Вчера-сегодня

В комнате выключен свет, постель расстелена, я лежу на спине под одеялом с открытыми глазами, в голове – дум, в колонках – эмбиент. Я чувствую отчуждение, слышу стук дождя, понимаю попсовость картинки, не моргаю, всматриваюсь в блестящие стаканы и фужеры, старательно расставленные на стеклянных  полках серванта, слушаю тебя,  представляю твои рассказы. Я поднимаюсь над бушующим морем, я опускаюсь на дно его, там схожу сума, потому что море заполнено шумом кораблей. Я - касатка, большая, упругая, гладкая, умная-глупая.  Я выбрасываюсь на песочное побережье в сумасшедших воплях от этого аларма в моем воздухе-воде, а потом задыхаюсь, хрипло и глубоко.  Внезапно понимаю, что я – балерина в музыкальной шкатулке, я – фарфоровая игрушка, хрупкая, изящная, белоснежная или цвета слоновой кости.  Я чувствую нежность простыни, прикосновение твоей руки, слышу твой голос, что ты рассказываешь? Говоришь, мы – похожи, говоришь, хорошо страдать вместе.  Почему в минуты истинного  счастья хочется умереть  как никогда сильно? Ничего не жаль, ничего не держит; только твоя ладонь  сжимает мою.  Ты лежишь на животе, а я на твоей спине, прикасаюсь лицом к твоей горячей коже, начинаю плакать.

Почему ты плачешь?  - Не знаю.

 А  завтра скажешь почему? – Не знаю.

Поговори со мной. – Я хочу послушать тебя, я не хочу говорить.

Небо плачет тоже, оно плакало всю ночь, а я уснула, мне снились собаки и тигры в доме моей бабушки. Будильник звенел около пяти раз, тщетно. Сырой  и серый день, осень.