Всех спасем!

Федор начал свою маленькую войну с того, что выпил водки. С водкой случился перебор, а вот с идеей - недостаточность. Глафира, официантка местного самородочного заведения, подсказала ему, что он недобдел в этом вопросе. Базу под пассионарность свою не укрепил должным образом, а потому выглядел в ее глазах неубедительно. Она так и заявила:

- Иди, идейно убогий, в место, откуда начал свое скорбное шествие за правду. В смысле в мать свою идейную!

Обидно было слушать Федору такое равнодушное отношение к его стремлению навести порядок в испорченном пиндосами и потреблением мире. Он хотел разбить все иллюзии недальновидной Глафиры насчет важности скрепочных светлых чувств, уже было потянулся за бутылкой, чтобы грохнуть ее по стене, по человеческому равнодушию, да почему угодно, но... не было уже сил для борьбы за то, что никак не удавалось оформить до полноты ясного, не искривленного понимания. Упал Федор буйной головушкой в исконно русское изобретение кулинарии - в салат "оливье" с горохом и майонезом из Костромы. И приснился ему сон...

Идет Федор, аки добрый молодец, в форме, разработанной аж в городе дружбы Екатеринбурге, с автоматом Калашникова, приспособленным под мир, и радостно ему так, что миссия, значит, у него. А тут встречается на пути странный старичок-сморчок. Говорит ему:

- Емеля, куда берцы намылил?

Рассердился сильно светлый воин-спаситель человечества за такие слова обидные.

- Какой я тебе Емеля, дед-пердун? Федор Евпатьич я! Неочищенное сознание гонит меня переплавлять-мать-твою-лять свой внутренний мир в горниле войны за просвет в окошках.

- Да? - удивился встречный человек. - И давно у тебя сия дивная потребность?

- Да, поди, с рождения! - отвечает молодец. - Традиция у нас такая - под каждый новый год ходить... тьфу ты... нет это не с этой страницы истории. Так вот, мы завсегда за мир, но чтобы без запасных путей, чтобы гады все эти боялись и соглашались по очереди на условия капитуляции, а то шарахнем!

- Чем? - удивился дедушка.

- Как чем? Оружием массового отражения! Сразу отразятся на зажравшихся улицах их "Йорков" и таунов лица непередаваемого умиления.

- А знаешь ли ты, мил человек, где сейчас находишься?

- И где же?

- На небеси! - смеется дед. - Отчет идешь ты давать за бесцельно прожитые! Зачем водку перед наступлением пил?

- Каким наступлением, дедушка? Окстись. Я еще только документы на участие в освобождение русской земли подал. Отметить такое важное событие решил в ресторанчике "Обама".

- Не знаю-не знаю. Знаю, что амбразуру тебе предстоит собой закрыть от плотного вражьего огня. А на какого хрена, это уже не знаю. - снова смеется дед...

И просыпается тогда Федор, видит перед собой пулеметную точку, а под ней два бетонных шара, отвлекающих от правильных мыслей, опрокидывает стакан "путинки" в жаждущее справедливого распределения ресурсов нутро и с криком - "Да пропади оно все пропадом!" кидается грудью вперед.

.......................................... 

Федор, раскинув могучие руки, лежал на Глафире, прижимаясь всем телом, а она, сраженная такой приятной неожиданностью, вопила во всю мочь:

- Спасите! Люди добрые!

Федор, счастливо улыбаясь, бормотал:

- Спасем, миленькая! Всех спасем...