Изя, тетя Роза и Аксель

Изя слушал Акселя и ни о чем не думал. Зато думала тетя Роза, которая работала в сфере новейших технологий за прилавком огромного мирового рынка, а по совместительству еще и мамой Изи. Изе от этого было радости чуть-чуть и в избытке - головной боли. Нет... вообще-то мама ничего не имела против " Guns N`Roses". Она даже бывало, увлекшись стиркой, например, подпевала этому бесноватому фальцету. Зрелище получалось не из приятных, но все же. Тут дело имело чисто коммерческий интерес.

Если Маркс из Трира был просто экономистом, то тетя Роза из Молдаванки была старшим экономистом. Отсюда и росли кругом нее все неудобства для окружающих. Особенно для Изи. Он экономить не хотел, да и не собирался всем смертям назло. Рос себе средне-статистическим нигилистом с долгими меланхолическими перерывами на обед и ужин.

Тетя Роза тащила все в дом и никогда ничего не выносила. Изя же не выносил только мать. Все остальное - запросто! Ему надо было самоутверждаться в среде, где ценились не жалкие чувства, а конкретные материальные возможности. Тем более в области познания разных фантастических реальностей, вылезающих из таблеток или из ловко скрученных натруженными руками "цыгарок", распространяющих запах "свободы" в парках, дискотеках и подозрительных квартирах с двойными входами и выходами. Но.. мы сейчас о другом.

Тетя Роза настолько разбиралась в экономических вопросах, что даже местные продажные милиционеры никогда не спорили с ней. Это было безнадежным делом. На все тупые вопросы она скромно отвечала:

- Не разховарывай мне в рот, иначе я тебе вкручу твое невежество в пендель!

Что такое пендель - никто не знал, но многие догадывались о его истинном предназначении, связанном с вопросами, несколько далекими от бизнеса, тем не менее часто возникавшими в этом новом для страны поприще, в связи с постоянной потребностью отсылки клиентов в длительные командировки. Дело было не в пенделе, конечно, и не экономике в целом. Просто тетя Роза могла так сказать, что уже ничего не надо было больше сказать. Дело было в тембре ее голоса. Он не был похож на детский лепет Акселя.

Изя же любил этот лепет до изнеможения, до трепета, до ласковых трелей небесных колокольчиков в его обкуренной душе. Особенно в "Sweet Child o` Mine"...

"И если я буду долго смотреть на ее лицо,
я просто не выдержу и заплачу

О, моя милая детка,
о, моя любовь"...

Аксель ехал в Калифорнию покутить, Эрин собиралась в Нью Йорк, чтобы стать там манекенщицей. Какой, к черту манекенщицей? Что за чушь? Вперед на запад! Потом после той бурной ночи Аксель посвятит Эрин песню. А потом и женится на ней. А еще чуть позже станет лупить ее. В конце концов они разведутся. Она начисто вычеркнет его из своей жизни, а он развалит дом, который построил для нее. И только песня останется...

Изя имел в себе пять колес и неизгладимую тоску в растревоженной душе. В ушах Аксель разрывал его воображение своей вечной любовью к Эрин. А вне досягаемости ушей тетя Роза преподавала ему урок экономии. Она готовила Изе скромный ужин, без свечей и без лишних понтов, но тоже искренне спрашивала:

"Куда мы катимся
К чему все это приведет?".

Тетя Роза всегда считала Изю странным мальчиком, но не до такой степени, чтобы он не смог заменить ее когда-нибудь, потом, за прилавком мирового рынка.