когда-нибудь, нет-нет, не сейчас, я напишу о себе повесть. Будет она называться "En visperas el assesinato" и будет очень грустной. начну я ее словами:"Когда-то, далеко-далеко, что даже если зажмурить глаза, все равно не представишь, существовала маленькая девочка, которая местала стать тайной. Ее звали....Эх, никак ее не звали, она сама ксегда приходила. Да так молниеносно, что многих раздражала эта самоотверженная готовность помочь и выслушать. Она любила страстные заклинания БГ, страдала от пустоты и хотела жить как в кино. По ночам она строила себе сны, где все было настолько хорошо, что не хотелось просыпаться. Но увы..." И когда я поставлю последнюю точку в этой мученической исповеди,мне станет легче. Даже если никто ее  никогда не прочитает.

мы часто и исступленно долго боремся со своим сердцем, что иногда мне кажется, будто однажды БОГ снихойдет до наших молитв и превратит нас в то, чего мы так хотим:в камни, сталактиты в пещерах. И нам будет дозволено свисать с потолка и ронять в час по слезинке.....

А Он.....он всегда так томно упускал бокал на эту скользкую скатерть с дурацким узором....

   Его равномерно звучащие, жгучие слова бесстыже и необратимо оголяли меня. Ты – слетела первая пуговка, -Согласна – вторая ко всем чертям, -Сегодня – волнующее приспущение бретельки… - Со мной – Боже, на мне ведь только стринги! – Прогуляться?

   Ну что ТЫ, я согласна к безумному соититю посреди бела дня, расписать твой подъезд судорожными признаниями, продаться в гарем к потному султану, лишь бы ты слал безразличное «Как дела? Не остра ли восточная кухня?». – ДА. Хрипло прошептала я, безвозвратно погибая в тлеющем костре его зрачков. «Да» прозвучало как восторженный пик экстаза, последний импульс страсти, голова закружилась словно пикирующий лайнер, а сердце упрямо пыталось произвести самосожжение. Каждая буква – инструмент инквизиции, слово - прощальный поцелуй у гильотины, фраза - извращенный половой акт с растерзанными простынями и сиплым дыханием.

  Он мог бы читать лекции на тему: Растление женщины одним приветствием, преподавать «Электрику интимных фраз» и строчить бестселлеры под дерзким лозунгом «Рекорд ДонЖуана – смешные цифры».

  Церковь предала бы его анафеме – «АКИ ЕСМЬ ВОПЛОЩЕНИЕ ПОРОКА», молодые профурсетки сучили бы ножками и строчили: « Ах, вы мой кумир, вы самый лучший, дайте я вас обниму, а можно…», от восторга глотая середину – а так ли она важна?  Мамаши судачили бы с закатанными глазами: «Бесстыдство!!!Позор!!!» вечерами жадно вглядываясь в Его фото…….Он мог бы завоевать весь мир. Но сейчас, ма шерри, он завоевывает ТЕБЯ.

 

 

 

Я хочу, чтобы ты меня любил.

Тихо, яростно, нежно и шумно.

я хочу, чтоб во мне воскресил

ту Девочку из невинной юности,

 такую глупую, слабую и беззащитную,

но искреннюю, как само Небо.

Чтоб железом ладони оберегал хрупкость пальцев моих.

И мы вновь взлетали туда, где никто еще не был!

я хочу играть, и всю жизнь  чтобы будто впервые

Ты целовал мое прозрачное тело,

целуя на самом деле Душу.

Люби меня так, будто нет больше женщин на свете.

 а я буду любить, будто бы и не знала мужчин.

ПОЖАЛУЙСТА, ЛЮБИ МЕНЯ.

Без всяких на то уважительных причин. 

здравствуй. Не ждал? Это Я. Я пробивалась к тебе каплями дождя, холодным дыханием ветра, падала на твой порог пожелтевшими листьями. А ты не знал. Ты не замечал, но мы всегда были вместе. и Я, Ты слышишь, Я знала, что Ты был тоже всегда со мной. Когда я погружалась в живое море, его волны были теплыми, как твои ладони, это ты целовал мои губы горячим солнцем, я узнавала Тебя в облаках и зажженных чужих окнах, это Ты.....Мой мотылек, не меняй нашу Любовь на Жизнь. Зачем тебе Жизнь без Любви, мы построим Любовь вне жизни, нашу вечность с Тобой, ты только поверь.......

мой личный зверь давно не спит,

в уютных лапах страсть храня.

хрипит, храпит, рычит, мурчит,

и ждет подачки от меня.

поводит кончиком хвоста.....

чуть зазеваешься - держись!!!!

ты можешь обрести меня,

а можешь потерять и жизнь.

 

Ты ловишь,

Чаруешь, бросаешь и копишь, Ты ранишь как шпагой, И этим все портишь.

Ты любишь,

Безбожно, безудержно, ярко, открыто.

Потом ненавидишь. Так тихо. Забито

На все. Ничего не волнует.

Ты куришь.

Сметаешь с углов паутину и душишь в себе раздражение к целому миру.

Внезапно жалеешь.

Включаешь на всю дикий рок и балдеешь. Соседей имеешь (в виду).

Завязаешь в болоте догадок и версий. И ищешь истоки.

Хей, Аривидерчи!!! – кричишь в пустоту что есть сил.

Нет ответа.

И не притворяясь, ты скажешь:

Задето.

Ты думаешь, я про тебя написала?

Да нет, я ведь просто словами играла.

С тенями…..

Тяжелый рассвет, бесполезные дни –

Наивнее взгляд и послаще ранит.

Что чувство? Гламурный, неслыханный бред.

Один поворот стоит нескольких лет.

Свернем, говоришь? Только по тормозам

Не выйдет. Припухлость невинная губ

Скрывает, лишь только закроешь глаза,

Прогнивший зарок, полустершийся сруб.

Давай, веселей!!!! Разорви пополам

Меня и себя. Крайне глупо беречь.

Захочешь-умрем, а захочешь-всплывем,

Лукавством ума распыляя картечь.

И все. И не надо ажурных надежд.

Забудь, вырви с мясом, смеясь отпусти.

Но так ли заманчико кредо невежд?

И я не смогу жить в ненастье.

Жор страсти вне власти. Крапленые масти

 меня не спасают от этой напасти.

Так страшно и грешно быть в маске навечно.

Без сказки и ласки, слепой и беспечной.

Порок наш замечен. Пророк ли привенчан?

Опущены плечи. Вот так вот. Прости.

Открой шкатулку. Не пугайся узора из старинных букв.

Стряхни небрежно тяжесть фальши, и загляни в самую суть.

Ведь там сапфировые страсти, из нежности крепчайший жгут,

Браслет с гранатом томной ласки, серег берилловый уют.

Мы будем долго с тобой спорить, что в надписи за скрытый смысл,

И беспорядочные слоги внезапно станут мудрой мыслью.

Ну что же ты? Как это странно – искать ключи в заморском Свенце,

Когда лежат они в кармане, что ближе всех к мужскому сердцу?!

Как полоз, ускользают чувства. Шкатулка тронута лишь взглядом.

Ты взял пластмассовые бусы, которые лежали рядом.

Мой ангел-хранитель, предатель, грабитель,

Кошмарный злодей и убийца идей,

Спасал меня часто от бед и ненастий,

И даже от счастия спас не однажды.

Когда я хотела, летела и пела,

И он в децибелах моих засыпал.

Но только лишь стоит мне с кем-то поспорить,

Иль Зло раззадорить, он сразу вставал.

Иногда помогал.

Но было такое: случится вдруг горе,

А он на тромбоне играет сидит.

И тихо мне шепчет: ну что же ты, детка,

Давай, стреляй метко, а нет – так беги.

И я проклинала его, и бежала,

 и чуть не сдыхала от бега порой.

 Но ангел-хранитель- предатель-грабитель,

Какой бы он ни был плохой,

 но он мой

Последний герой.