Жила-была девочка... И она выжила

Только раз я своими глазами видел самоубийство. Точнее, не видел, а слышал. Увиденным были его последствия.

Помню, что мой слух уловил гулкий глухой звук. Будто кто-то сбросил сверху мешок, набитый чем-то тяжелым.

Выбежав на улицу, я увидел женское тело, лежащее на асфальте под домом. Окно на четвертом этаже старого административного здания было открыто настежь. Здания с высоченными потолками, в котором четвертый этаж как шестой в наших примитивных домах-клетках для жизни…

Я помню всю картину до мелочей. Она теперь в моей памяти, как вспышка, как фотография, описывать которую было бы слишком долгим и нудным процессом.

Я помню мать, приехавшую к месту гибели её детеныша. Я помню её метания вокруг «её девочки». Я помню…

Тот единственный случай так повлиял на меня, что однажды, увидев толпу возле своего дома (толпу людей, которые задрав головы, рассматривали что-то на крыше), я моментально принял решение. Я тогда побежал на крышу, где стояла ты. Совсем одна. Безразличная, хрупкая и… сосредоточенная на своем решении.

Ты тогда поверила мне. И осталась жить…

Ты поверила мне. И это было началом моей ответственности за тебя. Я ухаживал за тобой нежно и трепетно. А ты неумело принимала знаки внимания.

Первыми цветами, которые я подарил тебе, были васильки. Ты засмеялась от счастья, а румянец залил твои щеки. Вторыми были тюльпаны, про которые ты тихо сказала: «Они такие нежные, как мамины руки…» Третьей была роза. Алая роза на длинном-длинном стебле. Ты наслаждалась её ароматом, снова и снова поднося цветок к своему лицу и вдыхая аромат «аристократки». Когда же в четвертый раз я принес тебе живую орхидею, чтобы она росла у тебя на подоконнике, ты расплакалась. И сказала, что недостойна таких чистых цветов. Что ты гадкая. И что я должен знать о контрасте, который теперь всегда будет присутствовать в твоей комнате... И лишь на пятый раз, получив букет простых ромашек, который я нарвал для тебя в поле, пока ты мирно спала в тени дерева, ты приняла его как должное. Сказав, что теперь я угадал с цветами.

А мне просто нравилось. Смотреть на смену. Твоих настроений и реакций. Ты была настолько неприкрыто естественна... Я стремительно влюблялся в тебя.

Я никогда не задумывался о твоем воспитании. Ты была сиротой. Ты выживала и боролась, как могла. И вот наступил момент, когда я смог увидеть тебя полностью. Увидеть и оценить.

В город, где мы с тобой жили, приехали мои друзья, с которыми я достаточно давно не виделся. Конечно же, их приезд нужно было отметить. Вечеринка была сугубо мужская. И я долго сомневался, брать ли тебя в компанию. Но, в конце концов, решил, что не познакомить тебя со своими друзьями было бы неправильно.

В общем, мы пошли вместе. И ты произвела фурор. Естественно. Ведь ты была красива, обаятельна и искренна.

Однако алкоголь медленно и уверенно делал своё дело. Компания разбивалась на группки. Веселье увеличивалось. В какой-то момент ты тихо подошла ко мне и попросила уехать домой. Я был удивлен? Нет. Я был почти разочарован! Ведь я так давно не виделся с друзьями. И вот так, на полуслове, прерывать общение крайне не хотелось. Я сказал тебе об этом. А ты просто посмотрела на меня. В твоих глазах была растерянность. В тот момент я уже был достаточно разогрет выпитым, чтобы перестать контролировать ситуацию. Пусть и на короткое время, но…

Для краткости скажу только, что мы остались. О чем впоследствии я пожалел. Так как мои нетрезвые друзья стали настойчиво проявлять знаки внимания к тебе. И распускать свои руки. Вечер закончился ссорой. Не с тобой. С ними.

А по приезду домой я сделал тебе предложение. И ты приняла его.

И теперь ты – моя жена.

Девочка. Которая выжила.

P.S. Клише.

P.P.S.  Муз и редактор