Я пью за разоренный дом, 
За злую жизнь мою,
За одиночество вдвоем,
И за тебя я пью,—
За ложь меня предавших губ,
За мертвый холод глаз,
За то, что мир жесток и груб,
За то, что Бог не спас.

Анна Ахматова

Я танцую весь вечер в далёком краю,
Мне семнадцать, и мне не вернуться в семью –
Я попала в гарем, я теперь одалиска
И сегодня свой первый «экзамен» сдаю.

После школы мне выпал особенный приз –
Я отправилась в море, в шикарный круиз.
(До сих пор вспоминаю с тоской и печалью,
Как ласкал мои волосы утренний бриз).

Помню танцы на палубе, томный закат,
И следящий за мной чей-то пристальный взгляд,
И пьянящий напиток в хрустальном бокале…
А проснулась в гареме – и цепи звенят!

Я не сразу смирилась, спасенья ждала,
Первый месяц была так строптива и зла –
Бунтовала, упрямилась, била посуду,
Но потом неожиданно я поняла:

Эта участь невольницы, как ни смотри,
От которой душа замирает внутри,
Это жизнь, о которой я втайне мечтала!
Только память поди-ка попробуй сотри…

Одалиска так много постигнуть должна:
Ученица в гареме – ещё не жена.
Только после того, как с ней ляжет хозяин,
Полноценной наложницей станет она.

На лодыжках браслеты – такие дела,
Между ними цепочка, чтоб я не могла
Быть порывистой, и семенила ногами,
Чтоб походка моя сексуальной была.

Руки – чтобы ласкать, ноги – чтоб танцевать,
Кандалы – чтобы я не могла убежать
И при этом ещё танцевала неспешно,
И училась ходить и осанку держать,

Говорить по-арабски, смеяться и петь,
Принимать благодарно и пряник, и плеть,
Танцевать, опустивши глаза, и украдкой
Из-под бисерной маски на мужа смотреть…

Что со мной? Я уже не противлюсь судьбе,
Тело движется, словно само по себе –
Тряска бёдрами, волны, восьмёрки, вращенье –
Жаркий танец – моё обещанье тебе!

Шёлк играет на бёдрах, искрит бахрома,
Их движение сводит мужчину с ума,
Фиолетовым бисерным озером света
Я как будто сиянием окружена!

Разлетается юбка, монистом звеня,
Завлекая и каждым движеньем маня,
Я танцую, танцую – и вдруг замечаю,
Как с улыбкой глядит Господин на меня.

Это странно и страшно, как пенье песков –
Ведь вокруг столько женщин различных цветов,
А я просто ещё молодая рабыня,
Одалиска, с которой не сняли оков!

Я рискую остаться одна навсегда,
Стать прислужницей, девкой на кухне, когда
В эту первую ночь не понравлюсь эмиру,
И на волю уже не вернусь никогда…

Но теперь я мечтаю о доле иной –
Стать первейшей наложницей (но не женой!)
Буду самой любимой, желанной игрушкой,
Самой преданной, ласковой, верной рабой!

У него их полно, но лишь малая часть
В нём способны зажечь вожделенье и страсть.
Но я буду стараться, учиться и верить,
Что в число фавориток сумею попасть.

Я танцую – и счастьем сменяется страх.
Разве это беда, если я в кандалах?
Может, правду о нас мудрецы говорили,
Будто женщину создал рабыней Аллах!

Когда Вера покинет тебя,
И Надежда ответит нет,
Когда в дом твой придет беда,
И в него не заглянет рассвет...
Я вернусь...

Когда жизнь вдруг пойдет под откос,
Словно трещина в пол Земли,
Когда жизнь или смерть не вопрос.
И когда не спасут дожди.
Я вернусь...

Когда близкий уйдет так рано...
Что душа будет рваться в клочья,
И когда из открытой раны
Вдруг оскалится одиночество.
Я вернусь...

Когда солнце на небе погаснет,
И не будет видно ни зги,
Когда КТО-ТО тебе вдруг скажет:
"Пришло время платить долги."
Я вернусь...

Когда жуткая чёрная похоть,
Прыгнет прямо в твои глаза,
Когда с Неба ответом будет
Разразившаяся гроза.
Я вернусь...

Когда ТЫ закричишь: "прости..."
И простишь меня тихо без слез,
Когда слово свое "отпусти"
Променяешь на ломанный грош.
Я вернусь...

Когда шерох осенних листьев
Перестанет шептать в ночи...
Когда громким грохотом станет
Треск от плавящейся свечи.
Я вернусь...

Когда черный кофе станет
Тем коктейлем безумства с ядом,
Когда смерть за спиной стоящая
Вдруг покажется как награда...
Я вернусь...

И поверь, что не будет поздно!
И не скажет никто - не дано!
Я вернусь черно-белой розой...
Светлой ПАМЯТЬЮ... птицей в окно...(С)