Изменились ли русские?

...Аул, разоренный набегом, был тот самый, в котором Хаджи-Мурат провел

ночь перед выходом своим к русским.

Садо, у которого останавливался Хаджи-Мурат, уходил с семьей в горы,

когда русские подходили к аулу. Вернувшись в свой аул, Садо нашел свою саклю

разрушенной: крыша была провалена, и дверь и столбы галерейки сожжены, и

внутренность огажена. Сын же его, тот красивый, с блестящими глазами

мальчик, который восторженно смотрел на Хаджи-Мурата, был привезен мертвым к

мечети на покрытой буркой лошади. Он был проткнут штыком в спину.

Благообразная женщина, служившая, во время его посещения, Хаджи-Мурату,

теперь, в разорванной на груди рубахе, открывавшей ее старые, обвисшие

груди, с распущенными волосами, стояла над сыном и царапала себе в кровь

лицо и не переставая выла. Садо с киркой и лопатой ушел с родными копать

могилу сыну. Старик дед сидел у стены разваленной сакли и, строгая палочку,

тупо смотрел перед собой. Он только что вернулся с своего пчельника. Бывшие

там два стожка сена были сожжены; были поломаны и обожжены посаженные

стариком и выхоженные абрикосовые и вишневые деревья и, главное, сожжены все

ульи с пчелами. Вой женщин слышался во всех домах и на площади, куда были

привезены еще два тела. Малые дети ревели вместе с матерями. Ревела и

голодная скотина, которой нечего было дать. Взрослые дети не играли, а

испуганными глазами смотрели на старших.

Фонтан был загажен, очевидно нарочно, так что воды нельзя было брать из

него. Так же была загажена и мечеть, и мулла с муталимами очищал ее.

Старики хозяева собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали

свое положение. О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое

испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была

не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение,

гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание

истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было

таким же естественным чувством, как чувство самосохранения.

Перед жителями стоял выбор: оставаться на местах и восстановить с

страшными усилиями все с такими трудами заведенное и так легко и

бессмысленно уничтоженное, ожидая всякую минуту повторения того же, или,

противно религиозному закону и чувству отвращения и презрения к русским,

покориться им.

Л.Толстой "Хаджи-Мурат"

Gaydamaka