Иванов (2)

- Но...ведь это были ТОЛЬКО мысли! – возопил Иванов, - мысли ещё НЕ грех!
Пётр никак не отреагировал на крик Иванова, он сосредоточил всё своё внимание на Габи, которая появилась с подносом в руках. Фигура у секретарши была восхитительной. Длинные ноги с узкими щиколотками, аппетитные бёдра, узкая талия, грудь – мечта поэтов и бандитов, длинная шея, красные пухлые губы, тонкий нос, большие, голубые наивные (но не глупые) глаза, изящный лоб и золотой водопад волнистых волос.
На подносе дымились две чашки кофейной амброзии. В сахарнице искрилась манна небесная.
- Габи! Ну что за умница! – восхищённо воскликнул Пётр – Ты читаешь мои мысли! Кофброзия не только для меня, но и для посетителя!
Габи смущённо улыбнулась, скромно взмахнула длинными шёлковыми ресницами.
- Эх, Габи, Габи, если бы ты только не была ангелом!!!!! – с огромным сожалением сказал тихо святой.
- Мысли ещё НЕ грех! –снова крикнул Иванов.
- …не грех… – задумчиво прошептал Пётр, откровенно пялясь на декольте секретарши.
- НЕТ!!!! НЕ грех! – уверенно повторил Иванов, потирая свой лоб - .... я.. я… Я! Я передумал! Да... Да! Именно тогда на мосту… я ПЕРЕДУМАЛ! – Иванов посмотрел торжествующе прямо в глаза Петра.
- Ндя? – лицо святого снова приняло утомлённо-скучающий вид – А разве это не был просто страх? Обыкновенное людское малодушие перед лицом смерти? Только представить, как тёмная холодная вода разрывает лёгкие… бррррррррр… - святой передёрнул плечами.
- … не…. нет… это не.. был.. страх… - неуверенно промямлил Иванов.
- Ну не был, так не был, - подозрительно быстро согласился Пётр, - Да, Вы, присядьте, Иванов! Кофброзию выпейте, не стесняйтесь! – святой вдруг засуетился, его лицо заискрилось радушием. Он заботливо подвинул одну из чашек к Иванову.
Габи подвинула к посетителю большое, чёрное, глубокое, кожаное кресло. Иванов опустился в него. Машинально взял чашку в руки.
Он был совсем растерян. Его мысли, простые ещё минуту назад, вдруг запутались в сложный непонятный клубок. С одной стороны, Пётр был прав, именно ощущение воды, которая раздирает лёгкие, остановило его тогда, на этом злосчастном мосту, в тот угрюмый осенний вечер. Но с другой… с другой Пётр не мог быть прав… Проблема была в том, что Иванов не мог временно найти другую сторону… Не мог, как ни старался.
- Хорошая кофброзия, правда? – участливо спросил Пётр.
Иванов посмотрел на святого, как будто видел его впервые. Он совершенно забыл о его присутствии. Пётр добродушно улыбался.
- ..даааа… хорошая… - подтвердил неуверенно Иванов.
- Вот и славно! – воскликнул Пётр. Выбежал из-за стола, обнял Иванова за плечи – Ну видите! Вам уже у нас начинает нравиться! Хотели жить, не хотели, какая теперь разница? Главное, что кофе Вам пришелся по вкусу… – тараторил быстро святой, потрясая Ивановым, как тряпичной куклой. Габи одобрительно кивала, стоя около стола.
Иванов вдруг почувствовал, как ему становиться тепло, спокойно, уютно. Как сомнения, боль, страдания растворяются, исчезают… Его веки стали тяжёлыми. Приятная усталость разлилась по телу. Заснуть ему мешало только маленькое, едва видимое желание. Не желание даже, а его воспоминание. Не воспоминание даже, а его тень… Из последних сил он тряхнул головою и сказал:
- Но….