Записки на столе

(достоверная переписка Л.К* с И.Г*,  2005 год)

                    Л. К*:  На смерть И. Наполеона 

Я, разумеется, не верю, 

Что вас устроила вполне 

Попытка выставить за двери

Соблазн, рождённый при луне.

Могу лишь исключить сомненья

В том, что мечты упаковать

Подвигло вас не провиденье,

А слишком узкая кровать.

Да, вы приверженец морали,

Вам «рацио» не занимать:

Желания вы обуздали,

Но мысли... Их сложней прогнать!

Не оттого ль бывает грустно,

А в голове – сплошной затор?

Что ж, робостью измерить чувства –

Ваш вариант и… детский вздор! 

                    [№2]

И. Г*:  Предсмертный сон И. Наполеона

Покрыв себя ночным узором неба,

снимая с плеч дневную суету,

под звуки пьяного баяна за спиной,

пытаясь стать – хотя б на миг – самим собой,

пуская дым в сырую пустоту,

я разбивался мыслями о стены.

А Вы всё так же хороши…

По переулкам дум кромешных

я брёл, не ведая причины:

зачем не вовремя, не к месту

Вы Вашу тайну обличили?

Не оттого ль грустите Вы,

моя прелестная мадам,

что в царстве копоти и грязи

увял любви заветный храм?

Но Вы как прежде хороши:

ясны, стройны – без изменений…

Наивность этих изречений

не оцените же в гроши!

Вы так красивы и нежны,

смешны!  Простите за недуг

словесных извращений – 

                         шалость губ.

Наполнить сладким сном такую чашу

хотел бы каждый, кто не глуп 

             «как я»!

Но там, гляди, уже семья…

А Вы… ну до чего ж Вы хороши!

Услышав стук неровный где-то,

жар плоти, верно, не от скуки

вплели в багровые венцы,

чтоб чем-то озадачить руки. 

Игра, банальная игра!

Наевшись льда учтивых фраз,

писать стихи до полуночи,

чтоб разогнать немой экстаз…

Касанье пальцем телефона,

страсть обратив в пустой досуг,

не принесло желанных мук?

                               А между делом,

стонать хотелось бы не только телом

и плакать – морем, слышать – небом…

Игра!  Едва ли я поверю,

что провиденье Вас призвало

сменить стабильность на кровать

столь неширокую… (как знать,

мне до вчера её хватало!) 

К тому же, вряд ли нынче в пору,

не оценив простор работ,

сводить к банальным разговорам

размеры всех моих красот.

А Вы… да пусть… да кто Вас знает!

Постылый сон вода смывает,

земля покрыла стёкла глаз;

туманов призрачную стаю

лелеет сердца тихий глас:

«Я склонность к Вам не отрицаю;

Ваш облик, стало быть, люблю я,

и от улыбки Вашей таю…

Свои я чувства обуздаю,

а мысли пусть тревожат Вас...»