И она появилась. Вышла ко мне из темноты в черной шляпе, закрытая черной вуалью, в черном плаще, в черном кружевном белье с черным всхолмленным цветком и с черными мыслями в голове. Дама в черном обернула меня уютным черным бархатом, мягкая темнота сдавила мою грудь, в глазах померк свет и стало беззвучно, бесцветно, бездыханно. Ловко подхватив мой одеревеневший торс под мышку, дама понесла горизонтального меня вдоль полуосвещенных пустынных полуночных улиц. Гулкое эхо ударов ее острых каблучков по мостовой ощущалось мной осязательным чувством, заглушаясь ворсистым звукоизолятором. Повернув на одном из перекрестков, дама остановилась перед пустой детской коляской и уложила спеленутое черным мое тело в это раздражающе тактильно-скрипучее транспортное средство, склонилась надо мной и достав из покровных складок темной материи полновесную грудь заткнула мой удивленный рот объемистым упругим сосцом из которого тут же стало выделяться благоухающее пульсирующее черное молоко.

Время замерло, все мысли вылетели прочь из моей головы и только ощущение безграничного счастья оставалось единственным для восприятия. Это был рай, потому как ничего уже не могло быть лучше - вершина, за которой единственно что могло следовать, так это спуск. И так как вершина была самая высокая, то и последовавший спуск оказался самым крутым - стремительное низвержение от полного экстаза к безмерному отчаянью, да еще с такой неудержимой эмоциональной скоростью, что аж дух захватывало, а сердце то проваливалось в пятки, а то подлетало комом в горло и неудобно застревало там. И я все падал куда-то вниз, сначала под землю, в преисподнюю, потом еще ниже самых глубин и далее за изнанку вообразимого, где видимое уже не складывается в образы, а звуки становятся хаотичнее белого шума. Эмоции вообще же скачут безумным попугаем по запертой клетке. Но, ша! Я уже ощущаю как раскрученный маховик начал сбрасывать обороты, все как бы останавливается и вязнет в невидимой трясине. Похоже я оказался в Австро-Венгрии конца XIX века - вечер, центр Будапешта, брусчатая мостовая, свет газовых фонарей, уютное теплое кафе наполненное запахом кофе и пирожных, мой столик у окна и я ожидаю её прихода с чувством всевозростающего вожделения. До встречи оставались считанные минуты.

Темнота и вдруг зажглись и замигали разрывающие мрак разноцветные огни. Я открыл глаза и огляделся - вокруг мелькали всполохи светомузыки, светящиеся зеркальные шары посылали в пространство мириады отблесков, а ритмичная музыка образовывала пульсирующее пространство дискозала. На том свете была дискотека и бесчисленное множество собравшихся здесь душ беззаботно развлекаясь веселыми танцами, легким флиртом под приятно дурманящие коктейли и сизый папиросный дым с запахом марихуаны. Ветренная энергичная девушка подбежала ко мне и увлекла за руку в центр танцпола, весело восклицая: - твое диско нуждается в тебе, оправдай возложенные надежды на настоящее счастье, не подведи! И я закружил с ней в танце в стиле диско под навязчивую попсовую мелодию, под возгласы одобрения и звук аплодиментов, под дождем ниспадающей мишуры и летящими спиралями цветных серпантинов. Времени здесь не существовало, это была вечность.

Мне открылась маленькая комнатка уставленная стеллажами с книгами вдоль стен, справа находился небольшой стол с горящей неровным светом свечой. Привыкнув к неверному освещению я заметил что за столом сидел мелкий человечек и что-то бесшумно выводил пером по пергаменту. За спиной малого чернел проем в неизвестность. Я молча стоял. Через некоторое время пишущее существо обратило на меня внимание и, не переставая водить пером, тихо произнесло - ну, спрашивай ответы. Я усмехнулся - какие еще ответы? Гноминоид пробурчал - любые ответы, на все вопрос, все что хочешь узнать вообще, а после ступай в воронку вечности и тебя этот мир уже не будет касаться. И что ж мне хотелось узнать? Кто убил Кеннеди или посещали ли землю пришельцы? Что скрывают в ангаре 18 и как погиб Гагарин? Рой вопросов рождался у меня в голове и тут же улетал прочь, рождая новые вопросы, ответы на которые меня, честно говоря, уже не сильно и волновали. Фактически ментально я уже нырнул в черную дыру Большого Схлопывания и не прнадлежал этому мирозданию. Но один вопрос, который, как я подумал, можно было задать, все же нашелся - уважаемый, обратился я к недомерку, не могли бы вы ответить мне, что вы там такое пишите в своем свитке? Карлик ехидно усмехнулся и прошипел: - а вот это никого не касается! После этих слов в комнату ворвался ветер и утянул меня в зияющий проем, мое сознание на некоторое время померкло, так что очнулся я уже по ту сторону Черной дыры.

Извилистая каменистая тропа привела меня к одиноко стоящему многоэтажному строению с перекошенными стенами и кривой крышей. Наклоненная скошенным параллелограммом дверь тихо приоткрылась как только я подошел к порогу и отверзвшийся зев втянул меня в темное нутро этого таинственного здания. Дом тишины встретил меня гробовым молчанием, вызвав где-то внутри грудной клетки тревожное чувство щекотки в районе диафрагмы. Пройдя по сумрачному коридору я наугад зашел в третью по счету комнату с левой стороны, из нее я последовал в комнату, находящуюся, как мне казалось, в северном направлении, миновал еще три или четыре комнаты, поднялся по обнаруженной лестнице, снова комнаты, потом разветвляющийся коридор, три лестничных пролета вверх, просторный зал, опять по лестнице, но уже вниз, коридор, направо, коридор, налево, направо, направо, вверх, вниз, вниз, площадка с лифтом, спуск в подвальный этаж, длинный пролет с низким потолком, два раза повернул налево, несчетное число пропущенных дверей и наконец тупик - грязно-желтая кирпичная кладка и маленькая, в половину моего роста, крепко сбитая деревянная дверца с массивным железным кольцом на ручке. Я потянул за ржавый обруч и дверь откликнулась на мое усилие медленным но верным движением.

И когда поздним октябрьским вечером я собрался помолиться на сон грядущий и простер взор свой на темнеющее небо, лик мой озарило сияние новой взошедшей звезды и сверкающие лучи ее проникли в мое сознание, чтоб расцвести в нем цветком лотоса в сосущей мгле неведующего разума. Сохрани молитву на утро, пропела звезда, а ночь покажет тебе, что находится за пределами Бога. И узрел я тогда в тот час источник первопричины, породивший все на свете - ответ был понятен и прост: спорадичность. Я все вдруг понял, стал свободен от последствий и предпосылок, и с легким сердцем мог покинуть убежище отшельника, чтобы окунуться в мир страстей и событий, который собственно и составляет безграничную, но не бесконечную ткань бытия, которая только и является едиственным фактором обуславлювающим существование сущего - его наполнение, смысл и цель. Утром, после молитвы воздаяния благодарности за снизошедшую на меня благодать обретения, я вышел в долгий путь по горной тропе вниз к земным равнинам, где обитают люди.

Светящийся головастик вырывался из моих объятий и устремился в вышину - я за ним, и уже было почти нагнал его, как шустрое создание юркнуло на дно океан, куда пришлось нырнуть и мне. Так, охотясь в вышине и внизу, я пытался схватить ускользающую суть вещей. Иногда казалось что разгадка уже совсем где-то близко, но неожиданно возникший парадоксальный вопрос вновь спутывал все карты и все повторялось по новому кругу: тезис-антитезис-синергизм-распад. И вот после долгих скитаний, устав от суеты, я поместил себя в тихую, уютную, заросшую мягким мхом пещерку, затерянную в глубине Тибетских гор и погрузился в глубокую саморефлексию, дав себе слово не выходить на белый свет не постигнув окончательный смысл всего сущего.

Когда буря угасла, ты (или уже это был я?) стояла посреди тлеющих обломков домика в совершенно новом облике фантастического существа наделенного сверхчеловеческими возможностями. Волосы твои были подобно молниям, глаза горели синим огнем, ногти отливали стальным светом. Я назвал это образ "Электрическая Барбарелла" - женское начало побеждающая мужской конец. И ты была такой самоуверенной в образе несокрушимой космической амазонки, но я-то, сидящий внутри тебя, прекрасно знал, что за этой напускной мощью скрывается нежное романтическое сердце, и мне не надо добиваться его признания, оно уже здесь рядом со мной, осталось только тихо подкрасться к этому мышечному мешочку, расположиться поудобней уютным полукругом и запустить в сердечную мякоть свои острые кусательные зубки. А ты уже несешься куда-то переполненная жаждой свершений, а я приступаю к своей гурманской трапезе.

И тут ты подобрала меня круглого и плоского, лежащего в снегу. Поставив на проигрыватель ты раскручиваешь меня (как пластинку) все быстрее и быстрее пока я не зазвучал. Сначала неторопливыми басами аккордеона, после добавил хрипы саксофона и уже на полной скорости разродился переливами трелей свирели. Трение винила о воздух постепенно наэлектризовывало атмосферу, уже между случайными штырьками и уголками с легким треском проскакивали небольшие разряды, в воздухе запахло озоном. Ты наклонила свою голову надо мной и твои распущенные волосы опали на вращающуюся черную матовую поверхность генерируя при этом значительную полевую напряженность, отчего я, конечно, встал и с этого момента вращался уже перед тобой, прямо возле твоего лица почти касаясь кончика носа. Задев ребристой канавкой твою ресничку я выпустил синюю искорку, отчего весь объем немедленно сдетонировал разрывая пространство многочисленными молниями, которые все замкнулись на тебе, разрушая твой энергетический барьер отделяющий внутреннее от внешнего.

Я вбирал в себя тонны привлекательности, распухал переполняясь сладчайшим чувством своей безмерной значимости, неописуемой красоты и непревзойденным интеллектом. Хотелось встать и кричать во весь голос - я САМЫЙ САМЫЙ, любите меня, обожайте меня, боготворите! Ведь Бог подобен только мне, но и Он лишь жалкая тень моего всепоглощающего величия - я больше и дольше вечности, длиннее и шире бесконечности, объемней и тяжелее всемерности. И даже еще больше, Больше, БОЛЬШЕ!!! А-а-а-а - я взрывался пространством и материей, разлетаясь во все стороны неустанно сотворяя пределы для этого разлетания, но все как-то получалось не симметрично, однобоко, вдруг стал становиться каким-то одномерно-уплощеным. Резко сузившийся горизонт как-то сам собою отсек все побочные перспективы заставив сосредоточиться на одном - равномерном округлении. Ну не круглый ли дурак я так упростить мир?! Но видимо таковы законы мироздания, подозреваю даже что мною и придуманные.