Новенький. Из цикла "Я - статист".

 Сначала мы, уже переодетые и загримированные, в ожидании начала съёмок резались в карты, гоняли чаи и кофе. Потом расселись в кинозале на места,  кому и где было указано.

 Нам выпало сидеть рядом. Он был  новичок. Только второй раз в массовке. Всё ему казалось забавным и интересным. Всему удивлялся, восторгался, много спрашивал, я охотно и подробно отвечал. Ещё не так давно и мне добрые люди вот так же растолковывали что тут и к чему. 

 Немного, правда, утомлял несколько преувеличенный восторг новичка всем, что творилось на съёмках.

 Как бы рефреном в  песне восторга новенького звучало:  - Як же ж мені подобається ця робота!! -  Он был молод, свеж, румян и весел, говорил  на певучем украинском.  Иногда даже казалось, что он повторяет  реплики из снимаемого кино. 

Покивав согласно новичку головой, вежливо ушёл в себя. Но отошёл недалеко. Новичок вернул. Что-то настойчиво спрашивал.

 В этот раз юношу заинтересовала арифметика. Вот что если сегодняшний заработок да умножить на тридцать?  Я намекнул, что ещё бывают и ночные съёмки. Новенький что-то в уме сложил, что-то на что-то умножил и его светлые глаза засияли ещё большей радостью. Вот она - жила золотоносная!

 Уйти в себя мне уже не светило. Сосед выяснял то стоит ли ему теперь вообще устраиваться где-то в другом месте на работу, то сколько платят за эпизод, а со словами? А за пусть и не самую главную, но роль?  А как получить эту роль?

 Я стал уставать от его восторгов, но тут закипела работа. Мы изображали публику в кинозале. Аплодировали, удивлялись, переглядывались, делились "восторгами" по поводу увиденного. Между дублями звучало счастливое: "Як же ж мені подобається ця робота!!".

 По замыслу авторов фильма на сцену выходит мальчик-американец и читает стих Шевченко  "Садок вышнэвый коло хаты". Новичка стих растрогал. Вот точно так же и у него в семье. Потом все разъехались, мама постарела....

 Боковым зрением   увидел, что дебютант рыдает. Мне всегда были неприятны плачущие парни и я сделал вид, что ничего не заметил. Парень тихо рыдал уже второй дубль. Я снова делал вид, что не замечаю. Но у новичка явно проснулся спортивный азарт - он кровь из носа хотел заставить меня обратить внимание на его светлую печаль и какой он чувствительный.

 Он прорыдал и третий, и четвёртый дубль впустую. Мне хватило выдержки не посмотреть. Поняв, что я весь в работе, новичок громко скрипнув кожей кресла, тихо молвил:  - Выбачаюсь.....
 Я сыграл недоумение:

 - Пёрднул, что ли?
  - Ні, це я плакав....
  - А кому плакал?
  - Собі.... Бо це так все зворушливо...
   -Себе плакать смысла нет, - говорю. - Надо плакать  тому, кто это оценит.
Парень оживился:

   - А кому, кому,  плакать?
    - Режиссёру. На худой конец второму режиссёру.

  Новичок выбрал "на худой конец". Уже через минуту он рыдал возле второго режиссёра. И доверительно рассказывал про разъехавшуюся семью, про постаревшую маму, про мамин борщик. 

 Второму режиссёру было не до новичка и его приватных историй. Парнишка уже было собрался плакать главному режиссёру, но тут и съёмки кончились.

 Потом я видел этого новичка в очереди за "гонораром". Глазки его светились интересом и к денежке, и к девчонкам из массовки. Он уже не плакал. Уже смысла не было.

 И работать на стройку, куда его недавно приглашали, он уже точно не пойдёт. Он пойдёт в актёры.

 Эдуард Джафаров.