При виде рядов книжных полок с разноцветными корешками у разных людей появляются разные эмоции и мысли. Кто-то мечтает иметь такие же дома в качестве украшения стены в гостиной, кто-то думает, какое это мучение — читать их, третий поражается, сколько всего полезного хранят в себе эти книги. Но есть люди, для которых ряды книг – это материал для творчества, а сами книги вызывают всплеск фантазии и творческого интереса. Это люди, занимающиеся необычным видом современного искусства — book carving.

[ Читать дальше ]
Сайт Брайана Деттмера

Волшебный карандаш... Художник Гейдек Петр

Родился в Украине, детство, отрочество, юность прошли на Волге. Художественное образование получил во Львовском полиграфическом институте (факультет книжной графики).В 1999 вместе с семьей переехал в Германию.Множество персональных и коллективных выставок в разных городах м странах. Работы хранятся в Третьяковской галерее (три эстампа, закуплены в 1988), в Украинской картинной галерее (Львов), в Луганской областной картинной галерее, в частных собраниях

Найдено Здесь

[ Читать дальше ]

*************************************************************************************************************

«Мдаа, по-моему у меня с тобой будет больше хлопот, чем у тебя со мной. Одежда и обувь только женские. Никаких признаков мужчин не наблюдается. И вообще как-то чересчур чисто, выхолощено, стерильно. Живет одна. Сама себя хозяйка. Как кошка. Но в кошачьей жизни, откровенно говоря, присутствуют как плюсы, так и минусы»,  - так размышлял Тимофей, обходя по периметру свою новую жилплощадь. «Геопатогенных зон  не чувствую, хозяйка симпатичная, аккуратная, готовит.. по-моему, вкусно (вон как запахло аппетитно!), почему ж она одна? Ладно, поживем, увидим». В одном Тимофей был уверен совершенно –  возле квартиры под номером 46 на самом деле пахло  одиночеством.( а не мышами, как ему показалось вначале)

****************************************************************************************************************** Сначала котейка был накормлен. Потом  выкупан. Блох вроде бы обнаружено не было. После всех проделанных манипуляций (которые, к удивлению Катерины, кот переносил очень стойко), зверушка стала даже симпатичная. Но врожденный перфекционизм не позволил Катерине на этом остановиться. «Пойдем  к врачу. Возможно, пропишет что-то. Будем тебя лечить от тяжелого наследия улицы». « К врачу так к врачу. Все же к людям, в общество. А то что-то хозяйка моя не слишком общительная. Сидя дома безвылазно, нигде кроме работы  и магазина не бывая, личную жизнь не устроишь» - кот тщательно намывал мордочку перед выходом.

 ***************************************************************************************************************** Сидя  в приемной у  ветеринара ( который выбирался по близости  к дому), Екатерина разглядывала своих соседей по очереди. У женщины на коленях, подложив лапы под голову, лежит такса. Большие карие глаза печально смотрят на Катерину. О, этот грустный собачий взгляд! Собачке нехорошо, но она знает, что надо потерпеть, потом довериться человеку, и он все поправит. Вот девочка. Держит кота. Персидский, ухоженный. На шее белый  пластмассовый воротник. Наверно, уши болят. Гляди-ка! Животные и в самом деле похожи на своих хозяев! Девушка – хозяйка пуделя – так же курчава, подвижна и оживлена, как он. А вот старичок-пенсионер со старенькой, грустной дворняжкой,  сидят, оба погруженные в свои мысли.                  Дверь в кабинет врача открылась, выпуская мужчину с коробкой. (Что у него там? Мышь, таракан?). Врач, крупный, молодой, с круглой бритой головой, пригласил Катерину. «Что у Вас?» Катерина достала из сумки Тимофея, который уже неоднократно пытался выбраться самостоятельно. «Вот, котенок приблудился, посоветуйте, может быть, что-то от паразитов ему подавать?». Врач внимательно посмотрел на нее: «Вы оставляете бездомного котенка? И домочадцы не будут против?» Катерина улыбнулась: «Да, Вы знаете, вызвал таки доверие, как говорят, ему это удалось. А  против никто не будет, я одна живу.» «Вот  и прекрасно, ну .. что сама .. не прекрасно, а  вот дело вы делаете хорошее.  С котенком  все нормально, противоглистные я вам выписал, а после можно и привить. Против бешенства обязательно, остальные  - как пожелаете». Врач писал, Екатерина мельком его разглядывала. Симпатичный. Движения четкие, уверенные. Поднял взгляд на нее – глаза смеющиеся. Этакий неунывающий оптимист. «Возьмите, пожалуйста, мой телефон. Меня зовут Евгений Иванович. Звоните  при необходимости. Мы и на дом выезжаем». Евгений Иванович был такой располагающий и уютный, что уходить не хотелось. Екатерина неторопливо укладывала Тимофея в сумку, он, к счастью,  бурно сопротивлялся, и у девушки был повод помедлить в кабинете, лихорадочно соображая чего бы еще спросить или сказать. Но тут в кабинет ворвалась хозяйка пуделя, в этот момент гораздо более активная, чем ее питомец, упирающийся всеми четырьмя лапами. «Что вы так долго?» - недовольно бросила на ходу. Екатерине с Тимофеем ничего не оставалось,  как удалиться.

                Дома Тимофей наблюдал как хозяйка, занимающаяся своими делами, то и дело все бросала, и садилась неподвижно, глядя в одну точку.  «Как он там  сказал? Мы выезжаем на дом? Так, значит, придется поболеть.» На мордочке кота, укладывающегося спать, можно было разглядеть довольно хитрое выражение.

     Неторопливо роясь в сумочке в поисках ключей, Екатерина шагнула в  быстро отозвавшийся на ее зов лифт.Старая  дверь, жалобно постанывая,  закрылась, но свет не зажегся.  Улыбнувшись про себя, Екатерина вспомнила, как в детстве развлекалась:  закрывая и открывая глаза в таком вот лифте-инвалиде, в конце концов можно было запутаться и остаться в недоумении  - что же я сейчас вижу перед собой – абсолютно непроницаемую черноту замкнутого  пространства лифта, или  преддверие собственного внутреннего  мира? И сейчас ситуация была точь в точь  такая же. Тьма обволакивала, как бархат, и хоть были слышны  звуки мира ( кабинка лифта с натугой, как будто из последних сил, тянулась  вверх), Екатерине  стало казаться, что она понемногу теряет ориентацию в пространстве, словно ее забрасывает в параллельный мир.  Возникло стойкое ощущение, что двери сейчас откроются не на знакомую до  мельчайшей трещинки в бетоне  лестничную площадку родного дома, а.. куда угодно ... да вот хоть бы  на какие - нибудь бескрайние (безбрежные?)  зеленые (лазурные?)  пространства (поля, саванны, степи?). Скрипнув, двери разъехались в стороны. Ничего экстраординарного за ними не обнаружилось, но что-то все же было не так. Лестничная клетка  освещалась лампочкой вполнакала, поэтому не сразу Катерина заметила, что на коврике  у  дверей ее квартиры  кто-то сидит. Сидит, молча, испытующе глядя на нее. «Вот уж   в самом деле испытание», - мрачно подумала Катерина, разглядывая небольшого котенка  удивительно невыразительного серого  цвета и чувствуя как жизнь в очередной раз ставит ее перед неотвратимостью выбора: или пройти сейчас мимо, на протяжении следующих двух –трех  дней легким  усилием воли  стирать из памяти периодически всплывающий неприятный эпизод  и картины вполне предсказуемого будущего этого котенка, или… ОЗАБОТИТЬСЯ. Взвалить  на себя ответственность. « Какой из меня, к черту, спасатель? Ну, этого мне только не хватало»,  - проносились мысли в голове, но Катерина знала, что никуда ей уже не деться. Котенок смотрел серьезно, и как-то, как показалось Катерине, совершенно в ней не сомневаясь,  как будто  пришел именно туда, куда нужно, не пищал, не мяукал, в общем не клянчил.  « Ты знаешь, сколько  у меня будет с тобой хлопот? – совершенно на уровне заговорила с ним Катерина.  – Это  ж ты, как пить дать,  блохастый, не дай Бог больной, к врачу тебя вести…Жуть». Котенок подошел  ближе и прижался к ее ноге. Он все  понял. «Умный  какой, зараза. Интересно, девочка ты или мальчик? Если мальчик, будешь Тимофеем».

Иосиф Бродский. Шесть лет спустя М.Б.

Так долго вместе прожили, что вновь  второе января пришлось на вторник, что удивленно поднятая бровь, как со стекла автомобиля – дворник, с лица сгоняла смутную печаль, незамутненной оставляя даль. Так долго вместе прожили, что снег коль выпадет, то думалось – навеки, что, дабы не зажмуривать ей век, я прикрывал ладонью их, и веки, не веря, что их пробуют спасти, метались там, как бабочки в горсти. Так чужды были всякой новизне, что тесные объятия во сне бесчестили любой психоанализ что губы, припадавшие к плечу, с моими, задувавшими свечу, не видя дел иных, соединялись. Так долго вместе прожили, что роз семейство на обшарпанных обоях сменилось целой рощею берез, и деньги появились у обоих, и тридцать дней над морем, языкат, грозил пожаром Турции закат. Так долго весе прожили без книг, без мебели, без утвари на старом диванчике, что – прежде чем возник – был треугольник перпендикуляром, восставленным знакомыми стоймя над слившимися точками двумя. Так долго вместе прожили мы с ней, что сделали из собственных теней мы дверь себе – работаешь ли, спишь ли, но створки не распахивались врозь, и мы прошли их, видимо, насквозь и черным ходом в будущее вышли.

Александр Блок *** Когда вы стоите на моем пути, Такая живая, такая красивая, Но такая измученная, Говорите все о печальном, Думаете о смерти, Никого не любите И презираете свою красоту — Что же? Разве я обижу вас? О, нет! Ведь я не насильник, Не обманщик и не гордец, Хотя много знаю, Слишком много думаю с детства И слишком занят собой. Ведь я — сочинитель, Человек, называющий все по имени, Отнимающий аромат у живого цветка. Сколько ни говорите о печальном, Сколько ни размышляйте о концах и началах, Все же, я смею думать, Что вам только пятнадцать лет. И потому я хотел бы, Чтобы вы влюбились в простого человека, Который любит землю и небо Больше, чем рифмованные и нерифмованные Речи о земле и о небе. Право, я буду рад за вас, Так как — только влюбленный Имеет право на звание человека.

Стихи Мэтью Хопкинс       

 

Меня пьют в дешевых забегаловках, когда некуда торопиться.

Меня собирают на свалках, меня вяжут на спицах,

Меня подчеркивают желтым фломастером в толстых книгах снова
и снова,

А потом говорят библиотекарше, что так и было, честное
слово.

 

Меня раздают неимущим и детям в странах третьего мира,

В странах первого и второго мои портреты вешают в гостиных и
тирах.

Меня поют, если я попадаю в размер, и ритм, и рифму,

Рифму-мифму, лимфу-нимфу, Кришну-Вишну, я снова лишний.

 

Меня отдают бесплатно, а потом устраивают аукционы – на
миллионы.

Мне клянутся, мною клянутся, а потом меня клянут, гондоны.

Мне посвящают что-то, мной освящают что-то -

Дерьмовая, я вам скажу, работа.

 

Меня высекают в камне, меня женят и хоронят в траурном
крепе,

Потом достают из-под земли, говоря, что место моё на небе,

Потом достают просто так – мол, хочу похудеть или выбиться в
люди,

Потом достают 30 коп. и сплавляют обратно Иуде.

 

Меняют меня, сомневаясь во мне и насытившись мною,

Меня уменьшают, чтоб вешать на шею, в карман класть –
короче, чтоб был под рукою,

Меня обвиняют в казнях, иногда даже в войнах -

Сраные басни, на мне – поджог и потоп, всё, нах.

 

Меня ищут по сетке, а когда деньги кончились – в секте,

Но, овцы мои, уясните, что я не нуждаюсь в фальшивом
респекте.

Смиренная паства, а может – свирепая свора. Коран или Тора -

Плевать. Я не евро, чтоб нравиться всем без разбора.

 

Меня награждают, меня украшают, со мной откровенны.

Блюют моей кровью урожая позапрошлого года с левого берега
Сены.

Меня трактуют, меня диктуют ленивым и сонным студентам,

Меня повергают. Меня подвергают любви и апплодисментам.

 

Меня хулят – ну а хули – в плохом настроении и в прессе,

Ко мне приходят под колёсами экстази и из-под колёс
экспресса.

Кто-то зовет меня - «Бог», кто-то – «никто», кто-то –
«некто».

Меня нет, и нет долговечней проекта.

 

страничка автора http://www.stihi.ru/avtor/matthewh

 

Двадцать первое. Ночь. Понедельник. 
Очертанья столицы во мгле.
Сочинил же какой-то бездельник,
Что бывает любовь на земле.

И от лености или со скуки
Все поверили, так и живут:
Ждут свиданий, боятся разлуки
И любовные песни поют.

Но иным открывается тайна,
И почиет на них тишина...
Я на это наткнулась случайно
И с тех пор все как будто больна.

1917
Петербург


Ахматова Анна

И другу на руку легло 
Крылатки тонкое крыло.
Что я поистине крылата,
Ты понял, спутник по беде!
Но, ах, не справиться тебе
С моею нежностью проклятой!

И, благодарный за тепло,
Целуешь тонкое крыло.

А ветер гасит огоньки
И треплет пестрые палатки,
А ветер от твоей руки
Отводит крылышко крылатки...
И дышит: душу не губи!
Крылатых женщин не люби!

21 сентября 1916


Цветаева Марина