Рассказ о том, как дед провинился

За шалости мне доставалось, и если папа кричал громким голосом, бабуля причитала, мама попросту рукоприкладствовала, то дед – воспитывал только словом. Никогда я не слышала, чтоб он повысил на меня голос, и я была уверена, что дед самый разумный из всех  взрослых.

Дедушка в прошлом был  офицером, да к тому же еще заядлым балелой. Два раза в месяц, по пятницам – у него был мальчишник, когда он с друзьями, или «катал мячик» на школьном стадионе, а потом шел пить пиво или, что было гораздо серьезнее, «расписывал пульку»…

Надо отдать ему должное, слОва офицера он всегда придерживался, и если говорил, что будет в 24.00, - то и приходил точно к этому времени. Бабушка, увидев его в бэрэте набекрень, и насвистывающего песенку «Когда весна придет, не знаю», поджимала губы, но ничего не говорила, потому, как договоренность о мальчишниках между ними была уже не один год…

Но вот однажды…. В ту пятницу, дед, как обычно прибежал со стадиона, переоделся и, чмокнув Женьку на прощание, сказал: «Я как всегда – в двенадцать буду дома!»

Женька  взгрустнула, но потом вдруг вспомнила о фильмоскопе, и побежала упрашивать бабушку, чтоб та показала ей ее любимые сказки…

Время за мультиками прошло очень быстро, Женька покосилась на дверь, посмотрела на часы, но так как до дедушкиного прихода было еще далеко, пошла спать…

Проснулась она утром от всхлипываний бабушки и маминого голоса, ее успокаивающую. Выскочив в коридор, Женька увидела расстроенную бабушку, а заглянув одним глазком в их комнату, и не расстеленную кровать деда … Его самого тоже не было видно...

Дед пришел ровно в 12.00, собственно как и обещал, – с беретом в кармане и воздушным шариком в руках, делавшем его похожим на Вини-Пуха. Выскочившая бабушка, всплеснула руками и даже обозвала его словом «паразит», но этого было явно мало, и она добавила  еще и «старый», что в ее устах звучало самым страшным ругательством. Мама лишь грустно качала головой, а дед хорохорился, и был в этот момент похож на их говорящего попугая, когда тот садился на люстру и, расправив, как орел, крылья, кричал «Гоша хоррроший мальчик. Не тррррогайте Гошу. Кррррасавчииик!».

Женька долго смотрела на эту картину, потом метнулась в комнату деда…. Когда она вышла, в ее руках была авоська, из которой торчали дедыны трусы, пара носков и носовых платочков, спортивные брюки, дедушкина армейская фляга, фонарик, очки и газета.

«Дед», - вздохнула она горько, и перешла на шепот, - «Ээээх, придется отдать тебя в колонию»…. И долго не могла понять маленькая Женька, отчего вдруг от смеха, папа и даже бабушка, повалились на диван, а ее провинившийся дед вовсе не испугался, а сполз по стене и от смеха завалился на пол…

«Странные они у меня», с грустью думала Женька, смотря на хватающихся за животы и умирающих от смеха взрослых, «что-то, когда мне кулек с вещами совали и отправляли в колонию, то они веселились, гораздо меньше…».