Парижу прощается всё! (2)

Париж, 13 октября 2008 года.
Такси и гостиница
Когда самолет взлетал в варшавском аэропорту у меня на глазах появились слезы.
- Я лечу в Париж!!!! Вот я и вот прямо сейчас! Лечу!
На ужин я заказала бокал красного вина. Слезы высохли быстро.
Аэропорт Шарль-де-Голь оказался самым негостеприимным аэропортом, который я когда-либо видела. Длинные коридоры-переходы с низкими пололками. Всё какое-то серое, неэлегантное.
Вышла наружу, там не было даже намека на такси. Вернулась и начала пытать девушку в информации, как добраться до города. Минут пять она пробовала мне что-то объяснять на французском, свято веря в то, что говорит на чистом английском. Потом безнадежно ткнула пальцем в схему аэропорта. Я изучила ее и.. счастливо добралась до вокзальной станции.
Билет в Париж стоил 8,5 евро.
Села в поезд. Он был грязным и полным подозрительного вида негров.
- Может быть я в Африке? – мелькнула мысль.
Поезд был очень непривлекательным, но… это Париж! Ему прощается всё!
Добравшись до города я нашла стоянку такси. К стоянке прилагалась очередь. Очередь стояла между двумя железными заборчиками. Под одним из них мостил место для сна вонючий бомж. Почувствовала себя, как на Украине, но… это Париж! Ему прощается всё!
Приехало такси. Я ткнула пальцем в адрес отеля. Негр-водитель покивал головою и мы поехали. Улицы были узкие. Машин практически не было, только мотоциклы и скутеры.
Доехали. На счетчике высветилось 6 евро. У меня была только двадцатка. Водитель дал понять, что сдачи у него нет.
- Ну, округлите до 10! – беспечно предложила я.
Водитель в миг преисполнился огромной любовью ко мне. Он подскочил, засуетился, схватил мой чемодан и вприпрыжку понесся к отелю. Там он дал двадцатку консьержке и, когда она попробовала разменять ему монетами, в его глазах засветился ужас.
- Нет-нет! Две десятки! – нервно крикнул он.
Консьержка быстро поняла, какой опасности она подвергает его чаевой и дала ему две бумажки. Он быстро спрятал одну в карман, а вторую протянул мне. Он подарил мне еще один взгляд переполненный любви и… тут я поняла наконец-то что произошло.
У меня включился счетчик: 10х4=Ооооооооооооо! О! Мон Дьё! 10х4 за курс, который продолжался 5 минут! О! Мон! Дьё! Чтобы как-то успокоится, я посчитала, сколько бы это было в гривнах. 10х8. Охххххххххх! Всё таки не всё так плохо в этом мире. Как хорошо, что мне надо умножать только на четыре.
Пока я переводила дух, от результатов своих подсчетов, консьержка протянула мне ключ, подвела к узкой винновой лестнице и с ехидной улыбкой на лице сказала:
- Шестой этаж. Алле! Алле!
«Алле гоп!». На шестой этаж старого здания с потолками под 3 метра. «Алле гоп!» По узкой винтовой лестнице. «Алле гоп!» С чемоданом.
Я умерла три раза, пока взобралась на шестой этаж, который оказался – чердаком. Комнатка – маленькой кельей, где едва уместилась кровать. В ванной, был душ, но не было туалета. Не было привычного унитаза. НЕ БЫЛО! Я вышла в коридор, но там то же ничего напоминающего туалет не было, зато было полпервого ночи. Вот так то. Но в номере был душ… что ж сами виноваты.
К этому времени я успела раз тридцать простить Париж, теперь он мог простить меня. Ну этот один раз.