По странной прихоти японских священников,
Все, что я могу для тебя сделать, это не воспоминать,
Отглаженное время не знает бездельников,
Видеть не значит воспринимать.
Я долго и больно читала это время,
И сантиметр за сантиметром менялась изнутри,
Когда ушло все, что было, мы оказались теми,
Теми, что в начале, хочешь, не смотри.
Твои трусливые поцелуи, твоя любовь украдкой,
Никто не знает, что она есть.
Я реагирую быстрее, чем соображаю, бойцовская порода, как гадко.
Я люблю тебя светло и радостно...но где твоя честь
Ты отомстишь себе сам, а я посмеюсь, и все смоется.
У меня один вопрос, он растет как снежный ком, вот как.
Порок не имеет, не может иметь достоинства.
Подлость - месть труса за испытанный им страх.
Я, и еще несколько знакомых тропических растений,
Сидим дома и изображаем счастье,
Если бы у меня хватило терпения,
Я никогда бы не хотела, не сумела б пропасть.
Но некоторое время после интенсивного изображения
Слышатся слова и дрожат листья,
Я думаю это от голода головокружения,
И еще этот календарь...как же мелькаю числа...