У вулканов много тепла, которое они спешат поскорее отдать и потому извергают его, обжигая, но не согревая. Теплоту ведь тоже нужно уметь отдать, чтобы благие порывы не стали стихийными бедствиями.

Двести лет назад вышел в свет сборник сказок под названием «Лекарство от задумчивости и бессонницы».
Бессонница до сих пор не проходит, но задумчивость удалось излечить.

— Покрасьте меня, — просит Лоскут. — Я уже себе и палку подобрал для древка. Остается только покраситься.— В какой же тебя цвет — в желтый, черный, оранжевый?— Я плохо разбираюсь в цветах, — мнется Лоскут. — Мне бы только стать знаменем…

    - Ты не боишься утонуть? - спросила у Волны Щепка.
    - Утонуть? - встревожилась Волна. - Ты сказала - утонуть?
    И Волне впервые захотелось на берег.
    Она  прибежала  как  раз  вовремя, чтобы  захватить на  берегу местечко
получше, и осела на мягком песке, собираясь начать новую жизнь  - без тревог
и волнений.
    И тут она почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног.
    - Тону! - всхлипнула Волна и ушла под землю.

    Яблоко пряталось среди листьев, пока его друзей срывали с дерева.
    Ему не хотелось попадать в руки человека: попадешь, а из тебя еще, чего
доброго, компот сделают! Приятного мало.
    Но и оставаться  одному  на  дереве -  тоже  удовольствие небольшое.  В
коллективе ведь и погибать веселее.
    Так, может быть, выглянуть? Или нет? Выглянуть? Или не стоит?
    Яблоко точил червь  сомнения. И точил до тех пор, пока от Яблока ничего
не осталось.

    - Эх ты, Шкатулка,  - говорит Шкатулке Настольная Лампа, - посмотри-ка, что написано на бумажках, которые ты сохраняешь.     Но Шкатулка, сколько  ни пытается заглянуть в себя, так ничего прочесть и не может.     - Что же там написано? - спрашивает она.     - Да вот - самые противоречивые вещи. На одной бумажке «Я тебя  люблю», на другой, наоборот, - «Я не люблю тебя». Где же твоя принципиальность после этого?     Шкатулка  задумывается.  Действительно,  она   никогда   не  вникала  в содержание бумажек, которые ей приходится сохранять. А там, оказывается, бог весть что такое написано. Надо будет разобраться в этом деле!     Потом  в  комнату  входит  хозяйка.  Она  садится  к столу,  раскрывает шкатулку, и вдруг - кап, кап, кап - из глаз ее капают слезы.     Увидев, что хозяйка плачет, бедная Шкатулка совсем расстраивается.     «Конечно, - решает она, - это все из-за моей непринципиальности».

    Вы, конечно, слышали о Ящике, о простом фанерном  Ящике, который долгое
время  был у всех на посылках, а потом, испещренный со всех сторон адресами,
настолько повысил свое образование, что его перевели в кладовку на должность
главного кладовщика.
    Работа, как говорят,  не пыльная.  Правда,  если приглядеться  поближе,
пыли  в  кладовке всегда хватало,  но  зато у Ящика здесь,  даже при  полной
темноте, было настолько видное  положение,  что  он сразу  оказался в центре
внимания. На полках,  на  окне,  на столе  и на  табуретках - всюду у  Ящика
появились приятели.
    -   Вы  столько  изъездили!   -   дребезжали  приятели.  -  Расскажите,
пожалуйста, где вы побывали.
    И  Ящик  зачитывал  им  все  адреса,  которые  были написаны у него  на
крышках.
    Постепенно беседа оживлялась, и  вот уже Ящик,  совершенно освоившись в
новой компании, затянул свою любимую песню:

     Когда я на почте служил ящиком...

    Все  давно перешли на ты, и ничего особенного,  конечно, в том не было,
что Клещи, отведя Ящик в сторонку, спросили у него совершенно по-дружески:
    - Послушай, Ящик, у тебя не найдется лишнего гвоздика?
    Нет, лишнего гвоздика у Ящика не было, но ведь дружба - сами понимаете.
    - Сколько надо? - щедро спросил Ящик. - Сейчас вытяну.
    - Не беспокойся, мы сами вытянем...
    - Сами?  Зачем сами? Для друзей  я... Ящик тужился, пытаясь вытащить из
себя гвозди, но в конце концов Клещам все-таки пришлось вмешаться.

    Когда я на почте...

- пел  Ящик, развалясь  посреди чулана.  Он потерял половину гвоздей, но еще
неплохо держался. Это отметили даже Плоскогубцы.
    - Ты,  брат, молодец! - сказали  Плоскогубцы  и  добавили как  бы между
прочим: - Сообрази-ка для нас пару гвоздиков?
    Еще бы! Чтобы молодец - да  не сообразил! Ящик  сделал широкий  жест, и
Плоскогубцы вытащили из него последние гвозди.
    -  Ай  да  Ящик!  Ну и  друг! - восхищались чуланные приятели. И  вдруг
спохватились: - Собственно, почему Ящик? Никакого ящика здесь нет.
    Да, Ящика больше не было. На полу лежали куски фанеры.
    - Здорово он нас провел! - сказали Клещи.
    - Выдавал себя за Ящик, а мы и уши развесили...
    -  И  помните?  -  съязвили Плоскогубцы.  - «Когда  я  на  почте служил
ящиком!..» Ручаемся, что это служил не он, да и не на почте, да и не ящиком,
да и вообще нет такой песни.
    Последние слова Плоскогубцев прозвучали особенно убедительно.
    - Нет такой песни! - подхватили обитатели чулана. - Нет  такой песни  и
никогда не было!

    Надоела Зайцу нужда, и решил он продать свой хвост.
    Пришел на базар, взобрался на холмик и ждет покупателей. Увидели  Зайца
лисицы, выстроились в очередь. Задние нажимают на передних, спрашивают  друг
дружку:
    - Чего дают?
    - Да вот - хвост выбросили. Не знаю только, всем ли хватит.
    - Ты гляди, не помногу давай, - кричат Зайцу. - Чтоб всем хватило!
    -  Да я не помногу, - косится Заяц на свой хвостик,  - только  не жмите
так, пожалуйста!
    Жмут  лисицы,  мнут  друг  дружке  бока,  каждая   боится,  что  ей  не
достанется.
    - Трудно нынче с  хвостами,  - жалуются лисицы. - Слыхано ли дело -  за
хвост две морковки!
    -  Нет, не слыхано, -  соглашается Заяц. -  Просто этот хвост мне дорог
как память. Я его от родителей получил... Ой, не жмите, пожалуйста!..
    Но его уже никто  не слушал. Покупатели сбились  в кучу, каждый норовил
вцепиться в  хвост.  А когда куча  рассеялась, Заяц куда-то делся и на земле
остался только его хвостик.
    Только хвостик - и никакой возле него очереди.

       А  Герострат  не  верил  в  чудеса. Он их считал опасною
причудой. Великий храм сгорел за полчаса, и  от  него  осталась
пепла груда.
       Храм  Артемиды.  Небывалый  храм  по  совершенству линий
соразмерных. Его воздвигли  смертные  богам  --  и  этим  чудом
превзошли бессмертных.

       .

        Но   Герострат   не  верил  в  чудеса,  он  знал  всему
действительную цену. Он верил в то, что мог бы сделать  сам.  А
что он мог? Поджечь вот эти стены.
       Не  славолюбец и не фантазер, а самый трезвый человек на
свете -- вот он стоит. И смотрит  на  костер,  который  в  мире
никому не светит.

Она: Здравствуй!
Он: Привет!
Она: Чего это ты несёшь?
Он: Несу разные вещи.
Она: Несуразные? Почему они несуразные-то?
Он: Сама ты несуразная, как я погляжу. Разные вещи я несу. Разные! Поняла? Вот, несу мел.
Она: Что не сумел?
Он: Отстань!
Она: Да ведь ты говоришь «не сумел». Что не сумел-то?
Он: Мел несу!!! Слушать надо. Несу мел. Мишке. Ему же надо будет.
Она: Ну, если ему жена добудет, зачем ты несёшь?
Он: Жена? Какая жена? Это у Мишки-то жена? Ах ты, шутница! Я сказал: «Ему же надо будет». Понадобится, значит.
Она: Вон оно что!
Он: А ещё новость у меня для Мишки приятная: нашлась та марка, которую он так давно искал.
Она: Тамарка?
Он: Ага.
Она: И ничего? Симпатичная?
Он: Красивая. Зелёная такая.
Она: Постой, постой… Это что у неё, волосы зелёные что ли?
Он: У кого волосы?
Она: Да у Тамарки!
Он: У какой Тамарки?
Она: Ну, ты же сам сказал: «Нашлась Тамарка…»
Он: Та! Марка! Марка, понимаешь, которую Мишка давно ищет. Там арка нарисована!
Она: Ага! Всё-таки нарисована Тамарка! Нарисована, да? Так бы и говорил.
Он: Да отвяжись ты со своей Тамаркой, бестолковая ты голова! Арка там нарисована! Арка! Неужели ты даже этого понять не можешь. Некогда мне!
Она: Пока! Смотри, не растеряй свои несуразные вещи.
Он: Да ну тебя!
Она: Да! Стой, стой!
Он: Ну, что ещё?
Она: Привет передавай.
Он: Кому?
Она: Известно кому: Тамарке, Мишке и Мишкиной жене!

Автор: А. Шибаев.
Источник: «Шкатова Л.А. Подумай и ответь: Занимательные задачи по рус.яз. – М.: Просвещение, 1989.»