С мечом и Библией

Оливер Кромвель: революционер, полководец, диктатор, цареубийца

Елена Цымбал

Один британский журналист как-то заметил, что национальная история напоминает ему музей, где каждому персонажу отведена отдельная полочка, а под каждым портретом аккуратно наклеен ярлык с оценкой: «тиран», «просветитель», «национальный герой».

А дальше – хоть головой о стену бейся: никому не докажешь, что Ричард III не приказывал задушить в темнице малолетних племянников, что Томас Мор ничем героическим не отличался от остальных министров Генриха VIII, что Ричард Львиное Сердце был не героем, а одним из худших английских королей.

Может быть, поэтому особый интерес историков всегда вызывал человек, чья «полочка» до сих пор так и не определена – революционер, полководец, протектор Оливер Кромвель. Потомки, спорящие о нем не одно столетие, называли его то «кровожадным монстром» и цареубийцей, то «основоположником английских свобод», то символом всего ханжеского, пуританского, лицемерного, то человеком, впервые в истории страны проявившим веротерпимость и презрение к сословным различиям. Сегодня у жителей Туманного Альбиона (и нас) есть повод еще раз поразмыслить о том, кем же в действительности был этот неординарный человек. 25 апреля Оливеру Кромвелю исполнится 413 лет.

Вообще, священникам стоило бы приводить Кромвеля в пример, как человека, которого на вершину власти вознесла именно фанатичная Вера. Вера, которую Оливеру еще в детстве внушили родители-пуритане, которую усердно вдалбливал ему школьный учитель Томас Бирд, и которая окончательно закрепилась в бесшабашной голове во время учебы в пуританском Кембридже. Впрочем, надо сделать одну существенную поправку: религия, которой с таким упоением отдался молодой Кромвель, тогда не была государственной и не сулила постов или блестящей карьеры. Среди знати «в моде» было англиканство, а пуританами были больше буржуа. «Бог любит трудолюбивых, бережливых, хозяйственных, и не любит мотов и пьяниц», – убеждали народ пасторы.

Оливер старался соответствовать. Был замечательным сыном и хорошим братом – в 18 лет, после смерти отца, бросил колледж, чтобы быть опорой матери и семи сестрам. В 21 год, когда часть сестер вышла замуж, женился на Элизабет Бучьер, дочери торговца мехами. Как дворянин Кромвель мог найти себе партию и получше, но Элизабет была скромна, домовита, красива, а главное – полностью соответствовала идеалу жены истового пуританина. Дальше – семья, подрастающие дети, участие в местном парламенте, постепенно налаживающиеся финансовые дела...

Оливер Кромвель собрался в бой

Дело шло к сорока годам, и истовый пуританин все чаще вопрошал себя: и это все? А как же миссия, мечты о которой одолевали его с детства? Почему он поправился после, казалось бы, неизлечимой болезни? Разве не для того, чтобы послужить Господу? Где же тот шанс, на который, кажется, намекали небеса?

«Шанс» ждал его в 1640 году и выглядел очень прозаично: король Карл наконец-то решил созвать парламент, в который Кромвеля избрали депутатом. К тому времени в стране было неспокойно: казна то и дело требовала денег. Но еще больше англичане боялись религиозного натиска: говорили, что под влиянием католички-жены король хочет искоренить протестантство в Англии. Озабоченные этим, депутаты отказались утверждать новый заем без твердых гарантий, что, естественно, только усилило конфликт между парламентом и королем.

Все происходящее Кромвелю очень нравилось. Ему хотелось действовать, участвовать в работе парламента и комитетов, произносить речи, составлять петиции. Энтузиазм уже очень немолодого (по меркам XVII века) человека, одетого «по-сельски» и с деревенскими замашками, вызывал иронические ухмылки у «вельмож от политики». Такие люди нужны, думали они, но далеко они не зайдут – слишком доверчивы.

Страницы: 1 2 3 4