Ностальгическое

В Германии я прожила почти три года на рубеже тысячелетий.  Житие-бытие, центром которого была учеба в престижном университете, протекало в маленьком городке Франкфурт-Одер. Городок был расположен на берегу живописной реки Одер, прямо на границе с Польшей. Населен он был преимущественно «ossie», как презрительно говорят западные немцы про восточных, и студентами. Немецкое разделение на Восток и Запад отдаленно напоминает наши украинские политические страсти, но господствует один великий немецкий язык, и потому противостояние не такое острое. Восточные немцы по сравнению с западными менее обеспечены и более хмуры. Но в Франкфурте это вообще доходило до крайностей, потому что большинство амбициозных людей уехало в Берлин и западную Германию, а там остались в основном те, кто предпочитали жить на социальные пособия. Они были крайне недоброжелательными к студентам-иностранцам, по крайней мере, я именно так это ощущала.

В учебе в университете была одна важная загвоздка. Обучение было рассчитано на два года, а стипендия  на один. Потому в течение второго года приходилось очень сильно напрягаться в борьбе за деньги.

Чтоб как-то поддержать свое существование, мне приходилось подрабатывать в Берлине. Добраться до Берлина можно было за 1,5 -2 часа зеленой электричкой региональной железной дороги, на которой красовались гордые цифры RB (Regional Bann). Поскольку ездить в Берлин приходилось часто, электричка прочно вошла в мою жизнь.

По ней можно было сверять часы. Точность немецкого транспорта меня всегда поражала. Трамваи во Франкфурте ходили всегда по расписанию, минута в минуту, секунда в секунду. То же самое касалось и электрички. Один раз за три года поезд опоздал, и это было большим событием в жизни Франкфурта.

В поезде были предусмотрены интересы всех граждан. Вагоны были как для курящих, так и для  некурящих пассажиров. В курящие мне было заходить страшно, так как в них всегда стоял такой крайне неприятный никотиновый дух с примесью перегара. И личности ездили в основном соответствующие – нечистоплотные, в грязных ботинках, с жирными волосами, курящие и пьющие. В некурящих вагонах пассажиры были более разнообразными, хотя их можно было разделить на несколько категорий.

Первая – добропорядочные бюргеры. Светловолосые или рыжеволосые мужчины с животиком и пшеничными усами. Женщины в традиционных немецких брюках – широких и коротковатых, что уродовало даже неплохую фигуру. На низком каблуке и с короткими стрижками, многие с химической завивкой, что делало их похожими на отцветавшие одуванчики. В ношении исключительно низких каблуков в Германии есть целая философия, которой когда-то поделился со мной знакомый немец.

- Когда-то в Германии была мощная кампания против ношения обуви на высоком каблуке, якобы она вредит здоровью. И вообще, если девушка красивая, то она красивая и на низком каблуке. Зачем ей высокие?

Немец был убедителен. Он даже и меня отчасти переубедил.

Вторую категорию пассажиров представляла молодежь. Немецкая молодежь выглядела и вела себя вызывающе. Волосы  кислотных оттенков, короткие стрижки, пирсинг в губах, на языке, на бровях, в носу, грубая речь, расхлябанная одежда. Немецкие подростки составляли разительный контраст с добропорядочными местными бюргерами. Девушки, казалось, специально уродовали себя короткими стрижками и страшными «химическими» оттенками волос – фиолетовыми, белыми, иссиня-черными, и они были очень грубыми, как в речи, так и в поведении. Если в вагон заходило человек десять подростков, то находиться там было просто невозможно, и лучше всего было перейти в другой вагон.

Самой благостной и спокойной категорией были студенты и профессоры, которые иногда ездили на лекции из Берлина во Франкфурт. Они обычно садились в поезд с большим рюкзаком, неизменной бутылкой воды и книжкой (тогда еще лэптопы не были так популярны).  

Настоящим испытанием для меня была работа в берлинской гостинице на завтраках, которые начинались в 7 утра.  Поскольку мне отчаянно нужны были деньги на оплату жилья и на пропитание, я не могла отказываться от этой работы. Но чтобы начать работать в 7 утра, мне надо было выехать в Берлин в 5, а встать в 4 утра! Это было на грани моих возможностей. Я вставала как зомби, умывалась, выпивала кофе и шла на поезд.

Еду в такое время мой организм просто не принимал. До вокзала можно было доехать трамваем за 5 минут, но трамваи в такую рань еще не ходили. Потому надо было идти минут пятнадцать по спящему пустынному городку, сквозь тьму и утренний холод, вдоль шоссе, где даже машин в то время особо не ездило. Я шла механически, в то время как разум продолжал еще спать.

В поезде моим единственным желанием было отключиться и хоть немного продлить сладостное ощущение сна. Но заснуть удавалось только минут на двадцать. Затем на станции Фюрстенвальде в поезд набивалось множество добропорядочных немецких граждан, которые работали в Берлине каждый день. Они заходили в поезд загадочно свежими и активными   – как им удавалось высыпаться, для меня до сих пор остается загадкой.

Дамы бальзаковского возраста объединялись в стайки и радостно и громко щебетали, перебивая друг друга. Соответственно, спать я уже не могла. Кроме того, они еще и читали газеты. Как можно было читать газеты в 5 утра? – раздраженно думала я, и мои покрасневшие глаза автоматически закрывались. Но ум  против своей воли улавливал оживленную немецкую речь и уже не мог погружаться в сон.  Когда поезд начинал ехать по Берлину, пассажиропоток резко возрастал, и заснуть было уже вконец невозможно.

Промучившись часа полтора, я выходила на станции «Зоопарк» (Zoologische Garten) в западном Берлине и обреченно плелась в свою гостиницу. Формой одежды были черные брюки, белая блузка, жилетка и красная бабочка. Я ужасалась своему мертвенно-бледному отражению в зеркале, что еще более подчеркивалось белой блузкой. В раздевалке не было даже предусмотрено шкафчиков, и потому у меня не раз крали мелкие деньги.

- Moechten Sie Kaffee oder Tee? (Вы хотите чая или кофе?) - услужливо склонялась я над сонными постоятелями гостиницы

- Kaffee, bitte, - говорили они с придыханием, и видно было, что кофе им сейчас нужно также сильно, как и мне.

Отмучившись три часа, я могла поехать домой. Обычно мне бывало так плохо, что в поезде я засыпала сидя, как только садилась на свое место, несмотря на разговоры вокруг, дневной свет и так далее. Я просто отрубалась.