. По началу мне даже нравился такой образ существования, но вскоре по вечерам на меня стали накатываться волны тоски и одиночества. И когда чувство потерянности стало непереносимым я пошел в сквер у рыночной площади, сел на циновку под смаковницей и погрузился в медитативное состояние с четкой целью найти выход из создавшегося положения и определиться что делать дальше. После ночи медитации (или сна) я поднялся на ноги с четкой установкой - хватит лить одинокие слёзы в Китайском квартале, необходимо жить и двигаться дальше, прочь из этого вонючего городка!