Такие разные времена

Только что на флибусте меня оглоушил один из комментариев читателей к мемуарам Георгия Данелия "Тостуемый пьет дважды" -- мол, это "Байки позапрошлой эпохи". Тут дело ведь не в том, что я люблю мемуарную прозу Данелия (точно так же, как и его фильмы), а кто-то нет. В конце концов, это дело вкуса. Но такой пренебрежительный коммент свидетельствует о том, что человек читал (или пытался читать), но ничего не понял. А не понял потому, что книга Данелия действительно о другом времени, как и сам он родом из другого времени, светлый кинотворец, единственный оставшийся в живых из всей своей большой грузинской семьи. А читатель из этого времени. И времена эти разные, взаимно непонятные, относящиеся друг к другу с недоверием.

Человек порой любит раскладывать "времена" как карточную колоду: "моё" время--"не моё" время. В чем их отличие? Когда "моё" перетекает в "не моё"? Вот рожденные в 1975 и 1976 годах -- люди из одного времени. И в 1978, и в 1979. А рожденные в 1975 и, например, 1984 -- уже из разных. Странно, правда? 9 лет -- неужели это размер времени, эпохи, судьбы?

Время человека, его эпоха складывается из маленьких лоскутков -- микровоспоминаний, словно сделанных скоростной камерой моментальных снимков. Это тысячи зрительных, слуховых, запаховых, вкусовых, осязательных и комбинированных ассоциаций. Скрип несмазанной дверной петли в твоей детской комнате, тусклый зеленоватый свет торшера по ночам как панацея от кошмаров, затхлый запах в бабушкином шкафу, первый страх перед людьми в белых халатах, первое знакомство со смертью в виде умершей соседки... Эти ассоциации у каждого разные, разве они объединяются в какое-то "общее время"? Да, как ни странно это звучит.

Самый яркий взрыв микроассоциаций со своим временем я получил несколько лет назад, случайно столкнувшись с книгой Михаила Елизарова "Библиотекарь". Мы с автором почти ровесники (разница в несколько лет), почти земляки (мое детство прошло в Черновцах, его -- в Ивано-Франковске), оба гуманитарии (он филолог, я историк), оба дышали одним и тем же позднесоветским западноукраинским воздухом. Ну он, правда, не только талантливый прозаик-постмодернист, но еще и одаренный поэт и певец, а мне слон отдавил всякие признаки музыкального слуха. Но это уже частности.

Сюжет книги (весьма нетривиальный, между прочим) значения в данном случае не имеет. Упомяну лишь, что главному герою попадает в руки литературное произведение, способное внушить ему светлую радость и ностальгическую грусть от искусственных воспоминаний. Теперь цитата:

"У «воспоминания» была музыкальная подкладка, сплетенная из многих мелодий и голосов. Там угадывались «Прекрасное далеко» и «Крылатые качели», белая медведица пела колыбельную Умке, бархатным баритоном Трубадур воспевал «луч солнца золотого», трогательный девичий голос просил оленя умчать ее в волшебную оленью страну: «Где сосны рвутся в небо, где быль живет и небыль». И вместе с соснами из груди рвалось и улетало сердце, точно выпущенная из теплых ладоней птица.
Вот под это полное восторженных слез попурри виделись новогодние хороводы, веселье, подарки, катание на санках, звонко тявкающий вислоухий щенок, весенние проталинки, ручейки, майские праздники в транспарантах, немыслимая высь полета на отцовских плечах…".

И еще одна цитата:

"Книга словно открыла артезианский колодец, из которого устремился безудержный поток позабытых слов, шумов, красок, голосов, отмерших бытовых мелочей, надписей, этикеток, наклеек… В эфире — пионерская зорька, орешек знаний тверд, но все же мы не привыкли отступать, в аэропорту его встречали товарищи Черненко, Зайков, Слюньков, Воротников, Владислав Третьяк, Олег Блохин, Ирина Роднина пишется с большой буквы, Артек, Тархун, Байкал, фруктово-ягодное мороженое по 7 копеек, пломбир в шоколаде и на палочке — 28, кружка кваса 6 копеек, молоко в треугольных пакетах, кефир в стеклянной бутылке с зеленой крышечкой, жевачка бывает апельсиновой и мятной, чехословацкие ластики тоже можно есть, в киоске Союзпечати продаются переводные картинки, тонкие как масляная пленка, лучшая брызгалка делается из бутылки от синьки, дымовушка из скорлупы шарика пинг-понга, самострел с деревянной бельевой прищепкой, ключи от квартиры носят на шнурке, варежки на резинках, плетеная ручка, чертик из капельницы, настольный футбол, отряд, наш девиз: ни шагу назад, ни шагу на месте, только вперед и только все вместе, помните через века, через года, о тех, кто уже не придет никогда, пионеры-герои Володя Дубинин, Марат Казей, Леня Голиков, Валя Котик, Зина Портнова, Олег Попов, Лелек и Болек, Кубик Рубика, переливные календарики, планетарий, фильмы по диапроектору, журналы «Веселые картинки», «Мурзилка», «Юный Техник» с фокусами на обложке, велосипеды «Орленок», «Салют» и «Десна», в будни «Приключения Электроника» и «Гостья из будущего», по пятницам «В гостях у сказки», в субботу «Абвгдейка», в воскресенье «Будильник», неделя — это разворот дневника…".

Эти два абзаца (разделенные в тексте книги, кстати, доброй полусотней страниц) вызвали во мне колоссальный отклик. Если автор был гипнотизер, то он своего добился. Если существует в природе НЛП, то вот это оно и есть. Каждое слово из прочитанного вызвало во мне десятки отзывов, калейдоскоп ярчайших картинок крутился перед глазами, образы просто раздирали меня... Это было нечто! Это было именно мое время, забытое, изгнанное и внезапно вновь обретенное, а я на миг соединился с самим героем книги! Человек, получивший ностальгический импульс от прочтения книги о том, как другой человек получил ностальгический импульс от прочтения другой книги -- это ли не волшебная сила искусства, завертевшая меня в хороводе постмодернистской рекурсии?!! Вы маг и чародей, Михаил Юрьевич, чего и говорить, даже слово "жвачка" написано неверно, но именно так ("жЕвачка"), как все мы тогда произносили...

Но когда всё схлынуло, я понял, что эффект был точечным и одновременно статистически случайным. Дальнейшие изучения форумов подтвердили -- эти два абзаца, написанные рожденным в семидесятых автором, были сконструированы из тогдашних ассоциаций и магический эффект оказывали именно на рожденных в 70-х гг.  Уже "восьмидесятники" недоуменно пожимали плечами, а "девяностники" и вовсе презрительно фыркали. Это было уже НЕ их время. Для них колдовские словесные конструкции не рождали необходимых ассоциаций, а стали всего лишь малозначимым набором звуков -- поскольку ТА эпоха была и навсегда останется для них terra inсognita... На их презрительно-снисходительные реплики нам, "семидесятникам", ответить нечего. Ну разве что перифразой из бессмертного Остапа: "это моё детство, не касайтесь его своими грязными лапами..." -- но не более того.

Мы люди разных времен. Это для тех, кто придет через 500-1000 лет, все мы будем выглядеть вязкой однородной массой, как для нас шумеры или ассирийцы. Но сейчас мы -- из разных временных микроотрезков. Какие-нибудь 8-9 лет разницы -- и вот уже вы не знаете меня, а я не знаю вас. Что же говорить о расстоянии в 20-30 лет? Одни уже уходят в прошлое, другие только-только стучатся в дверь настоящего. Мы встретимся на миг на пороге: я -- вежливо пропуская вас в дом, а вы -- нахально подталкивая меня в спину. Что может ответить Георгий Данелия на презрительное "Байки позапрошлой эпохи"? Как мудрый и вежливый человек, скорее всего он промолчит. Но я отвечу за него: когда-нибудь другие люди точно так же заклеймят и собственные воспоминания комментатора. Причем случится это гораздо раньше, чем ему кажется...

Оригинал: http://andrew-minaew.livejournal.com/7929.html