5) Для тех, кто любит читать. О сексе, измене и любви.(продол-е)

..........

Природные декорации парка того вечера были несколько сказочными. Пара фонарей изо всех сил старались пролить свет сквозь темноту ночи и осветить асфальтированную площадку парка. А мы с Глорией, тем временем, стояли напротив друг друга среди многочисленных свисающих ветвей одного из раскинувших свои ветви деревьев вокруг той асфальтированной площадки, и не обращали никакого внимания на происходящее вокруг нас, занятые жадным рассматриванием, сквозь ниспадающие тоненькие ветви этого дерева, влажных глаз, желающих сказать больше, чем мы это могли сделать словами. Мы не притрагивались друг к другу, как будто каждый из нас боялся, что напротив него видение, и, протянув руку к которому, мы могли его спугнуть. Оно, привидение, обидится и растворится в ночи. Для законченности сказочности той картины, не хватало ещё нам под ногами лодки, которая бы тихонечко покачивалась на поверхности небольшого озера, вёсла в ней были бы сложены на планширь, вокруг лодку плавали бы лилии, а мы стояли бы в этой лодчонке, в центре всей этой красоты, считая этот центр центром вселенной.

Но, увы. Мы были не среди лилий на сказочном озере, а в парке, среди редко встречающихся в это время в этом месте «спешащих». Да и разговор наш не был похож на молчаливо вздыхающие трепетные влюблённые взгляды с голубиным воркованием, с воздыханным желанием предугадать и опередить движения объекта любви, за что и получить, в качестве награды за содеянное, долгий взгляд, смягчённый сердечной любовью и слегка осторожно и предупредительно прикрытый ресницами.

Мы были реальными людьми, живущими в современном нам мире. Людьми, которые полюбили, и я не боюсь этого слова, друг друга, но! Увы, людьми, у которых уже были семьи. Людьми, у которых уже были обязательства перед другими людьми, которым они уже сказали однажды: «Люблю!» Людьми, которые в ответе «за тех, кого приручили».

Я смотрел в её глаза и то, что я там видел, нельзя было спутать ни с чем другим. Это то, что я там видел, была любовь. И не самоуверенность моя или льстивое тщеславие мне об этом говорили. Я это чувствовал сердцем.

Мы подолгу могли просто молчать, обнявшись, когда были наедине; или смотреть друг другу в глаза, слегка (не привлекая к себе постороннее внимание) улыбаясь от переполняющего счастья, если мы были на людях.

Так вот, мы были в парке, там были редкие «спешащие», мы говорили о земных вещах, открывая друг другу друг друга всё с новой и новой стороны. Точнее сказать – это Глория открывала себя для меня с новой стороны. Я догадывался, что она современная женщина, которая адекватно реагирует на какие-то веяния современного мира. Но то, что она мне сказала, я, вероятно, не был готов услышать. Возможно, я догадывался, что она может и так жить. Но услышать это именно сегодня, сейчас, я и не был готов. Даже, услышать – я и был готов, но как я должен был бы отреагировать, я не знал. Услышанное меня и обрадовало и огорчило. Обрадовало меня это потому, что она всё-таки и так может жить. А вот огорчило это потому, что она-то всё-таки и так может, а я ещё не могу сказать: могу ли я так же, как она.

Дальше я молчал, говорила Глория.

— Ты когда-нибудь занимался сексом втроём?

Я отрицательно покачал головой.

— У нас с Аванесом такие отношения, что мы и это можем себе позволить. Точнее, это я такая сучка, что я хочу всегда и много. А он меня настолько сильно любит, что очень многое мне позволяет. У нас даже, точнее сказать, у меня. Да нет, не так. У меня как-то был партнёр, Аванес о нём знал. И, чтобы я никуда не бегала потрахаться, Аванес позволил моему партнёру бывать у нас дома. Меня это настолько возбуждало, что я захотела их сразу двоих. Это было настолько классно, что ты себе не представляешь. Аванес и партнёр были тоже довольны. Мы, даже, могли просто так проводить время вместе. Без секса.

Глория прижалась ко мне своей грудью, положила голову мне на плечо, снова засунула мои руки в свои джинсы и сказала, тяжело вздохнув:

— Поехали, я хочу тебя.

Я наклонился к её лицу и сладко поцеловал Глорию в губы. Она открыла глаза, виновато улыбнулась. Потом, покачав бёдрами и, при этом, возбуждающе приседая, освободила мои руки из её джинсов. Стала напротив меня, озорно улыбнулась и сказала:

— Извини за откровение,– сказала, ещё раз улыбнулась, только (как мне показалось) виновато. Потом, отвернувшись в сторону, поёжилась, сдвинув брови и сморщив лоб. Повернулась ко мне, спокойным взглядом посмотрела мне в глаза и тихо сказала:– Пойдём, ты меня проводишь.

И мы пошли. Глория пошла вперёд, а я поплёлся следом. Плёлся, впялив свои глаза в её ягодицы. Плёлся и ощущал, что в моей голове появляются какие-то мысли и тщетно пытаются найти мозг. Не могу сказать, что Глория меня ошарашила сказанным, но что-то из сказанного меня вышибло в offline. Надо, наверное, пересмотреть своё мировоззрение.

Возможно, я что-то понимаю не так. А как это «так»? Кто бы мог ответить на этот вопрос? Многие, если не сказать, что все, «знающие» говорят, что это ты делаешь не так, то ты делаешь не эдак. А как? Кто-нибудь способен сказать или показать, как надо делать или поступать? Жизнь. Как сказал сатирик, «многие знают, как надо управлять страной. Только жаль, что они уже работают таксистами, посудомойками…»

— Позволишь, я тебя провожу?– спросил я у Глории, когда мы подошли к таксистам.

— А, может – в гости?– произнесла Глория улыбаясь, хитро прищурив глаза.

Я промолчал, не зная, что ответить и как поступить. Мысли мои нашли мозг и зашевелили его извилинами. Этот процесс можно сравнить с водой, подаваемой насосом в шланг, которая врывается в этот шланг, течёт по нему с бешеной скоростью, шевеля при этом телом шланга, и, в конце концов, вырывается наружу бурной струёй. Только у человека процесс излияния происходит посредствами устной речи или каких-либо телодвижений, либо, в крайнем случае, посредством передачи данных в энергетическом биополе.

«Согласиться или не согласиться? И что мы там будем делать? А как «это» делать втроём? Кто и что должен делать из партнёров? Нет, не партнёры мы, в таком случае. «Партнёр» – слово, произошедшее от слова «пара». Я так думаю. А, если втроём? Тогда, что? То есть,– кто? Кто мы тогда будем? «Тритнёры», что ли? А что в таком случае, в том случае, если, действительно, слово «партнёр» было образовано не без участия слова «пара», означает вторая часть слова – «тнёр»?

Быть или не быть? Вот, в чём вопрос? Be or not to be? Но что же это со мной? Я же должен сейчас сделать что-то очень важное для меня. Я же могу отреагировать как-то неадекватно. И что тогда? Тогда я Её могу потерять. «…и на тропинке, и на тропи      ночке,

                                                           Не повстречаемся мы больше никогда!..» Дурацкая песня… Так что же мне делать?! О, Боже! What can I do? What must I do? Вот я гоню!

Так что же делать? Ехать, не ехать?..»

— Позволишь, я проведу тебя домой?

— Передашь из рук в руки?

— Издеваешься?

— Немного.

Сели в машину. Поехали. Таксист всё пытался что-то увидеть в наших лицах. Всё поглядывал на нас через зеркало заднего вида, чему-то улыбался.

Доехали до её дома.

— А может, пойдём?

— Я боюсь сделать этот шаг. Это что-то такое, к чему я сейчас не готов.

— Как доберёшься домой, позвони мне.

— Ты за меня переживаешь?

— Да. Ты сам на себя не похож.

— Хорошо.

Глория выпорхнула из машины и растаяла в ночи.

— Домой,– сказал я таксисту и, закрыв глаза, откинулся на спинку заднего сидения.