– Бобик сдох, – сказала Маня.
Вид матери был так удручающе жалок, так беззащитен в присутствии смерти, что этот «Бобик» случился на языке сам. Ей давно отец объяснял секрет «другого имени». Назови близкое чужим именем, и оно, близкое, перестанет быть им, новое имя отторгнет боль.
***************
«Вот я ему скажу, – думает Маня, – пусть мучается. Он же виноват».
Сладкое это чувство – растворение собственной вины в
вине чужой. Так же хорошо, как и перемена имени. Втолкни собственное
свинство в пространство свинства другого – и тебе уже покойно и почти
хорошо. Нет, конечно, не совсем хорошо, но частично – будто расстегнули
тугой пояс. Полегчало.
***************
Лукав русский человек, если ему надо себя обелить. Он для этого и очернить себя может.
***************
И очень скоро я обнаружила нечто. Как это бывает? Идешь по улице, и незнакомый, совсем не твой мужчина цепляет тебя взглядом.Молчаливое, даже некасательное дело, но дивный миг пребывания в чужом глазу – как молодильное яблоко. Целый день ощущение уверенности, силы, все ладится, горит в руках, а всего-то – тебя зацепили глазом и чуть-чуть поносили в нем.
***********************
Ах, если б можно было умереть не навсегда, а на время!
(Марк Твен, "Приключения Тома Сойера")**********************
Красивая женщина, по словам Симоны Вайль, глядя в
зеркало, говорит себе: «Это я». Некрасивая с той же убеждённостью скажет о
своём отражении: «Это не я».
*****************
«…У меня не получились страусы, и косточки у авокадо оказались слишком
большими, — печально признался Бог, очутившись по случаю на Земле».
*****************
"Свободным было место возле окошка. Лидия подставила лицо будто бы
свежему воздуху и закрыла глаза. Тридцать пять минут до пироговских
улиц – это было ее личное, отстраненное от жизни время. О чем только не
передумывалось за эту дорогу! Тут она придумывала неакадемичные,
разрушающие каноны лекции по литературе второй половины девятнадцатого
века, здесь она размещала вещи в огромной солнечной двухэтажной
квартире, которой у нее не было. В дороге она разводилась с мужем ради
необыкновенной любви, знал бы бедный Лева об этом. Здесь же она
начинала жить по-новому – раскованно, легко, уверенно, современно…
Тридцать пять минут – огромное время для фантазирующей женщины,
кандидата наук, прекрасное время полного отчуждения и преображения,
после которого – оказывается! – совершенно просто было шагнуть с
подножки троллейбуса в жизнь обыкновенную и даже убедиться, что она –
эта жизнь – в общем-то, вполне ничего по меркам людей порядочных,
интеллигентных и не очень требовательных. А тридцать пять минут
фантазий – так это своего рода легкое забвение от современного быта." (я, конечно, не кандидат, но с фантазией ого-го... куда там 2-комнатным квартирам... дворцы обустраиваю!)
******************
Нельзя сказать, что у Маши не было мужчины. Номинально
он был. Просто это было не то. Ну, не то. Не любовь одним словом. Никто
не может объяснить, зачем это надо женщине, и что она подразумевает под
словом «любовь»? Беспокойные ночи? Тревожное ожидание звонка? Ужины при
свечах? Или, быть может, постель? После всех волнений и ожиданий
получить разрядку, словно бы поставить точку. Нет, не точку, а скорее,
запятую. И через полуопущенные веки тайно следить за лицом лежащего
рядом мужчины. Он-то что? Он-то как? Позвонит, не позвонит? Останется
или…
В общем, всего этого у Маши не было. Любви, как таковой, не было. Но было предчувствие любви. Такое тоже есть. Из-за этого женщина часто ошибается и цепляется изо всех сил не за того мужчину. А он вовсе не любовь, он – случайность. Просто надо было еще немного подождать…
*******************
Может просто Бог соскучился по мне, ведь когда я "счастлива" я с ним практически не разговариваю.
