...

Раньше меня пугала твоя сила и несгибаемая воля, теперь меня пугает то, что ты сдался. Ты выглядишь опустошенным и надломленным. Нет-нет. Не нужно. Прошу тебя, послушай. Слушай и смотри на меня, а о них забудь. Я заклинаю тебя — ты больше не вспомнишь то, что здесь было. Ты не вспомнишь о них. И, ради Бога, не смотри ты на них так завистливо. Не смотри на то, что им живется легко и радостно — это иллюзия. Они пресмыкающиеся, они ползают, их никто не ломает — они никому не нужны. Они, итак, всю жизнь на коленях. Они серые и убогие, не способные ни на что, — они у Бога за пазухой. Пусть, пусть им легко. Их пожалеть нужно. И не размышляй о том, что они думают о тебе. Они ничего не думают — это за них думают. За них думают все: начальник, общественное мнение, — они по-другому и не умеют, не знают, как это. Ты не такой: так не становись же с ними на одну линию! Ты ведь другой, милый. Ты великий. Я верю. Даже перестав любить тебя, я никогда не устану восхищаться твоей силой, характером, силой любви, которую ты способен дарить другим — всем тем, что и есть — Ты. Борись, ты должен подняться! Ты опустился на самое дно не для того чтобы навек остаться там, а для того чтобы оттолкнуться. Вставай, твое время пришло!

Лукерья Остерман