Волчья ягодка. Волк.

Начало тут

Руслан шумно влетел в помещение, принеся с собой пыль, жару раскалённого города и разноцветный ворох сигаретных пачек.

-- Разгребайте, кому какие. Я ваших вкусов не знаю, так что всех понемножку, а лишние пожертвуем в пользу бедных. Доброго дня. – Он с шумом повалился в кресло и с удовольствием вытянул гудящие ноги.

-- Да какой там день, ночь скоро уже. – Волк распечатал принесённую пачку и с наслаждением затянулся сто первой сигаретой. – У нас, кстати, самообслуживание. Так что если хочешь чай-кофе-капучино, то придётся встать и включить чайник.

-- Мне бы потанцуем, но так, что бы вместе с креслом.

-- С креслом не получится, королевство маловато. – резонно заметил Игорь Константинович.

Руслан только сейчас обратил внимание на средних лет неброского мужчину с цепким колючим взглядом, неприметно умостившегося в уголке кожаного дивана.

-- Рус, знакомься, Игорь Константинович. Игорь Константинович, это обещанный Рус. За сим считаю официальную часть оконченной, прошу переходить к повестке дня, а то мы и к утру домой не попадём.

Руслан обиженно запротестовал, что ему даже отдышаться не дали, водицы не предложили и, выторговав в итоге изрядную порцию коньяка, перешёл на серьёзный тон.

-- Ладно, Серый. Я ведь понимаю, что ты меня сюда не на мальчишник позвал. Спрашивай. Отвечу, что сам знаю, об остальном вместе покумекаем.

-- Спрашивать у нас вот Игорь Константинович мастак. Он мне тут оооочень интересную историю изложил, пока ты ехал. И сдаётся нам, что ты к этой истории ещё тем краем прилип.

Руслан отхлебнул из массивного гранёного стакана и повертел его в руках.

-- Серый, ты меня пол-жизни знаешь. Не тяни кота за хвост, норковый воротник всё равно не получится. Говори, как есть.

-- Говорю. Это ты правильно заметил – пол-жизни знаю. И половину из этой половины от тебя ни слуху, ни духу. И вот, когда в нашей славной столице втихаря вырисовывается серия трагических, но вполне естественных, на первый взгляд, кончин старушек с весьма характерными именами, нарисовывается Руслан и на голубом глазу просит по дружески отыскать ещё одну. Некую Фатиму Аслановну Бероеву, которую он толком-то и не знает, знает только, что пропала старушенция в одночасье, канула, как в воду и сей факт неимоверно заботит упомянутого Руслана. Объясни мне, как я есть твой товарищ и друг, с какого перепуга такая трогательная забота о совсем не близком? – Волк постарался в шутливо-театральной манере изложить довольно простой вопрос «На кой тебе эта старуха?»

Руслан залпом допил содержимое, удостоверился, что в стакане точно ничего не осталось, и пристроил его на подлокотник.

-- Тебе вкратце или с подробностями?

-- Давай вкратце. Если что, то мы по ходу уточним.

-- Тогда слушай. У моей мамы была сестра. Намного младше её. Они довольно рано остались без родителей и мама практически воспитала её, как своего собственного ребёнка. Вырастила, выучила и, как полагается, замуж отдала. Я тогда хоть и не совсем сопливым был, но родню свою новоиспечённую плохо помню. Помню только, как на свадьбе гуляли. Как мама сначала радовалась за тётку…Хотя, какая она мне тётка, у нас разница – всего ничего. Она мне, как сестра была. Так вот, мамка моя всё радовалась, что Шурка вышла за солидного мужчину, в возрасте, не какого-то там сопляка беспартошного. Натерпелись они по бедности с ней, вот маманьку и взяло за живое. Ничего, говорит, что чернявый да иноверный, за то любит Шурочку крепко, обеспечит всем, пусть хоть она в добре поживёт. И правду, муж Александру обожал. А вот нас, родню, значицца, не жаловал. Ну и мы не сильно напрашивались. Шура поначалу часто в гости наведывалась. Правда, всё сама, да сама. Всё отшучивалась, что муж сильно занят, где уж ему по гостям ходить. Потом всё реже захаживать стала. Мать даже решила, что это она от богатства зазналась. А как забеременела, так и вовсе перестала появляться. Мать, понятное дело, разобиделась. Так мы и прожили порознь лет восемь. Только и того, что от общих знакомых узнали, что мальчишку Шурка родила. Брата мне двоюродного, получается.

И тут однажды, помню, холод стоял собачий, то ли поздняя осень, то ли ранняя весна, заявляется…муж Шурин. Чёрный весь, седой, как лунь, руки трясутся, глаз нет, одни зрачки, и с порога: «Шурочка умерла». Мать, понятное дело, голосить сразу. На мужа смотреть страшно. Отпоил я их с горем пополам всем, что в доме было. Мать нарыдалась, этот внятность обрёл. В общем, с трудом уяснили мы, что убили Александру. Ну потом похороны, то-сё. Жалко мне их было, слов нет. Хоть и не общались, а всё ж таки родня. И мальчонка. Махонький такой, как воробышек. Стоит на ветру на кладбище, как замороженный. Ни слезинки, ни вздоха. Зачем его тогда бабка потащила, ума не приложу. Мы и так, и сяк с матерью уговаривали. А она упёрлась «мужчина не имеет права быть слабым». А какой из него мужчина? Сопля малолетняя. Отец его всё над могилой стоял, по-своему что-то бормотал. То ли молитвы читал, то ли клятвы давал, разве их разберёшь?

Мать тогда к нему подкатила, мол, давайте мы мальчика заберём к себе, как вы один с ним управитесь. А он как взвился, побелел и даже выше ростом стал, как будто. Никому, говорит, не позволю сына воспитывать. Сам управлюсь. Что бы Шурочке с небес не стыдно было за нас обоих. И бабка старая, сама одной ногой в могиле стоит, а туда же «сами управимся». Ну и науправлялись.

Через полгода, примерно, арестовали мужа Шуркиного. На суде мы не были, но я для себя кое-что тогда разузнал. Александру какие-то отморозки из озорства и куража убили. Их даже нашли тогда. Да они не сильно и прятались. У каждого мамы-папы-дедушки-бабушки. В общем, золотая молодёжь.

-- Скорее, позолоченная, -- хмыкнул Волк.

-- Вот именно. Посидели месячишко в СИЗО и слезла вся позолота. Так, страх один остался. Погрозили им в суде пальчиком и отпустили. Вот тогда-то муж Шуркин и решил справедливость восстанавливать по-своему. В одну неделю всех переловил и в могилу отправил. А потом сам пришёл в милицию и сдался. Расстрел тогда уже отменили, да и судья попался совестливый. Дали ему не-то пятнадцать, не-то восемнадцать лет. Первый год он исправно каждую неделю домой писал. Бабке наказывал сына беречь. Тем и жила она. А как письма перестали приходить, кинулась искать по всем инстанциям, а он, как в воду канул. Вот тогда-то она и сдала окончательно. Сама к матери пришла и попросила мальца взять. Дескать, старая она уже. Боится, что не потянет. Денег посулила, что бы не нуждался. Мамашка моя от денег отказалась, гордая, а мальчишку забрала, как сына вырастила. Я то к тому времени уже по стране мотался, и не только. Как они там, только из писем и узнавал. Да и сейчас не часто наведываюсь, хоть и корю себя.

А тут на днях звонит маманька вся в нервах да в расстройствах. Братец мой, оказывается, всё это время с бабкой встречался. Уж чего она ему там наобещала, какие золотые горы, но только берёг он её, как раритет ценный. И тут пропало его сокровище, как под землю провалилось вместе с имуществом. Вроде и не было её никогда. Я тогда только и узнал, как бабку звали. Мать рыдает «помоги». Ну я про тебя сразу и вспомнил. Так что единственная моя вина в том, что вспомнил не в радости, а по нужде.

Ну что, питья-то добавите, или пытать станете?

Волк вопросительно посмотрел на Игоря Константиновича. Тот немножко покряхтел для приличия, подчёркивая возраст, выбрался из своего укрытия, достал ещё два стакана и разлил янтарную жидкость.

-- Складно рассказываешь. В строку. Да и проверить труда не составит. Ты уж не обижайся, работа у нас такая. Ну а вопросов пока нет. Пока.

Руслан замотал головой, показывая, что обижаться он вовсе не собирался, а собирался, как раз, наоборот, просить всё проверить и родственницу отыскать.

-- Сам понимаешь, на совпадение рассчитывать не приходится. Так что ты на не сильно надейся. Ну и в случае вопросов каких, не стесняйся, смело говори, что нанял нас для розысков. Так и тебе спокойней и нам сподручней.

Руслан закивал, на этот раз утвердительно.

Поскольку тема встречи была исчерпана, Все быстренько закруглились и отправились по домам.

-- Значит, так и решим. Найдём старушку и аккуратненько зададим ей пару-тройку вопросов. Глядишь, и по старым долгам чего интересного всплывёт. – Игорь Константинович отказался от предложения его подвезти, сказав, что в его возрасте пешие прогулки только укрепляют сердечную мышцу, и не торопясь скрылся за поворотом.

Но наутро оказалось, что Фатима Аслановна нашлась сама. И, к сожалению, в том состоянии, когда отвечать на все вопросы приходится уже в совсем ином мире.