- Я тебе сейчас дам рецепт!

Оооооооооооооооооох!  Знали бы эти хозяюшки что и кому они предлогают. Знали бы - попридержали бы свой энтузиазм, свое рвение сделать  мой мир вкуснее.  Но не знают и предлогают, а потом обижаются, ибо я решительно отказываюсь от каждого рецепта.

- Ну это же так легко! – восклицают обиженно хозяюшки, подозревая меня в снобизме, феминизме и сволочизме.

- Боишься ручки свои запачкать?! – шипят ядовито.

Еще как боюсь! Потому что уже были случаи...

... у нас в семейке, хоть и из самых баб сложеной, никто заготовками не увлекался. Позднее лето и ранняя осень – вспоминаются мне, как время беззаботное. Не то что у других моих подружек, которые мыли, чистили, укладывали всякие помидорчики-огурчики в бутыльки-баночки с августа по сентябрь, в порывах до октября.

Потом, зимою приносили ко мне эти вкуснятины. Мням! Ела бы эти огурчики-помидорчики и ела бы. И, никто ж против не был. Кроме... совести моей мамы.

- Мы должны сами делать заготовки! Не гоже у людей побираться! – морализаторствовала совесть и... решили мы закатать огурцы.

Рецепты... прошли маленький кастинг. Был выбран победитель.

Огруцы... закуплены самые красивые (и дорогие), «один в один».

Зелень... собрана.

Соль – отмерена.

Вода – профильтрована.

 Мы с масиком, как два ученых ядерщика с набожной осторожностью засунули огурчики в бутылечки. Залили рассолом. Закатали. Поставили на крышки. Закрыли маминым зимним пальто: «чтобы им...»

Ну да, вот до сих пор не знаю, зачем было эти стратегические огурцы закрывать пальто. Но рецепт этого требовал.

Пошли спать.

В полночь  нас разбудили взрывы.

- Батьюшки святы! Война! – крикнула бабушка и быстро исчезла под кроватью. Мы с мамой тутже к ней присоединились.

Гранаты разрывались одна за другой.

- Немцы! Фашистюги! – шептала бабушка в полуобморочном состоянии.

- Нет, это американцы! – прошептала мама.

Бабушка прокоментировала эту информацию легким: ооооох!, звук которого ввел меня в предобморочное состояние. Немцы – были плохоми, но мы их когда-то победили. Был шанс выжить. А вот с американцами и их ядерным оружием... будущее рисовалось только в виде грудки пепла.

А тем временем американцы разбили окно в кухне. Видимо пришла очередь пехоты. Мы вжались в пол и затаили дыхание, ожидая появления солдат.

Но...минуты тянулись, а никто не приходил. Вообще все звуки утихли. Атмосфера под кроватью слегка разрядилась.

- Может это не война? – осторожно предположила бабушка.

 - А что? – спросила я с интересом.

- Огурцы! – вскрикнула мама.

Огурцы! О! Да!

Явившись на кухню мы увидели причудливое огуречное пано по всей кухонной поверхности. Кое-где в этом произведении овощного искусства виднелись вкропления маленьких кусочков меха – останков зимненего пальто.

- Наверное я плохо закатала ... – задумчиво предположила мама, смахивая со лба веточку укропа.

Мы с бабушкой молча смотрели на огуречный армагедон, раздумывая над тем, что последствия американской атаки были бы куда более скромными.  

UPD
Хамство это и брак культуры описывать в моей заметке свои ужасные кулинарные истории. Я то думала, все прочитают и скажут: Ох! Надя, ну вот это было страшно!
Наивная я. Тут уже в комментах нарисовалася взрыв сгущенки! Ну да, куда там моим скромным огурчикам.

Более того, по не совсем понятным причинам, я не могу отвечать на комменты. Подозреваю происки ншего информатика. Ну, хоть заметки постить можно, что уже радует.

И да, я всё же хочу услышать: Ох! Надя, ну вот это было страшно! Поэтому расскажу историю о кизиловом варенье.

Был у нас в семье медный таз. Таз реликвия. Таз – тотем. От него произошел весь наш род и без таза (упаси, Господи! Что нибудь с ним случится!) – наш род окончится.
И была с этой семье я. Подросток. И поругалась я с мамой. Сильно и обстоятельно. Масик мирится отказался даже.
И тогда я придумала дорогу к перемирию. «Сварю ка я маме кизиловое варенье!» - подумала я и тут же перешла к действиям.
Книжка «Домашнее заготовки» 1889 года выпуска подала весьма простой рецепт. Нужен был медный таз (был!), кизил, сахар (куплены!), медленный огонь (получилось!) с и... терпеливое помешивание. С помешиванием было туго, но я старалась.
Мешала себе варенье, а в открытую балконную дверь прилетали пчелы и осы. Я их вяло отгоняла. Тут в дверь позвонили. Пришла моя подруга Танька.
Ворвалась на кухню. Быстро оценила ситуацию. Схватила ложку. Окунула в варенье. Подула. Сунула в рот и....
... ее глаза медленно, но верно стали выдазить на лоб, лицо стремительно распухать, а губы синеть. Комичная ложка так и торчала изо рта бедной Тани.
Оценив обстановку, я телепортировалась к телефону автомату. Жаль, что я не запомнила, как мне это удалось. А ведь вышло так натурально! , как будто всю жизнь так перемещалась.
Скорая приехала достаточно быстро. Вытащила из таниного рта ложку с вареньем и осою, а Таню из тунеля со светом. Мне дали валерьянки.
Сижу я такая никакая в комнате и вдруг понимаю, что не могу дышать. Потом явно вижу, что ничего не вижу. Всё покрыл серый дым. Ринулась я на кухню, а там на плите стоял совершенно красный медный таз.
Краеугольный камень нашего рода. Реликвия. Тотем... почил в бозе с прилипшим к нему намертво кизиловым вареньем.
Да, кто-то должен был умереть в тот день