Д.Скворцов "Она пришла дать нам..."

Она пришла дать нам…повод выступать за федерализацию, отстаивать закон о языках, стремиться в ЕврАзЭс и вспоминать легенду о Покахонтас

Благодаря этой великой женщине Украина получила чуть ли не половину своей нынешней территории, включая уникальнейшие в Европе степные ландшафты и сказочные горы юрского периода. Она дала сугубо аграрному краю не просто выход к морю, но 1758 км морской границы — сплошь в курортной зоне. Не растранжирь мы флот, заложенные ею верфи и порты сделали бы Украину ведущей черноморской державой. Она усеяла Дикое поле городами, выросшими в индустриальные гиганты, отчего УССР прочно удерживалась в мировой десятке по основным промышленным показателям. А еще «матушка», как называли ее малороссийские подданные, навсегда оградила последних как от грозивших рабством татарских набегов, так и от бесчинств сечевиков, стремительно маргинализирующихся по причине ликвидации внешнего врага — того же Крымского ханства.

Тем не менее в украинской историографии Екатерина II (как вы уж давно догадались) предстает едва ли не главным источником всех наших бед и злосчастий, до сих пор не дающих Украине войти в «цивилизованное сообщество».

Дабы попытаться исправить вопиющую несправедливость по отношению к великой императрице, Институт стран СНГ устроил российско-украинскую видеоконференцию «Путь на пользу. К 225-летию Великого путешествия Екатерины II в Новороссию и Крым», а перед тем провел в Ялте для украинских журналистов исторические курсы, посвященные данному событию, и выпустил одноименный научный сборник.

По великим делам великая ложь

Собственно, примерам искажения роли государыни в украинских учебниках был посвящен доклад директора украинского отделения института Владимира КОРНИЛОВА. «Причем негативное восприятие навязывается молодежи с юных лет даже не в курсе истории, а при изучении литературы. В произведениях Тараса Шевченко Екатерина II предстает исключительно как поработительница, виновница насаждения крепостного права в Малороссии, «лютый враг Украины, голодная волчица». Изучая творчество Тараса Григорьевича Шевченко, школьники косвенным образом узнают и о великом вояже царицы в 1787 г. — в произведении «Большой погреб» он описывает момент, когда грудной младенец увидел галеру с царицей на Днепре и тут же... умер. В курсе же школьной истории о визите Екатерины на юг России вообще нет упоминания.

Однозначно негативные оценки правления императрицы и ее окружения в конечном итоге трансформируются в негативные оценки самой России, Москвы и «москалей».

Доцент исторического факультета Днепропетровского национального университета Максим КАВУНпривел пример того, как исторические фальсификации становятся началами практической политики.

«Возьмем давно развенчанный миф о «потемкинских деревнях». Зарождается он либо во время самого путешествия, а, может быть, и раньше, учитывая предвзятое отношение к князю Потемкину части российской элиты. Конкретным автором фальшивки считается Георг фон Гельбиг — саксонский посланник в Петербурге, опубликовавший памфлетическую биографию Григория Александровича Потемкина. Гельбиг впервые «описал» такие «элементы» поездки Екатерины II, как «толпы сгоняемых крестьян», «картонные деревни» и т. п. Миф прочно укоренился в английской, американской историографии и даже у некоторых российских авторов. В советской историографии он получил дальнейшую прописку.

А вот в украинской (особенно на регионально-краеведческом уровне) произошла мутация мифа: «потемкинские деревни» признавались вымыслом. Но на том основании, что земли Запорожья, посещенные Екатериной II, будто уже были «достаточно заселены, были покрыты сетью слобод и т. д. и т. п.» (хотя на 1775 год, когда была ликвидирована Запорожская Сечь, население подконтрольной ей территории составляло всего около 100 тысяч человек).

Данная «версия» оказалась актуальной и в современном политико-идеологическом дискурсе — колонизационная деятельность России теперь носит чуть ли не вторичный характер.

От такого рода мутации мифа сильно пострадало исследование ранней истории юго-востока Украины, прежде всего Екатеринослава (Днепропетровска) и Одессы. Не секрет, что последние двадцать лет идет ожесточенная политико-идеологическая «война за прошлое» этих городов. Официальная украинская историография фактически провозгласила новые города (Екатеринослав, Одессу, Симферополь, Севастополь и др.) прямыми наследниками более ранних поселений на данной территории. При этом не учитывается колоссальная системная разница и отсутствие преемственности новых городских организмов (создаваемых как европейские регулярные города по градостроительным программам в стиле классицизм и культурным лекалам европейского Просвещения) от их предшественников — типично позднесредневековых образований (Хаджибей, Новый Кодак и тому подобных казацких и турецко-татарских поселений), где над всем довлела военно-фортификационная функция и отсутствовали любые признаки регулярности.

Однако в данном контексте миф о «потемкинских деревнях» оказался очень удобен для украинских историков и краеведов националистического и русофобского направления: раз это миф, значит, можно попытаться нивелировать огромный вклад Российской империи в колонизацию региона второй половины XVIII в. Не случайно в изданных в эпоху независимости историях городов юго-востока Украины их раннему периоду (вторая половина XVIII в.) уделяется очень мало внимания — перекидывается мостик в XIX век, минуя насыщенный этап формирования новых городских центров. Незнание этого периода, конечно, позволяет голословно заявлять, что «Екатерина II украла казацкую историю Днепропетровска» и тому подобные вещи.

Это лишний раз подтверждает, что украиноцентризм как историческая парадигма — тупиковый путь. За более чем две тысячи лет на территории нынешнего юго-востока Украины насчитывается несколько колонизационных волн, но всегда регион осваивался исключительно на принципах мультикультурности. Также и основанные Екатериной города никогда не были этнически однородными. Как правило, население Екатеринослава, Одессы, Херсона и других крупных населенных пунктов Новороссии XVIII — начала XX веков строилось на паритете трех общин — великорусской, еврейской и украинской. И, надо признать, этнически украинское население не составляло в них большинства до времен УССР, когда всего за двадцать лет в результате переписей населения (результаты которых можно и нужно ставить под сомнение) многонациональные города стали сплошь «украинскими».

«Территория, на которой недобросовестные историки «размещают» бесчисленные казацкие слободы и даже города, была тем самым необузданным и необжитым Диким полем, куда столетиями «водила молодость в сабельные походы» то крымских татар, то турок, то запорожских казаков, то войска Речи Посполитой или Московии, — соглашается с днепропетровским историком киевский публицистВладимир СКАЧКО. — Поле это потому и было диким, что никто его постоянно не контролировал. И только войска фельдмаршалов Екатерины — Петра Румянцева-Задунайского и Григория Потемкина «зачистили» эти земли для спокойной жизни. Зачистили и от разорительных набегов крымских татар, и от внутреннего «разбойного элемента» в виде запорожских казаков, которые нужны были империи в качестве военной стражи на границе, а не внутри страны. Казацкую старшину в случае покорности ждали дворянство и привилегии. За них — за чины и уравнения в правах с великорусской правящей элитой — казацкие полковники и есаулы и предали «неньку».

«Существуют разные подсчеты: какое количество наших предков было уведено в рабство и пропало для дальнейшей исторической судьбы наших государств, — присоединился к киевским докладчикам директор Института стран СНГ Константин ЗАТУЛИН. — Чаще всего называют цифру в 3 млн., притом, что все население тогдашней Малороссии явно не превышало нескольких миллионов человек».

«Российская империя каждый год тратила на выкуп украинских и русских пленников до 1 млн. золотых рублей — сумма по тем временам баснословная, — поведала канд. ист. наук Ольга ЕЛИСЕЕВА. — Барон де Тотт, который был направлен французским королем к турецкому султану в качестве военного советника и сопровождал крымского хана в набеге на Новую Сербию, так описывал рабский караван: «...Один татарин обыкновенно возвращается из набега, отягощенный многою добычей. Он ведет за собой пять или шесть рабов разного возраста, штук 60 баранов и 20 волов. Эта добыча его мало обременяет. Головы детей выглядывают из мешка, подвешенного к седлу, молодая девушка сидит впереди, поддерживаемая левой рукой всадника. Ее мать — сзади на крупе коня, отец — на одном запасном коне, сын — на другом, овцы и коровы — спереди. И все это движется и не разбегается под бдительным оком хозяина всего этого «стада».

Крым без Рима

«Если мы все признаем роль Екатерины в ликвидации угрозы рабства, то почему же — как бы чтя ненавистные рымы*, продолжаем именовать Крым Крымом? — обратился к коллегам ваш покорный слуга. — Ведь на протяжении последних двух тысячелетий Таврида представляла собой субъект греко-славянской, славяно-русской, православной цивилизации, тогда как под господством татарских ханов полуостров находился чуть более трех веков, из которых само ханство было суверенным 20—25 лет. Именно тогда он был назван по имени первой столицы ханства — селения Крым (известного сегодня как Старый Крым).

___________________________
*Слово «рым» в обороте, который полностью звучит как «Пройти огонь, воду, медные трубы, чертовы зубы, Крым и рым», – вовсе не искаженное для рифмы Рим, а металлическое кольцо для закрепления тросов, швартовных концов и т.п. Сквозь рымы также продергивались в свое время также цепи каторжников-галерников. Таким образом, рым является неким символом неволи. Что же касается Крыма, то именно в Кафе до 1675 г. был самый крупный в Причерноморье, а позднее и в Европе невольничий рынок.

В своем докладе доцент Московского гуманитарного института Инна Вячеславовна Бессарабованазвала князя Потемкина управляющим Крыма, хотя мы знаем Потемкина-Таврического, а не Потемкина-Крымского. Так, может быть, стоит и названию столь дорогого сердцу каждого из нас полуострова вернуть доброе имя, как это же предложил Владимир Корнилов в отношении репрессированного топонима «Новороссия»? Заодно это и несколько пошатнет позиции местных сепаратистов. Ведь декларации о стремлении к созданию крымско-татарского государства на территории Тавриды звучали бы куда более нелепо, чем «на территории Крыма».

Данный вопрос посчитали справедливым шеф-редактор интернет-ресурса «Ревизор.ua» Александр Чаленко, председатель комиссии Бердянского горсовета по культуре, спорту, молодежной политике и гуманитарным связям Александр Македонский (надеюсь, это определялось не только фамилией уважаемого депутата) и еще некоторыми присутствующими в киевской аудитории.

Резко выступил против представитель Всеукраинского союза писателей-маринистов Сергей СмолЯнников: «Восточная граница Таврии — река Берда. Следовательно, Таврия — значительно меньше по территории, нежели Новороссия, которую упомянул Владимир Владимирович и которую многие сторонники федерализации Украины хотели бы восстановить». Поддержали севастопольского писателя Владимир Корнилов и Владимир Скачко, очевидно, полагая, что я имел в виду Таврию (т. е. Таврическую губернию Российской империи), а не полуостров Таврида (или хотя бы его причерноморскую часть).

Впрочем, киевский публицист Александр Горохов отказывает и полуострову в древнем имени: «Переименование Крыма в Тавриду не является правильным с исторической точки зрения. Таврида — древнегреческое название не только полуострова, но и прилегающих к нему земель по имени обитавшего в тех местах племени (данное положение представляется мне более чем сомнительным, но оспаривать его здесь считаю некорректным. — Авт.). Древние тавры со временем вымерли и ассимилировались, а название сохранилось исключительно у греков.

Название «Крым» появилось вовсе не с момента возникновения Крымского ханства в середине XV века, а с того времени, как полуостров стал известен тюркам. Слово «Кырым» в древнетюркском языке означало «дальняя страна» (некоторые считают, что слово происходит от монгольского «хэрэм» — «стена, вал»). А это — VI—VII век. То есть название «Крым» в исторической, географической, картографической традиции существует полтора тысячелетия. Не полуостров получил имя по названию государства, а государство по названию территории.

Названием «Таврия» в русской географии полуостров обязан общеевропейскому увлечению эллинистикой, дошедшей до России в 18 веке. Просуществовало оно всего 150 лет, так и не вытеснив привычного еще со средневековья названия, и уже фактически забылось населением».

Последнее утверждение поддержал директор фонда гуманитарных стратегий Михаил Павлив. Придерживается взглядов, высказанных в Киеве Александром Гороховым, и участник дискуссии в Москве, представитель Института национальной памяти Украины, канд. ист. наук Богдан Короленко: «Со времени присоединения Крыма в 1783 г. прослеживается четкая историческая политика. Это прежде всего топографические переименования: исчезают татарские названия, появляются греческие. Мы все знаем о греческом проекте Екатерины II (возрождение греческой империи во главе с Константином). Поэтому и происходит формирование новой политики памяти относительно данного региона как противопоставление крымско-татарскому восприятию. И если проводить параллели с нашим временем, то к «политике памяти» можно отнести и эту конференцию, тогда как в Украине личность Екатерины воспринимается далеко не однозначно».

Константин Затулин согласился с этим, однако заметил, что «в той части Украины, которая имела отношение к Екатерине, ее личность воспринимается нормально, а в той, которая не имела к ней никакого отношения, воспринимается негативно».

«Екатерина Вторая и императорский двор в ходе путешествия действительно задействовали образ Эллады, — отчасти согласился с представителем Института национальной памяти канд. ист. наук, депутат Одесского горсовета Александр Васильев. — Однако использование античности как модели было общеевропейской модой той эпохи, а Екатерина Вторая была органично в нее вписана. Проект не был пропагандой, он был частью общеевропейского дискурса.

В этом отношении Новороссия предстает Русской Америкой, новой землей, которую Европа осваивает под российским суверенитетом. Яркий эпизод колонизации: английский капитан-авантюрист Джон Смит, известный нам по легенде о Покахонтас, за несколько лет до «индейской» истории успел побывать в плену и у крымских татар.

Сегодня в рамках проектов федерализации Украины обсуждаются названия новых федеральных земель. Всем понятно, что Запад — это Галиция. Но когда звучит «Новороссия», появляется скепсис, потому что слышится «Россия». Но стоит поставить Новороссию в один ряд с Новой Зеландией, Новой Англией, Новой Каледонией, Новым Йорком — с землями, которые осваивались одновременно, и все становится на свои места».

«Пока, как вы утверждаете, обсуждаются новые топонимы, хотелось бы поделиться своей тревогой за судьбу старых, — подключился к разговору советник-посланник посольства РФ Андрей Воробьев. — Например, названия населенных пунктов, имевших отношение к путешествию императрицы, несколько непривычно переводятся на украинский язык. Для чего? Неужели есть в Крыму люди, которые не в состоянии прочесть исконное название? В конце концов не переводятся же на украинский язык крымско-татарские названия. Бахчисарай, например. Остается надеяться, что недавно принятый Закон Украины «Об основах языковой политики» поможет укрепить национальную память».

В чем прав Бжезинский

По мнению президента Центра системного анализа и прогнозирования Ростислава Ищенко, при Екатерине II империя на Западе вышла к своим естественным границам. «Казалось бы, при чем тут Украина? — продолжил Ростислав Владимирович. — Дело в том, что, как бы на самом деле ни формулировал Бжезинский роль Украины для России, как бы его слова к месту и не к месту ни прилагали к политической действительности, в принципе он абсолютно прав — без тесного единства южнорусских и великорусских земель ни одни, ни вторые реально существовать как самостоятельные государства не могут.

У России, безусловно, больший запас прочности, у современной Украины гораздо больший запас амбиций. Но для того, чтобы развиваться, нужно, чтобы эти земли — как при Екатерине — населялись, а не депопулировались, что происходит сейчас. Эти территории должны находиться под единым экономическим и политическим контролем. С моей точки зрения все равно, как это назвать — единое государство, союз государств или конфедерация... Значение имеет не название, а фактическое положение дел. Если единое управление на общее благо обоих достигается в рамках разных образований, то нет никакой трагедии в отсутствии единого государства. На два флага можно и потратиться, это не так дорого стоит. Если это не достигается, значит, государство должно быть единым».

Известный российский политолог Виталий ТретьЯков придерживается сходных взглядов. Еще на курсах журналистского мастерства в Ялте он заявил, что многие проблемы Украины — от прав русскоязычного населения до вопроса пребывания Черноморского флота — были бы сняты, называйся она Украинско-русской демократической республикой (с соответствующим построением всей властной вертикали и горизонтали).

В отношении же собственно Черноморского флота наилучший подход, по мнению Виталия Товиевича, — совместное с РФ владение полуостровом, например, на 99 лет: «За это время найдется какое-то решение проблемы в связи с неминуемым распадом Европейского Союза, грозящим глобальными катаклизмами и новым изменением границ. Начало этого распада я ожидаю в ближайшие 10—12 лет. И тем, кто всерьез думает о национальных интересах собственного государства, нужно быть к этому готовым».

«Проблема Украины для России или России для Украины не в том, что в Киеве есть президент и атрибуты независимости, а в том, что украинское государство (как и Прибалтийские государства) свело на нет усилия, по крайней мере 600-летней внешней политики России, — развил Третьяков общие с украинским коллегой мысли уже в формате телемоста.

При Петре и Екатерине единение с Европой (к которому так нас всех призывают) достигалось на морях — Балтийском и Черном. Но по формуле: «Моря общие, но на берегах наших не присутствуйте. Тут будем мы присутствовать». И если в царское и в советское время Черное море — это внутреннее море России и Турции — это одна ситуация, в том числе и для Черноморского флота. А если это внутреннее море НАТО (в котором, кроме Турции, участвует Румыния, Болгария и куда Украина с Грузией стремятся) — это уже другая ситуация, где у России остается какой-то пятачок. И схватка за береговую линию, за акваторию Черного моря будет продолжаться. Сомнений у меня нет. Тут ничего не поделаешь — нет в России человека, который мог бы отказаться от того, что является одним из лейтмотивов русской внешней политики. Даже Ельцин пытался что-то там возражать. Даже он понимал, что северное побережье Черного моря является естественной геополитической границей России, границей исламского и христианского мира».

Вице-президент телекомпании «Всемирная служба УТР» Игорь Круглов предложил подумать над созданием совместного образовательного медиапроекта (единого цикла публикаций, радио- и телепрограмм), посвященных теме отношения русских царей к Малороссии: «Воссоздание подлинной картины самодержавного управления особенно злободневно сегодня, когда националистические силы на Украине, ведущие пропаганду раскола между братскими народами, постоянно апеллируют к якобы имевшим место государственным решениям, направленным на угнетение украинцев в царское время. Начать можно с трех тем.

Первая — «Запрет преподавания на украинском языке в годы правления Екатерины Второй» (на самом деле решение было принято на съезде земских учителей. Образование на диалекте, еще весьма далеком от литературного языка, вносило путаницу, порождало безграмотность).

Вторая — «закрепощение крестьян» (на самом деле Екатерина Великая даже на завоеванных землях не насаждала крепостное право. За крепостное право в Украине стояла «старшина» — гетманская элита, которая еще при Мазепе получила возможность по польскому образцу иметь дармовую рабочую силу — «голоту»).

Третья — «Разгон Запорожской Сечи в 1775 году» (с переносом границ России к Черному морю надобность в Хортице отпала)».

«Да что там Хортица, сегодня вся деятельность Екатерины зачастую сводится к «ликвидации казацкой державы»! — согласился Константин Затулин. — Хотя никакой «казацкой державы» ко времени восшествия на престол императрицы не было и в помине. Она утонула в Руине XVII века. А Запорожская Сечь перестала существовать, оставшись в глубоком тылу. Настоящие казаки, в том числе и мои предки, проливали кровь под Очаковом и Измаилом. Именно тогда было основано Кубанское войско.

Богатая процветающая Новороссия, как и оболганные «потемкинские деревни», не была миражем — да, это было чудо, но чудо рукотворное. В Европе просто не могли поверить, что столь быстро можно создать подобное. Вольтер отвечал мифотворцам: «Нужно ехать в Россию, чтобы увидеть великие события... На земле нет примера иной нации, которая достигла бы таких успехов во всех областях и в столь короткий срок!»

История Новороссии, то есть современных производящих областей Украины и России, — это история и апология двуязычия, ибо эта территория заселялась как крестьянами Левобережья Украины, так и великорусских губерний. История Новороссии — это опровержение тем, кто пытается строить Украину или Россию наперекор общим корням. Это обличение тех, кто мыслит Украину без России и Россию без Украины. И без Белоруссии.

Эти силы, если одержат верх, превратят Украину, а затем и Россию не в «европейское государство», а в «Дикое поле».

Не позволим».

Дмитрий СКВОРЦОВ