Волчья ягодка. Волк.

Начало тут

Чёрт. Чёрт. Чёрт. Ну что за день. Волк пару раз с чувством приложился к рулю и потёр зашибленную ладонь. Мало того, что его рабочий день начался ещё затемно. Мало того, что он по доброте душевной влез непонятно во что. Мало того, что это непонятно что непонятно чем закончится. Мало того, что погода была наипакостнейшая и он почти на ощупь два часа пробирался в строну дома. И вот теперь, когда до вожделенного холостяцкого уюта, тарелки толстых бутербродов с колбасой, горячего чая и бормотания телевизора оставалось каких-то пару поворотов, ему под колёса бросается какая-то сумасшедшая.

Чётр. Руль в очередной раз жалобно пискнул, выражая крайнюю степень недовольства и обещая отомстить.

-- Эй! Вы живы? 

Он шагнул в темноту переулка и противные ледяные струйки моментально заползли за шиворот и покатились по спине, греясь по дороге. Волк захлопнул дверцу и обошёл машину, моментально утонув в дорожном озере. Озеро было качественным, глубоким, с рваными краями и наметившимся с краю водоворотом, из которого в свете фар выглядывал каблук. Рядом с каблуком сидела особь женского рода и усердно шарила по дну озера. Мысленно попрощавшись с новенькими мокасинами, Волк присел рядом.

-- Помочь?

Особь хмуро глянула в его сторону и молча продолжила поиски.

-- Вы немая?

-- ……..

«За что мне это? – Волк тоскливо пересчитал все два горящих фонаря, поискал взглядом луну, не нашел, поднялся, обошёл особь, стараясь не наступить на погружённые в воду части тела, и рывком поднял её на ноги.»

Особь сдавленно пискнула и оказалась очень даже говорящей. За пару минут Волк узнал о себе много нового и обогатил свой лексикон несколькими вполне литературными выражениями, смысл которых сводился к тому, что если кто-то не умеет ездить, то пусть пойдёт и проверится у хирурга. Мысль о хирурге почему-то очень развеселила Волка. Злость внезапно улетучилась и он спросил примирительно:

-- Так что мы, всё таки, ищем?

-- Мобильник. – Особь не разделяла волчьего оптимизма.

-- А смысл? Как средство связи он всё равно уже потерян для общества.

Особь запротестовала. Единственное, что Волк понял из обиженного бормотания, это то, что средство связи очень даже водоплавающее и практически бесценное по содержанию. Выразительно вздохнув, Волк полез в бардачок, чертыхаясь и отбиваясь от сыпящихся нужностей, выкопал фонарик, сунул его в руки особи и безапелляционно скомандовал светить. Особь тут же ослепила его и Волк зашипел:

-- Да не в глаза, в лужу свети…те. А я поищу. – Машинально размышляя, как, должно быть, экстравагантно они смотрятся со стороны, он стал энергично тралить дно озера.

Наблюдать со стороны за ними было решительно некому, лужа казалась бесконечной, и Волк уже готов был отказаться от затеи, когда пальцы зацепились за что-то прямоугольное. Ценой изрядного куска шкуры и содранного ногтя, он извлёк многострадальный аппарат, застрявший в ливнёвке, и торжественно вручил его владелице.

-- Надеюсь, без отломанного каблука вы обойдётесь? А то у меня ещё есть пара целых пальцев, которыми можно пожертвовать.

Особь грустно оценила урон, нанесённый обуви, и резонно заметила:

-- А смысл?

Волк, уловив собственные интонации в риторическом вопросе, расхохотался.

-- А вы забавная. -- Усталость сама собой отступила, освобождая место любопытству и врождённому гусарству. – Ну и куда вы теперь в одном штиблете поскачете? Такси не ходють, в метро не содють.

Перефразированный Высоцкий рассмешил особь и она виновато улыбнулась. Волк со всей, возможной под проливным дождём галантностью, распахнул пассажирскую дверку, сгрёб всё с сиденья на пол и дурашливо поклонился:

-- Просю, мадам.

Особь неловко вскарабкалась в тёплое нутро железного зверя. Волк взгромоздился за руль и включил печку, исподволь рассматривая неожиданную пассажирку. Примерно его ровесница, ноль макияжа, одета не броско, но стильно, даже с учётом ущерба от стихийного бедствия и встречи с бампером.

-- Давайте знакомиться, что ли. – Неловкая пауза затягивалась, а Волк не любил пустот. – Меня Сергеем зовут. А вас?

-- Марина. – Особь почти полностью оправилась от испуга и смятения и теперь простодушно смотрела в глаза собеседника. – Вы меня извините, пожалуйста, Сергей. Это и правда, я виновата. Задумалась и забыла, что по проезжей части иногда ездят машины. А тут ещё нога в луже подвернулась. Вообще-то я очень редко ношу каблуки. Получается, что  вы пострадали от моей глупости.

-- Точно. Пострадал. И готов ещё немного пострадать и отвезти вас домой. Правда, куда вы в таком виде? – Не дожидаясь ответа, Волк включил дворники  и машина плавно тронулась, урча, как сытый зверь. – Говорите, куда вас везти, пока нас тут окончательно не затопило. Марина назвала адрес и Волк сразу же пожалел о собственном воспитании. Бутерброды и телевизор, похоже, надолго отодвигаются. Не реагируя на слабые протесты Марины и вежливо предложив ей помолчать, Волк погрузился в собственные мысли о наказуемости добра.

На удивление, они довольно проворно проскочили центр и теперь петляли по бесконечным, похожим друг на друга, как сиамские близнецы, поворотам и клумбам спального района. Молчание прерывалось лишь короткими Мариниными «налево», «тут направо», «на светофоре – прямо и снова налево». Волк удручённо думал, как он станет отсюда выбираться без глобуса, и чуть не проскочил поворот внутрь квартала, предательски спрятавшийся между двумя киосками. Въезд во двор, как и ожидалось, был наглухо перегорожен экономными автолюбителями и Волк мысленно чертыхнулся, понимая, что придётся вылезать и провожать до парадного. Фонарями спальные районы не утруждались вовсе. Поёживаясь и позёвывая, он вылез из машины, подождал самостоятельную Марину и блымнул сигнализацией. Чёрт их знает, эти спальники. Вышел на пять минут, домой пешком пошёл.

Старенькая хрущёвка встретила их кромешной темнотой. Провожание до парадного плавно перетекло до входной двери. Волк пожалел, что не прихватил фонарик. Марина долго копалась в сумке, выуживая ключи, а когда, наконец, последние были торжественно найдены в кармане, оказалось, что дверь вовсе и не заперта. Растерянно толкнув дверь, Марина нерешительно остановила. С разгону Волк чуть не налетел на неё. Поняв, а скорее, угадав, её, пока ещё, просто настороженность, он решительно протиснулся в коридор и поинтересовался, где выключатель. Неяркий свет залил крошечную прихожую. Марина вздрогнула, а Волк присвистнул.

Картина, и вправду, впечатляла. Дверцы шкафа и тумбочек нараспашку, пол устилает их содержимое, поверх которого величественно громоздятся ящики трюмо. Марина устало привалилась к дверному косяку и Волку стало её искренне жаль. Слишком много впечатлений, как для одного дня. Жестом велев ей оставаться, где стоит, он скинул промокшую обувь и профессионально быстро осмотрел небольшую квартирку. Понятно было, что незваные гости врядли дожидались хозяев, но береженого бог бережет. Комнаты ничем существенным от коридора не отличались. Разве что радовали глаз клочками искусственного пуха, как принято писать на подушках, да развороченным нутром матрасов.

Вернувшись в прихожую, Волк втащил плохо соображающую Марину в квартиру и запер дверь. Сначала сохнуть и пить что-то горячее. Потом думать. Втолкнув Марину в ванную, Волк кое как освободил кусочек пространства на кухне, включил чудом уцелевший чайник, сполоснул чашку без ручки и, убедившись, что второй целой тары нет, поставил рядом пластиковый стаканчик. Из ванной доносился шум воды и, похоже, всхлипывания. Волк в очередной раз подумал, за что ему всё это. Женских слёз он не переносил, искренне считая, что это есть суть рычаг давления на хрупкую мужскую психику. Жалеть не любил. Успокаивать не умел. И потому сосредоточился на процессе заваривания растворимого кофе. Стихла вода, хлопнула дверь ванной, некоторое время слышалось бормотание из комнаты и на кухне появилась Марина, без следов слёз и, как с облегчением отметил для себя Волк, вообще без каких либо подозрительных признаков истерии и отчаянья, закутанная в огромный махровый халат и, для верности, в плед. Второй комплект живописного одеяния комом  возвышался впереди неё и предназначался ему. Волк отрицательно замахал головой и после долгих уговоров ограничился полотенцем, которое просто повесил себе на шею, что бы прекратить пререкания.

Пожалуй, все церемонии были соблюдены и на повестке дня оставался всего один вопрос, который и задал Волк, когда кофе согревающее пробежался к желудку, а треснувшее блюдечко заменило им пепельницу.

-- Милицию вызывать будем?