Гойко Митич не хотел быть индейцем

Во время церемонии открытия IV Международного кинофестиваля "ВОСТОК & ЗАПАД. КЛАССИКА и АВАНГАРД" в Оренбурге самому прославленному индейцу всех времен и народов, сербу по происхождению, Гойко Митичу вручили приз "За вклад в киноискусство". Гойко вышел на сцену и не мог сказать ни слова - слезы счастья мешали ему говорить. Позже актер выступил на круглом столе, где обсуждались проблемы толерантности. Митич вспомнил, что "мама когда-то мне сказала: сын, надо уважать всех, кто встречается на твоем пути. Прислушивайся к тому, что они говорят люди могут знать то, о чем ты не подозреваешь. И если ты будешь внимательным, их знания станут твоими. И я однажды я понял, что она права: я открыл свои личные границы и, научившись общаться, я приобрел бесценный опыт и хороших друзей".

А позже Гойко Митич нашел время для отдельного разговора и рассказал, как он стал актером, как выбрал для себя путь настоящего индейца в жизни, в кино и в театре. О славе, деньгах и любимой дочери.

- Гойко вы стали настолько популярны, что вам посвящают книги. Одна болгарская группа прославилась, написав песню.. Еще четыре рок-группы российские пели о вас. Как себя чувствует человек, которого обожает половина земного шара?

- Вы забыли сказать, что и одна немецкая песня пела обо мне была очень задорная песня о том, что едет Гойко "на лихом коне". Но это шутка, а если серьезно, что я могу сказать? Мне очень повезло, что на мою долю выпали именно эти роли. И, хотя обычно я считаю, что к славе я отношусь спокойно, но когда меня вызвали на сцену, чтобы дать приз этого фестиваля, я не могу передать словами, какие чувства испытывал в тот момент. Мне очень повезло, потому что в моей жизни было столько прекрасного - о таком многие артисты могут только мечтать.

- Фильмы про ковбоев и индейцев, снимавшиеся в СССР и в остальной социалистической Европе, назывались истерны или "красные вестерны". Это была такая шутка?

- А по-немецки они назывались "остерны". Остерн, значит рождение как Рождество Христово. Их до сих пор так называют. Но, что удивительно, их по сей день прекрасно принимают. Недавно я был в Голландии, где шла ретроспектива моих фильмов. И после просмотра один голландец подошел ко мне и сказал: "И мы виноваты в том, что произошло с индейцами". Ведь голландцы тоже хотели завоевать их земли. Что касается наших фильмов, мы всегда ставили задачу с исторической точки зрения показать, что там случилось. Еще ребенком, в Югославии, я смотрел много американских вестернов, и индейцев всегда описывали в весьма мрачных красках. Так, чтобы всем было понятно, что их необходимо уничтожать. И, когда детьми играли в ковбоев и индейцев, я никогда не хотел быть индейцем, потому что я знал, что они плохие. Кино формирует сознание, и то, что я играл в фильмах, где индейцев показывали с хорошей стороны, это замечательно.

- Как к вам относилось Штази?

- Спокойно. Я, конечно, знал, что они существуют. Мы когда были на съемках, коллеги всегда пытались вычислить, кто из Штази. Однажды мы поспорили с моим продюсером, с которым снимали фильм в Грузии, кто из нас доносчик. И я вычислил этого человека. Продюсер говорит этого не может быть, но со временем стало понятно, что я прав.

- Вы в отличной физической форме. Вы как-то ее поддерживаете, ходите в спортзал?

- Я учился в институте физкультуры в Белграде, изучал все виды спорта. И, когда меня пригласили в первый фильм "Сыновья Большой Медведицы", мне было несложно выполнять все трюки самому, без каскадера. Я сказал, что сделаю это лучше, он плохо движется, вяло скачет на лошади. Конечно, я при любой возможности поддерживаю себя в форме. Когда мы снимались в Болгарии, я всегда бегал по кромке моря, стараюсь ограничивать себя в еде. Однажды, когда я уже был знаменит, продюсер запретил мне самому делать трюки, так как это было опасно. Я присел на стул рядом с режиссером, и мы стали смотреть, как каскадер вместо меня спускается с крутой скалы. Через полчаса я к нему поворачиваюсь и говорю: "И это я? Ты посмотри, как он висит на скале, он боится всего". Тогда режиссер куда-то услал продюсера, и мы быстро сняли эту сцену.

- Кроме института физкультуры вы где-нибудь учились?

- Я брал частные уроки актерского мастерства, но немного. Самая лучшая актерская школа это практика.

- Вы всегда играли честных, благородных индейцев, которые борются за справедливость. Вы похожи на своих героев?

- Я очень многому от них научился. Я так счастлив, что у меня была возможность столько лет работать в этом жанре. Сначала я делал фильмы по книгам Карла Мая. Конечно, все эти истории были придуманы, но персонажи абсолютно реальные. Так, Текумсе по моему убеждению, был одним из самых великих индейцев. Он мечтал объединить индейские племена в одно государство. Оцеола он был известным вождем, который много лет сражался за права семинолов.

- Вы несколько десятков лет снимались в роли индейцев, прежде чем попали в Америку. Вы убедились, что соответствуете вашим прототипам?

- Я никогда не снимался в Америке: пустыню мы снимали под Самаркандом там у нас были и Нью-Мексико и Аризона. Природа и климат подходили - пустыня, песок, лошади. Нам, конечно, не хватало кактусов, и тогда наши художники нарисовали муляжи, получились довольно убедительные декорации. Но я всегда хотел попасть к настоящим индейцам, узнать, как они на меня отреагируют. Однажды моя мечта сбылась, я приехал в резервацию. И неожиданно они мне стали говорить, что очень ценят то, что я делал. Потому что, пусть и на экране, но я всегда боролся за их независимость, я всегда выступал против их геноцида. Меня поразило, как они живут. Люди, которым эта земля всегда принадлежала, фактически вынуждены жить за решеткой. Еще одна огромная проблема алкоголизм. Пытаясь бороться с ним, индейцы сами ввели полный сухой закон на территории резервации, но буквально на границе повсюду стоят магазины, заполненные алкоголем до отказа. Я был потрясен тем, что люди могут так жить.

- А как они вас принимали?

- С огромным вниманием. Я был на Пао-Вао (фестиваль индейских племен) под Сиэтлом, шаман провел надо мной какой-то особый обряд, символизирующий очищение, и попросил назвать имя животного, которое я ношу. "У меня его нет". "Сейчас получишь", ответил он, велел закрыть глаза и представить зверя. Я сидел-сидел и вдруг увидел огромную морду волка. "Я назову тебя волк", - произнес шаман. Потом вождь племени подарил мне особое покрывало, украшенное индейскими мотивами. Я ему привез из Германии табак для индейцев табак символ связи с духами предков - и когда дарил, сказал: "Белые забрали у вас этот табак, чтобы вырастить его у себя. И сейчас я привез этот табак на родную землю, чтобы он снова стал свободным". Тогда вождь сделал знак принести мне покрывало: "Оно видело солнце, дождь, радости и горе. Теперь оно будет согревать, и ты всегда будешь помнить о нас". Когда праздник закончился, ко мне подошла одна девушка на ней был необыкновенный индейский костюм, а на шее замечательное украшение с красивым талисманом в центре. Она сняла его с себя и подарила мне со словами, что в этом талисмане заключена сила духа их предков, которая будет мне давать энергию и силы. Может быть, я поэтому всегда себя хорошо чувствую?

- Насколько мне известно, вы не только индейцев играли? У вас много классических ролей.

- Я действительно много снимался в классике, которую ставили для немецкого телевидения: по Виктору Гюго, играл в "Трех мушкетерах" Дюма ДАртньяна, Спартака, Труффальдино в "Слуге двух господ" в греческом театре, в мюзиклах. И космонавтом был, и астронавтом. И все же, повторюсь, став индейцем, я остался им навсегда. Например, Виннету я играл в театре 15 лет. Под Гамбургом есть театр в местечке Бад-Загеберге, называется Карл-Май-Шпиле, где всегда играют Карла Мая. Я там дал 1024 представления, и каждое лето были разные постановки. Поразительно, что мы собирали огромные толпы людей представьте только, что на наши спектакли приходило по 8, а то и 10 тысяч человек. На футбол иногда меньше приезжает. Я выезжал на черном, как черт, нервном коне, который гарцевал подо мной. Было интересно, но потом я немного устал.

- Вы так любите индейцев, а сегодня на круглом столе сказали, что мы все выходцы из Африки

- Так и есть. Мы родом из Африки, а потом разошлись по всему миру.

- Вы серьезно верите, что сербы - это африканцы?

- Были. Они потом развились в сербов, как и русские. Но знаете, я слышал одну теорию, что сербы родом с южного Урала. Отсюда. И если эта теория верна, значит, моя родня жила когда-то под Оренбургом. Так что я сегодня вернулся домой.

- У вас есть ностальгия по прежнему кино?

- Как сказать. Вы посмотрите, сколько сегодня снимается фильмов ни о чем. Посмотрите, сколько каналов в телевизоре, и все их надо чем-то заполнять, чтобы развлекать людей. Что угодно можно выбрать. Вот только в такой ситуации люди перестают ходить в кино. А зачем, если я все могу посмотреть, не вставая с дивана.

- А дочери вы советуете, что смотреть?

- Я разрешаю ей самой выбирать. Когда ей было восемь лет, я взял ее на четыре недели на спектакли про Виннету. Было непросто и за ней ухаживать, и играть, и успевать с ней общаться. И однажды я придумала, что у нее будет маленькая роль. Мы нарядили ее индианкой, а потом быстро надо было переодеться, чтобы сыграть еще и белую девочку. Я пошутил тогда: "Видишь как несправедливо: я известный актер, а у меня всего одна роль, а тебе сразу две достались". Она надолго запомнила это время.

- Хочет быть актрисой?

- Сейчас она заканчивает школу, учит биологию. Не хочет быть актрисой. Это трудная роль быть актером.

- Биологам тоже не слишком легко приходится

- Конечно, но нельзя упускать шанс. Если есть мечта, надо ее реализовать, но сначала надо сделать все от тебя зависящее. 

Мария Свешникова, RUTV.ru