Стипендиат

Ещё одна часть из "Альтернативной саги о зле"

В день своего рождения, 14 мая,  Олафур Гримссон учредил Стипендию имени себя. То, что вся страна отмечала флаг-день именно этого числа, не остановило пятого президента Исландии. Ему хотелось подкрепить знаменательную дату сознанием собственной благодетельности.

– Что-то слишком много гуманитариев в стране развелось, – рассуждал он вслух, освящая подписью очередной пакет документов. – Сплошные историки да лингвисты! Заморские учёные, понимаешь ли… – Гримссон замер, после чего смачно чихнул, – …будь здоров!! Кстати да, они – будь здоров! Прогресс двигают! А наши? Профессора-а!.. Тьфу! Слова новые изобретают.

Президент взглянул на распечатку, лежащую у него на столе. Это был список свежеиспечённых терминов, предлагаемых взамен привычных всему миру американизмов, как то:

записки снов (блог);

вторая тень (ник);

липкий язык (флуд);

грязные камни (спам); и так далее, в том же самом духе.

– Глупо, но необходимо, – вздохнул он, сверкнув последней визой на сегодня. И добавил:

– Кризис, ничего не поделаешь… –  видимо, в адрес другого постановления.

Размер призового фонда Стипендии Гримссона, не ранее чем вчера вызвавший большие добрые улыбки парламентариев, с настоящего момента обсуждению не подлежал. Победителю международного конкурса «На самое неординарное изобретение года» угрожала серебряная статуэтка и грант в размере 5.000 крон. На проведение полугодичных испытаний с перспективой внедрения новинки в скудные исландские массы.

Остаток мая островитянские веб-мастера провели с пеной у рта, рекламируя статут конкурса на всех мыслимых и немыслимых научных порталах, межуниверситетских форумах, в новостных лентах и почтовых рассылках. Не сидели без дела и чёрные оптимизаторы. В кратчайшие сроки официальный сайт новорожденной премии оброс внушительной сетью «гомносайтов», ссылающихся на основной ресурс с целью поднятия его Google-рейтинга до небес. Теперь по основным поисковым запросам человечества (будь то «порно», «авто», «кино» или «казино») в топе красовалась ссылка на Исландскую Изобретательскую Премию.

Весть о Стипендии Гримссона облетела весь мир, но посеяла лишь равнодушие в строгих научных сердцах. Акселометры исследовательского сознания проигнорировали крен в сторону «каких-никаких, а всё-таки денег». Месяцы таяли, и к концу срока заявку на участие подал один-единственный человек – мутный тип по фамилии Беркович, гражданин Российской Федерации.

Жюри конкурса, состоящее из более-менее толкового британского конструктора, волею случая заброшенного в Национальный университет «дымной бухты», геолога, геодезиста и электротехника, оказалось в весьма затруднительном положении. Мало того, что вниманию экспертов предстал единственный конкурсант, само изобретение приводило в замешательство их неискушённые умы.

В патенте, приложенном к заявке соискателя, было чётко указано: «ЗЛОМОМЕТР. Экспериментальная модель, бета-версия».

Принципы работы диковинного аппарата описывались на 40 листах, сплошь испещрённых иностранными терминами, для которых Исландский Комитет Лингвистических Аналогов не придумал пока вразумительной замены. Дабы не позориться, учёным мужам «ледяного острова» пришлось принять на веру львиную долю научных обоснований, подкреплённых весьма скромными чертежами этой маленькой, если не сказать крохотной, штукенции.

Итак, Василий Беркович прибыл на остров в 2 часа пополудни. До награждения осталось всего ничего – шлёпанье чемоданом о двуспалку гостиничного номера, глаженье недостиранно-белых воротничков, укрощение распатланной бороды и… сладкое ощущение собственной значимости в гостиной самого Президента.

Беркович не знал, что ещё вчера на заседании круглого стола – при участии министров культуры и образования – представители Комитета Лингвистических Аналогов колебались в трактовке термина «ЗЛОМОМЕТР». Не знал он и о недавнем совещании в кабинете главы государства, на котором председатель экспертной комиссии с грустью сообщил, что «по причине отсутствия других кандидатов Беркович автоматически становится победителем конкурса». Василий подумать не мог, что этот эпизод так растрогает Гримссона ощущением двойного дежа вю, что первое лицо державы едва не прослезится…

Переводчица попалась толковая. Она ыкала и немного картавила, но в целом по-русски говорила неплохо.

Приняв наряду с серебряной статуэткой дозу лицеприятностей в свой адрес, Василий спросил Гримссона, просто и без обиняков:

– Господин Олафур, у вас проблемы?

И добавил после паузы:

– Я имею в виду в стране.

Гримссон улыбнулся и попросил переводчицу как можно доходчивее изложить, что кризис, в общем-то миновал, и в следующем году сумма гранта будет значительно превышать теперешнюю отметку в 5 тысяч.

– Да нет, – замялся Василий. – Против суммы я ничего не имею… против. Если, конечно, уеду отсюда в целости и сохранности… Я по поводу моего изобретения. Неужели у вас серьёзные проблемы со злом? На моей фактической родине творится чёрт знает что, однако аппарат никого, никогошеньки (!) не интересует.

Переводчица переглянулась: сначала с Президентом, затем с Премьер-министром, сидевшей чуть поодаль. Василий уж было подумал, что брякнутое в сердцах «никогошеньки!» ввело голубоглазую девушку в ступор. Однако, после прослушивания очередной тирады исландских соноризмов, Гримссон остался в теме:

– Ваш вопрос не совсем… ясен… Проблемы… со злом?

– Ну да. Моё устройство выявляет его как в чистом виде, так и во всех плазменно-канцерогенных соединениях, завуалированных вкраплениях и гиперболических тролль-образованиях.

Переводчица побледнела.

– Да не волнуйся ты так, милая! Скажи ему только, что агрегат мощный. Выявит всю заразу, – Василий прищурился и широко улыбнулся. – Показательные выступления начну завтра, после хорошего завтрака. Желательно из морепродуктов.

Завтра так завтра. Обуздав любопытство, делегаты от научных кругов покинули резиденцию. Гримссон сдал Берковича на поруки молоденькой переводчицы, дабы та познакомила гостя с достопримечательностями города. Экскурсионное авто подкатило к порогу, и впечатления не заставили себя ждать.