И это были деньги под оргазм,Янтарный взгляд и все кому не лень,Вмешаться, втиснуться и выразить маразм,Свой до седьмых и более колен.И уносило вдаль как пыль дорог,И клятвенно изменою дыша,И был, и не был, мог и да, не мог,Мгновения кошмара не спеша...Цыганский табор, скрипка - тишина,Какие люди звери, сумасброд,Вот золотой той памяти, ну, на,Давай запомним все наоборот,Измену верностью, предательство как честь,Ведь все казалось именно таким,Да, так из принципа быть верными себе,Все изменилось, да стал ты сам другим.Нет, лед не холод - это чистота,Фиксация и фокус временной,Сковал и держит, глупо и не так...Я простудилась этой простотой.

Как хорошо с тобой, спокойно и надежно,
Ты то, что нужно, как ты есть, собой,
Судьбы улыбка, мою душу держишь
Как перышко открытою рукой.

И лучиками глаз дарю я счастье,
Всему чему касательна теперь.
Я - умиротворенное ненастье,
А ты мой странный, прирученный зверь.

И темною безлунною тропою
Пусть эта жизнь напрасно не грозит,
Я как скала уверена тобою,
Моя душа в руке твоей лежит,

Твоим поколебимая дыханьем,
Ей так легко с руки твоей слететь.
Но не сейчас, сейчас не расставаньем,
А светом и теплом готовая взлететь.

Зыбкая, прозрачная нежность,
Одна пятая как погрешность,
Проливаю немного духам
И слегка подушу за ухом.
Она запах имеет стойкий,
Горькой правды, его напойка,
Я пока слегка льдом разбавлю
И поверить в нее заставлю,
И укутаю словно шалью
Нежно-нежно далекой далью.

Осень в словах твоих,
Холод пускает стрелы.
Счастье свое отпело,
Нас теперь нет двоих,

Мы теперь за себя,
Каждый в своем вольере,
Волю шагами мерим,
Бога в себе любя.

Вырвать из сердца корни,
В сердце комком меня
Иней покрыл, не помню,
Незачем мне огня.

Утром седым примерзла,
За ночь, за каждый день,
К белым холодным звездам,
Холоднокровный зверь.

Холод пускает стрелы
Насквозь и день, и ночь...
Я под луну запела
Белого волка дочь.

Я у луны в запасе,
Я у нее в плену.
Пусть меня светом красит,
Я тебя обману.

В сердца своем осколке
Я тебя сохраню,
Тонкою нитью, тонкой,
Я все равно люблю.

И нанизаю боли
Горною бирюзой,
Я в своей волчьей роли
Нежная дама -  вой,

Сильная дама -пенье,
Хочешь - не вспоминай,
Дама - туман, виденье,
Шопот былого - рай.

Я еще буду, буду!
Томно преображусь,
Ликом, луною всюду
Солнечно отражусь.

Шорох колес по трассе
300 по автобану,
Есть только я и счастье,
Знай, я не перестану.

Оторваться, лететь и дыханием неба, Опрокинутой  в солнце, застыть на воде, Я листок, жалкий лист, нет ни сил, ни разбега. Снова осень – сезон, снова где-то нигде. И конечно неважно, каким откровеньям Было Богу угодно меня золотить, Я жива лишь одним непонятным везеньем И хочу только миг этот славный продлить. Оторваться, лететь и дыханием неба, Опрокинутой в солнце,  застыть на воде. И кружиться, кружиться  любить и хотеть. И однажды, замёрзнув, под снегом истлеть, Чтобы новой весною мечтой возродиться – Это есть, это будет, о чём мне жалеть?…

И снова мы с тобой не в унисон
И я не сон и сном я не была...
Я как царевна спящая спала,
И я не знала, хотя кто влюблен...
Да и была ли вовсе? Но была...

Хотя кто знает, то что видят все,
И кто скрывает, что же скрыть и где?
Такой какой-то странный есть закон,
Что ты не знаешь много о себе,
А знает лучше только кто влюблен.

Я восемь раз пересекла границу
Своими именами все назвав,
Где восемь страхов шлейфом звездным снится,
Где обрела ничто не потеряв.

И тонким, и пронзительным касаньем
Сквозь стены взгяд совиный восемь раз,
И дерзостным, и наглым наказаньем
Преодолела этот желый сглаз.

До судорог сведенная молитвой
В немую точку пульса и тепла,
Я восемь раз пересекала бритвой,
Я восемь раз лгала и не лгала.

Не эти ли границы безконечность,
И формула извечная мытарств,
Так наша юность утекает в вечность,
Границы проходя далеких царств,

И проходя на сердце словно копоть,
Кольцо сжимает змеем восемь раз,
И я смеюсь, чтобы не слышать ропот
Тогда, когда-то, завтра и сейчас.

Ах, не прельщайте нас масонской ложей,
Ну что чужого, Боже мой, искать?
Ведь нам амбиции имперские, о Боже!
Смешно ведь даже было б предлогать.

Ах, не смущайте этою прививкой,
Изнеженно и сыто - буржуа,
Проводим это свистом и улыбкой,
Ведь в большинстве мы, братья, голытьба.

Ах, не водите нас высоко за нос,
Вас видим несквозь - шуллертво и ложь,
Вы каждую копеечку, мы парус,
Мы - красота, которой не поймешь.

Мы интуиция, которой рукоплещешь,
Мы - свет звезды, мы - Ариадны нить,
Мы - данный путь, которого не ищешь,
Мы узел гордиев, который не рубить.

Хрусталь и гордость, бьемся без причины,
Горячий лед - горячка, холод, нож.
Мы - ум и смех, как признак дурачины,
Удача мы, которой не возьмешь.

Но не морите нас масонской ложей,
Не снесть ей бедной наших холодов,
Мы сами по себе для всех надежней,
Себе не ищем новых мы оков.

И вот я опять ни о чем, ни о чем не жалею,
Три такта в стихах как по нотам прочесть я сумею.
И гибкой пружиною ветер расправит мне локон
И я успокоюсь, что такт я читаю неплохо.
Три доли и сильный удар - и бокал разлетелся,
Ты чувствуешь? Это поет мое сердце.
Стратегией блюза, тактической джазовой нотой,
И жизнь - вдохновение, пульс и ...работа.
По ниточке лезвием, искрой по льду, луч по небу,
Я все что ты знал, все что мог, все где не был.
И вот я опять ни о чем, ни о чем не жалею.
Мне не о чем, что ж, это то, что всегда я успею.

И вздохом терракотовым к Эльзасу
Крутые Лотарингии верха.
Закатно-ласково кусочком сыра в масле
Там месяц мерял неба берега.

Гарсон прищурившись лукаво улыбался:
"Не торопитесь, обернитесь красотой
Какой я время подарил вам любоваться!"
И оборачиваясь думаешь:"Какоооой!"