Старая старая басня.

В немалом, но загаженном лесу                                  
Надумало зверье судить лису.
Не все, конечно, скажем так – верхушка.  
Лиса – она, понятно, паразит,
Грехов чуть не мешок на ней висит,
Но в этот раз подставили зверушку.

 
Ей вспомнили – с чего бы это вдруг? –                      
Что курам она, в общем-то, не друг,
И лесу тем убытки причиняет.
Но лисонька, в ответ упрекам тем,
Им молвит:
       - Кур-то я в деревне ем.
         Ребята, тут подсудность не канает.

 
         Пусть судят меня баба иль мужик –                    
         Ведь ем я то, что им принадлежит,
         А вы бы шли… в известном направленьи.  
         Сами сжирают лося на обед,  
         Зверям от вас уже проходу нет,
         А мне хотят повесить преступленье.

 
Сказать по правде, в жарком споре том                        
Что лось, что куры были ни при чем –
Просто еда да повод для скандала.
Причина ж для суда была важней –
Тому назад еще десяток дней
Лиса на трон лесной претендовала.

 
Лис хлебом не корми – дай что украсть,                        
И им, увы, не стоит лезть во власть,
Об этом и подумали соседи.
А тут вдруг от медведя журавли
Зверям по пачке гречки занесли –
И те от счастья выбрали медведя.

 
И пусть Михал Потапыч был судим,                                
Электорат решил: «Ну и черт с ним!
Мы ж через одного имеем ходки.
В нашем лесу не сыщешь идеал,
Вон Ленин у людей ведь срок мотал,
Так что медведь – не худшая находка».

 
Он в детстве зайцам уши отрывал                                      
(По приговору значилось: снимал),
Не зная об общественной морали.
Он рос в степи, среди шакальих орд,
А там эта забава – просто спорт.
Не то что уши – головы снимали.  

 
Но в целом мишка был державный ум.                              
Его побрили, выдали костюм -
И он в лесу стал строить государство.
Назвал тот лес Страною дураков,
Собрал гиен, шакалов и волков  -
И лисье покарать решил коварство.

 
Судьей призвали дятла из дупла –                                      
Он мог хоть из сосны долбить дела,
А в прокуроры выбрали гиену.
Та предложила время не терять –
И сразу Патрикеевну сожрать.
Гиенам – им же кодекс по колено.  

 
Но тут советник мишкин – павиан –                                    
Сказал:
         - Покажут козью морду нам.
           Припрется лев, а то и слон, возможно,
           И проревут, отбросив политес:
           «Мать вашу, вы же европейский лес!» -
           Так что с лисичкой нужно осторожно.

 
Ну, выдолбили дело поскорей…                                          
Несчастный дятел пел как соловей.
А что ему, бедняге, оставалось?
Откажешься – в любом дупле найдут
И голову, как уши, оторвут.
А так – вдруг пощадят… хоть шансов малость.  

 
Как говорил один*: «Процесс пошел…».                              
Лисица верещала: «Произвол!» -
Но бесполезно. Взяли, осудили,
Провыла речь гиена-прокурор,
В осине продолбили приговор
И на семь лет  в норе лису закрыли.

 
Попутно разогнали барсуков,                                                  
Енотам надавали тумаков,
Чтоб не жалели жуликов, мерзавцы.
Еще всех зайцев думали поесть –
Средь них ведь тоже негодяи есть –
Но не успели. Разбежались зайцы.

 
И надо же, примерно через год
Случился в том лесу переворот,
И победила заячья культура.
Пришел с визитом на поляну слон –
Он в лес был новой властью приглашен, -  
А на суку висит медвежья шкура.

 
(с)* М.С.Горбачев